Дракон

Кондырева Евгения

Едва взглянув на ткачиху, Эши поняла, что опасения старухи подтвердились. Поймав её взгляд, Евфания молча кивнула: женщина была обречена, и всё же подобие улыбки появилось на застывшем лице лекарки, когда она склонилась над больной и положила ладонь на её лоб.

— Вчера… после травки… мне было легче… матушка, — с трудом произнесла умирающая, — и я дышала хорошо… и сон… Я поправлюсь…

— Так и будет… — Евфания ласково погладила её по голове.

Пока лекарка готовила отвар, Эши осторожно растёрла женщине спину. Густая мазь имела едва

уловимый запах полыни.

«Ах, если бы вместе с нею в это хрупкое изболевшееся тело вошло хоть немного силы и здоровья!»

— Помощница твоя… Да, матушка?

— И дочка, и внучка, и помощница, — ответила лекарка, — и такая же подневольная, как мы с тобой.

Женщина хрипло вдохнула.

— Рука у неё хорошая… лёгкая, тепло от неё… как от солнышка… Мне бы только… солнышко…

— Тебе нельзя разговаривать, ты пока слаба. — Бережно поддерживая больную, Евфания поднесла к её губам чашку с отваром. — Вот так, по глоточку.

И снова она читала заговоры, и снова больная забылась сном.

— Не надо тебе ходить сюда завтра, — тихо сказала на обратном пути Евфания, — боюсь, не дождётся она нас.

— Я пойду, — заупрямилась Эши.

— А если дождётся, — словно не слыша, продолжала старуха, — я могу сделать единственное: облегчить её уход. — Она помолчала. — Тебе рано ещё об этом. Этому учатся в последнюю очередь.

— Я пойду, — тихо повторила Эши.

— Ты станешь настоящей лекаркой, девочка, — констатировала Евфания. — Ты не бежишь от боли, ни от своей, ни от чужой, но ты должна научиться отводить её от себя, иначе боль убьёт тебя прежде, чем ты научишься убивать её. — Внезапно, она заговорила совершенно другим, спокойным голосом. — Запоминай, Эши. Пока у нас есть время, я расскажу тебе о свойствах остролиста…

Женщина не умерла. Ей стало лучше.

Не веря своим глазам, Евфания долго стояла на коленях, прильнув ухом к её спине, а потом, сжимая запястье больной, прислушивалась к биению в нём жизненной силы.

Казалось, старая лекарка помолодела от радости. Всё было ясно без слов, и, продолжая осторожно втирать целебную мазь в спину женщины, Эши снова и снова желала ей здоровья и силы, а её руки, обретя немного сноровки, двигались увереннее, чем вчера. Ей даже показалось, что синяков и рубцов на теле женщины стало поменьше.

Потом, вслед за Евфанией, она шёпотом повторяла заговоры на хороший сон и от грудных болезней и чувствовала, как ни с чем не сравнимая радость наполняет её душу.

Когда они возвращались, старая лекарка была молчалива и задумчива.

— Это чудо, — сообщила она Эши. — Помочь ей было не в моих силах… Само Небо вмешалась в наши дела.

Этой же ночью Эши и Кассия, как всегда, отправились за водой. Тяжёлые фляги оттягивали руки. Молодая женщина непрерывно зевала, от постоянного недосыпания у неё под глазами не проходили чёрные круги.

— Хоть бы одну ночку поспать спокойно, — жаловалась она Эши, — вот ведь… дракон, —

с любовью и тихой гордостью добавила Кассия.

Драконом у неё назывался высокий стройный стражник.

— А знаешь, подруга. — Кассия вдруг остановилась и опустила на каменную ступень флягу. — Ведь человек как человек, замуж меня звал, стоял на коленях… Говорит, просить за тебя буду, выкуп какой угодно дам…

— А ты?

— А я ему говорю, что я не мешок зерна, чтобы за деньги меня покупать. Я вольная, хоть и взаперти сижу. Хочу — приду к тебе, не хочу — бей, не заставишь. — Кассия тихонько рассмеялась. — Какова, а? Сама себе удивляюсь.

— Ты зря не слушаешь его, Касс.

— Знаю. — Кассия в темноте блеснула зубами. — Смеюсь я над ним, мучаю… Говорю, коли замуж, так за самого их главного алого… — Она бесшабашно махнула рукой. — Ты же знаешь, вру я. Ни за кого из этих иродов не пошла бы, презираю я их… А ведь этот не такой плохой, — вернулась Кассия в разговоре к своему стражнику. — Ласковый… Любит меня, вижу… Совсем забыла! — Кассия пошарила в кармане платья. — Вот, держи. — Она протянула Эши что-то круглое, в темноте было не разглядеть. — Яблоко, тебе сберегла.

— Касс…

— Ешь! — потребовала Кассия. — Что, я не вижу, как ты с мешками убиваешься, с тех пор, как стала с Евфанией ходить. От господ караульных не убавится — у них там целый короб стоит. Завтра улучу момент — ещё стащу.

Эши что-то неразборчиво промычала в ответ. От давно забытого вкуса сочной мякоти у неё вдруг свело скулы, а на глазах выступили слёзы.

— Ах, подруга. — Кассия сладко потянулась. — Я бы на твоём месте как тряхнула бы волосищами, таких, поди, ни у кого из наших не сыщешь, как зыркнула бы на них! Вот бы где они у меня были, голубчики! — Кассия сжала невидимый в темноте кулак. — А то сгорбится вся, платок на голову…

— Я их обрезать хочу, — с набитым ртом сообщила Эши. — Измучилась я с ними.

— Я тебе обрежу, — возмутилась Кассия. — Чего выдумала? Что хочешь делай, а волосы сбереги! Что, не знаешь, кто с короткими волосами ходит?

— Да под платком всё равно же не видно.

— Кому надо, тот увидит, — наставительно сказала Кассия и снова вернулась к своим мыслям: — Объясни мне, почему они идут служить этим алым? Ведь я здесь многих стражников знаю: с какими в одной деревне жили, а какие — из соседних. Никто их не заставлял, сами пришли. И чего им, мужикам, не хватает?

— Денег, власти…

— А по-моему мозгов, — в сердцах махнула рукой Кассия. — По-другому и сказать нельзя. Они даже не пытались сопротивляться. Им всё равно кому служить. Хоть Лорду-Государю, хоть самим драконам! Вот Дэлик, хотя бы…

— Кто-кто?

— Дэлик, бессонница моя ночная, — усмехнулась Кассия, впервые называя своего стражника по имени.

— Ты любишь его, Касс, — вдруг поняла Эши.

— Люблю, — просто согласилась Кассия. — Себе не признавалась, а тебе говорю.

Подняв тяжёлые фляги, они на ощупь двинулись дальше.