Дракон восточного моря, кн. 2. Крепость Теней
Шрифт:
Правда, Торвард конунг этих древних удальцов понял бы. Не зря же у него на левом бедре, как успел разглядеть Даохан, выемка шириной в три пальца. Видно, ему случалось кормить воронов битвы собственным мясом. Такова участь героев. А умный человек и конечности сохранит целыми, и плоды победы получит не в меньшем объеме…
Но кое-что можно было сделать и сейчас. Ведь сам Каладболг его услышит, если обратиться к нему надлежащим образом.
В условленном месте Даохана ждали двое его приближенных – знатные воины Банбы Финд мак Ферб и Мрехт мак Неарт. Между ними стоял третий – со связанными руками и мешком на голове. Даохан кивнул: он заранее распорядился купить в какой-нибудь из соседних деревень раба.
До кургана Даохан добрался уже в темноте, когда спутники освещали его дорогу
Глас Дракона Даохан повесил на ветвь яблони, которая росла возле самого входа в курган. За множество веков существования Крепости Теней возле его каменных дверей сменилось множество яблонь – каждая из них, заботливо посаженная здесь руками посвященных, несла свою стражу, дряхлела, умирала, чтобы дать место новой. Нынешняя яблоня была еще довольно молода, но крепкий сук, расположенный как раз на нужной высоте, отлично мог выдержать тяжесть Гласа Дракона.
Предстояло еще дождаться полуночи, и это время риг Банбы провел сидя напротив входа. Факелы озаряли черный проем, и Даохан молча сидел на земле, подобрав под себя ноги и сосредоточенно рассматривая спиральный узор на камнях, служащих порогом и косяками Великой Пылающей Двери. Только сэвейги могли думать, что эти узоры – для красоты. На самом деле в них изображен путь, ведущий в обитель духа, и только посвященный сумеет пройти этим путем.
Настала полночь. Даохан поднялся.
– Голос, взывающий в пламени, пусть он зазвучит вновь! – произнес он и ударил в Глас Дракона.
Странный, ни на что не похожий гулкий звук раскатился по долине и устремился в глубину горы. Только Глас Дракона способен пробудить скрытое во тьме.
– О Крепость Теней! – воззвал Даохан, подойдя к порогу вплотную. Он говорил на языке круитне, от которого на Зеленых островах не осталось ничего, кроме заклинаний, раз и навсегда затверженных далекими предками нынешних мудрецов и передаваемых без малейших изменений. Иначе, если имена духов земли будут искажены, духи не услышат и все ритуалы станут пустым топтаньем, а заклятья – бессмысленным набором звуков. – О ты, слава Снатхи, корень мощи, дом богини, позволь мне войти, чтобы прильнуть к источнику силы и мудрости твоей!
Темнота в отверстии дрогнула и разошлась. То есть там осталось так же темно, но темнота изменилась, невидимые двери распахнулись, преграда исчезла. Только Торвард конунг мог здесь пройти, проломив преграду своим телом и ничего не заметив. Соединяя в себе древнюю кровь Дома Фидаха и Эохайда Оллатира, которого в странах Морского Пути называют Альфедр-Всеотец, он может еще больше, чем сам догадывается. И хорошо, что он этого не знает…
Внутрь кургана его сопровождали только трое – Финд, Мрехт и безымянный раб. Последний шел явно не по своей воле и иногда глухо мычал сквозь мешок, догадываясь, что за участь его ждет. Даохан медленно пробирался по узкому низкому лазу. Вот впереди забрезжил свет. Войдя во внутреннее помещение, он сразу увидел все: четыре углубления в стенах, каменные чаши на каменных же постаментах, горящие высокие светильники, алтарь посередине, на котором лежал бронзовый меч старинного вида с красным самоцветным камнем в рукояти.
Пока гость из мира живых медленно шел через храм, меч то появлялся, то исчезал; он оставался полупрозрачным, сквозь него можно было увидеть камень, на котором он лежал. Это был еще не сам Каладболг, а только его дух, только видение. Но и то, что Даохан сумел его вызвать, уже многое говорило о его способностях.
– О Каладболг, Созидающий Земли! – произнес риг Банбы, не дойдя до камня трех шагов. Дальше его не допускали: какая-то сила, словно упругая невидимая стена, встала между ним и мечом. – Ты, сочетающий в себе силу девяти богов и подвиги трижды по девять героев! К вам обращаюсь я, древние боги, девять
По его знаку Финд и Мрехт подтащили раба к камню. В прежние века подземный алтарь не раз принимал на себя горячую кровь человеческой жертвы, но впоследствии это случалось все реже и реже – милосердные богини Зеленых островов предпочитали иные жертвы, бескровные. Но Даохан сейчас обращался не к ним, а к тем древним жестоким божествам, которые любили кровь. Только кровь отворяет дорогу к тем силам, которые он намеревался призвать.
– Вам отдаю я кровь и силу этого человека, о могучие древние боги, Отцы Ужаса! – воскликнул Даохан, подняв перед собой окровавленный бронзовый нож – точь-в-точь такой, какими приносили жертвы камню еще в прежние тысячелетия. – Отзовитесь на мой призыв и исполните мою волю! Обрушьте силу свою на тех, кого я вам назову! Прокляните именами вашими землю Клионн и властителей ее: Миада Эброндоэ, Элит, дочь Клионы, и всех, кто с ними в родстве! Пусть не будет на той земле ни мира, ни спокойствия. Пусть не будет там ни плодов, ни всякого урожая, ни жатвы морской. Пусть не будет среди народа его ни довольства, ни привета, ни дружелюбия, и пусть утратят короли Клионна справедливость и доброе владычество над людьми. Пусть забудет Дом Клионн пышность, гостеприимство и всякое изобилие! И пусть продолжается это, пока Элит Элга, дочь Клионы, не войдет в мой дом, не назовет меня своим мужем и не передаст в руки мои землю Клионн. Тогда пусть снято будет проклятье Каладболга, Отца Земель, с острова Клионн!
Голос его гулко отражался от сводов, будто древние камни тысячей голосов повторяют слова заклятья. Красный самоцвет в рукояти священного меча сверкал, как пылающий уголь, и даже подрагивал, словно бьющееся сердце. Вот Даохан произнес последние слова, и по подземелью пронесся вихрь, такой холодный и резкий, что сам нарушитель покоя Дун Скайт невольно пригнулся и закрыл лицо руками.
А когда он снова поднял глаза, то успел лишь заметить, как медленно тает освещенный огнями подземный чертог: пламя тускнело, камень и меч на нем становились все более прозрачными и вот совсем исчезли. Кровь впиталась в камень и в темную землю. Воцарилась гнетущая тьма. Даохан снова находился уже не в обители древних богов, а всего лишь внутри тысячелетнего кургана – среди мертвых камней и холодной земли, уже двадцать веков не видавшей солнца, не ощущавшей дуновения живого и теплого ветра, а лишь мертвящее дыхание старинной ворожбы.
Найти выход ему удалось не сразу, но наружу Даохан выбрался благополучно. Каладболг услышал и принял его проклятье, и земля Клионн теперь падет легкой жертвой фьялльских мечей.
– Проснись, скорее проснись! – Элит теребила Бьярни, и он подскочил на лежанке, услышав в ее голосе такой ужас, которого, казалось, ничто не могло внушить этой гордой и смелой деве. – Ты слышишь?
Бьярни услышал – над крышей бруга Айлестар ветер гудел и ревел с такой силой, будто настоящий дракон из преданий бьется крыльями и грудью о каменные стены, пытаясь разрушить Дом Клионн до основания. И стены сотрясались, с кровли сыпалась каменная крошка, щепки, пыль, всякий мусор. Башня была полна криков проснувшихся людей.
– Это не просто буря! Это злой ветер, ветер ворожбы! – восклицала Элит. – Его прислал кто-то, кто желает зла земле Клионн! Я выйду и попробую его остановить!
– Ты? – Бьярни схватил ее за плечо. – Что ты! Не ходи! Он убьет тебя! Ты слышишь, что творится?
– Но я должна! Как Ки Хилаинн впереди всех юных воинов, так я стою впереди всех мудрецов и заклинателей Клионна! Как дикий вепрь первым выходит в сражение, так я выхожу на бой со злыми чарами! Помоги мне отворить двери – мое сражение ждет меня!