Дракон восточного моря, кн. 2. Крепость Теней
Шрифт:
Не имея щита, Торвард был вынужден прикрыться стальным мечом, подставив его под меч улада. Над курганом разлетелся звон, меч Брикрена скользнул вниз по его клинку, а Торвард тут же нанес удар бронзовым клинком во второй руке. Удайся ему этот прием, он распорол бы Брикрену живот и на этом все было бы кончено. Однако риг Снатхи успел подставить щит, а сам тут же шагнул вперед и наотмашь этим же щитом ударил Торварда в лицо, одновременно нанося мечом удары сверху крест-накрест.
От летящего в лицо щита Торвард уклонился, отдернув голову, но от клинка увернуться уже не успел. Он смог только вскинуть перед собой стальной меч и снова принять клинок на клинок. Мечи встретились с громким лязгом, полетели искры. На мече Торварда осталась зарубка, которая грозила оставить его вовсе без оружия. Понимая это, Торвард с удвоенной мощью, рыча от ярости, бросился вперед и нанес удар, целя уладу в лицо.
Брикрен отпрыгнул, и Торвард, пытаясь не дать ему времени для ответного выпада, тут же прыгнул следом, почти одновременно нанося удары с двух рук обоими своими клинками. Брикрен отступил еще на шаг, и Торвард кольнул острым концом бронзового меча, будто копьем, ему в лицо. Однако Брикрен быстро присел, пропуская меч над собой, а вскочил уже за спиной у Торварда и мгновенно нанес удар по его правому плечу. Клинок лязгнул по железным колечкам кольчуги, но не прорубил их, а Торвард мгновенно ударил в ответ, но Брикрен снова присел. Клинок опять пронесся у него над головой, а риг Снатхи, не поднимаясь, ударил снизу вверх, целя противнику в сердце.
Единственное, что Торвард успел сделать, – это откинулся назад в самый миг удара. Поэтому, вместо того чтобы пронзить сердце, клинок, уже проткнув кольчугу со стегачом и коснувшись тела, пошел под кольчугой, снизу вверх вспарывая мышцы груди, пронзил плечо и проломил ключицу.
Стальной меч, который Торвард держал в левой руке, со звоном упал на каменистую землю. Боли Торвард еще не ощутил – но груди и плечу вдруг стало горячо, рука бессильно разжалась, как будто больше ему не принадлежала, и он буквально услышал хруст, с которым нечто совершенно чужое вломилось и заворочалось в плече.
Пытаясь быстрее освободить свой клинок, Брикрен щитом ударил в голову Торварда, и тот отшатнулся. Щит закрыл ему обзор, а по опыту прежних ранений Торвард знал, что у него остались считанные мгновения, чтобы хоть что-то сделать.
И он, вскинув бронзовый меч, зажатый в правой руке, почти вслепую сделал выпад. И попал противнику в бедро – тот еще не успел вернуть поднятый для удара щит и был ничем не прикрыт.
Торвард упал, оглушенный ударом в голову и наконец дошедшей до сознания болью раны. Бронзовый меч, сверкая крупным гранатом в рукояти, отлетел и покатился по уклону берега, звеня о камни окровавленным лезвием. Брикрен тоже упал, оглашая окрестности яростным воплем – не столько боли, сколько досады. Раненный, оглушенный и теряющий сознание противник лежал на земле в двух шагах, отделить его голову от тела и тем сделать свою победу окончательной было делом нескольких мгновений.
И он еще мог бы с этим справиться, ползком добравшись до не способного сопротивляться врага.
Но этих нескольких мгновений у него не было. Телохранители Торварда не принимали участия в общем сражении, а стояли рядом наготове, чтобы никто не подобрался к их вождю со спины. Теперь же, видя, что он серьезно ранен, – о худшем пока никто думать не хотел, – все четверо дружно бросились вперед. Ормкель и Хильдир Золотые Штаны, выбранный взамен погибшего Кетиля, заслонили его от Брикрена, не давая тому приблизиться, а Асбьерн и Гудбранд вдвоем подняли Торварда и понесли прочь с вершины кургана. Пятна свежей крови отмечали их путь, и руки обоих телохранителей вмиг окрасились теплой кровью их конунга.
Ормкель и Хильдир вскоре последовали за ним. Брикрен ревел и размахивал мечом в дикой ярости, видя, что его поверженного противника, его законную добычу, уносят вопреки всем представлениям о чести. Любой уладский герой на месте Торварда добровольно отдал бы свою голову тому, кто добыл право на нее в честном бою. Но сэвейгам не было дела до уладских обычаев, им был нужен их конунг, причем живой. А помешать им уже никто не мог – вблизи Крепости Теней к тому времени осталось не больше десятка уладов. Остальные уже были или убиты, или ранены, или отогнаны прочь, к морю, и рассеяны по берегу. В общем сражении сэвейги одержали победу, несмотря на то что в начале битвы уступали противнику числом.
Риг Брикрен, лежа на земле, ревел больше от ярости, что не может продолжать бой и преследовать почти поверженного противника. Оставшиеся поблизости улады поспешно подняли своего повелителя, положили его на длинный щит и поспешно понесли прочь, к морю. А пока сэвейги, озадаченные ранением конунга, сообразили пуститься в погоню, улады уложили рига в куррах и погребли прочь от берега. Можно было бы взять несколько лодок из тех, что во множестве оставались на берегу, но преследовать врага на воде, на этих «коровьих шкурах», никто не хотел. Гораздо больше победителей волновали другие вещи: судьба Торварда конунга и сбор добычи.
Оставшиеся в живых несколько сотен уладов уплыли в море или разбежались по прибрежным холмам, а сэвейги собрались к роще, на опушке которой положили Торварда. Он был без сознания, а Сельви и Виндир Травник сосредоточенно пытались освободить его от кольчуги и стегача. Кольчугу кое-как стянули, стегач просто разрезали. Теперь под пропитанными кровью обрывками рубахи всем стала видна страшная рана – клинок Брикрена пропахал в теле Торварда глубокую борозду, которая начиналась на ребрах чуть выше пояса и тянулась через грудь до самого плеча. Ключица была сломана. Торвард дышал тяжело и с хрипом, Сельви с замиранием сердца приглядывался, не покажется ли кровавая пена на его вмиг пересохших губах. Если да, если сломаны ребра и острые концы вонзились в легкие, – это конец.
Не показывая виду, что все внутри у него сжалось и заледенело от ужаса и от тяжести возможной потери, которая просто не вмещалась в сознание, Сельви с помощью Виндира перевязал рану, насколько позволяли походные условия, и поднял глаза на хирдманов:
– Готовьте носилки, нужно скорее вернуться в брох.
Хирдманы быстро вырубили в роще несколько подходящих жердей и укрепили на них три щита из более-менее уцелевших. Со всей осторожностью Торварда положили на носилки, укрыли плащом, и телохранители понесли его по дороге. Халльмунд взялся за передний конец носилок вместо Гудбранда, раненного в руку. Он молчал, и только закушенная губа и остановившийся взор выдавали, каким ужасом его наполнило произошедшее.
Хирдманы молча следовали за носилками. Многие еще остались на месте битвы: одни перевязывали раны себе и товарищам, другие добивали тяжелораненых уладов и связывали тех, кто был ранен легко. Этих добивать предусмотрительный Фродир Пастух не велел, буркнув:
– Пригодятся.
Все понимали, что пригодиться пленные вражеские воины смогут теперь для погребальных жертв Торварду конунгу. А что до погребения очень даже может дойти, сэвейги из дружин прочих вождей почти не сомневались. Вид страшной раны говорил сам за себя, а еще все помнили предсказания, полученные им два раза подряд, – грозные предсказания, сулящие поражение и гибель. Он искал гибели, он ее хотел – и его самое страстное желание за последний год было как никогда близко к осуществлению.