Дракон
Шрифт:
Хромой одобрительно кивнул. Заговоры — это то, чем испокон веков лечили простой народ лекари, то, что не вызывало никаких сомнений. Наоборот, лекарь, пользовавший больного без заговора, выглядел в глазах людей почти шарлатаном.
Многие заговоры действительно помогали, но Евфания не раз твердила ей, что главное в лекарке — это умение и навык, главное, что знает твоя голова и вершат твои руки, а не то, что слышат уши окружающих.
Частенько бормоча под нос неразборчивые слова, Евфания накладывала компрессы и смазывала раны целебными мазями, которые помогали
«Люди верят в них, — не уставала повторять лекарка, — не обманывай их ожиданий. Делай вид и делай дело, и да помогут тебе Небеса».
Эши положила руку на горячий лоб Фиджина и громко и ясно произнесла первые слова заговора, облегчающего боль. До конца его читают лишь посвященные, но первые слова известны почти каждому.
«Никто не должен знать о твоём Даре, детка», — словно наяву услышала она тихий голос Евфании.
Не прерывая бормотания, Эши сделала Тэн-Айби знак удалиться. Убедившись, что он ушёл, она осторожно дотронулась до груди лорда.
«Плохо. Очень плохо».
Почти не обращая внимания на то, что говорит, она заучено повторяла знакомые слова. Заговор от боли, от лихорадки, от грудной болезни. Лишь бы её голос слышали те, кто находится за сомнительной стеной из нескольких тряпок и её плаща, а сама она всем своим сознанием тянулась к сознанию Фиджина и звала его.
Но Фиджин ушёл уже слишком далеко. Если он успеет пересечь черту, она не сможет вернуть его… В глазах у Эши поплыли алые круги. Ещё немного! Она почти дотянулась до него.
Внезапно лорд глубоко вздохнул, и в следующую секунду его тело и сознание откликнулись на её зов.
Застывшее лицо раненого смягчилось, скорбная складка между бровей разгладилась. Ещё раз вздохнув, Фиджин погрузился в глубокий сон.
«Смогла!» — Эши без сил прислонилась к стене и сползла на пол. Перед глазами плясали багровые тени, в ушах стоял звон… Ей хотелось зажать их руками, скорчиться и не двигаться больше.
— Туда нельзя! — раздался вдруг повелительный голос хромого.
— Пусти меня, Тэн-Айби! Там умирает мой брат, и я хочу быть рядом с ним!
Звук этого голоса окатил Эши горячей волной. Она подняла голову. Этот голос мог принадлежать только одному человеку на свете.
— Туда нельзя! — Цепь хромого громко звякнула. — Я дал слово, и я сдержу его. Я не пущу никого, даже тебя!
— Почему ты не даёшь мне проститься с ним? — В голосе говорившего слышалась мука. — Не заставляй меня ударить тебя, Тэн-Айби!
— Тише, тише. С ним лекарка.
Уняв дрожь в коленях, Эши с трудом выпрямилась и отвела полог.
Несколько бесконечно долгих секунд Криш вглядывался в её лицо, а затем схватил в охапку и неловко прижал к себе.
— А я, а мы… Ведь мы почти похоронили тебя, мы уже перестали надеяться… — По грязным щекам ловчего катились слёзы. — Нашлась… живая и нашлась… А где лекарка? Эши, Фиджин… Он умирает.
— Он не умрёт. — Ей казалось, что она говорит очень громко.
— Да, да, конечно, если лекарка здесь. Но где она?
—
— Да где же?
— Это я, Криш.
— Ты?!
Отстранившись от ловчего, Эши вновь опустилась на колени перед лордом.
— Я теперь многое умею, — горько улыбнулась она. Криш беспокойно взглянул на раненого.
— Он такой тихий… и еле дышит.
— Он заснул, ему лучше. Поверь мне.
— Клянусь, она говорит правду. — Хромой внимательно смотрел на больного. — И, клянусь, я не видел ни одного лекаря, у которого в голове помещалось бы столько заговоров сразу. Девчонка не умолкала ни на минуту.
— Но ты… — Криш растерянно покачал головой. — Я помню, как ты боялась вытащить занозу у меня из пальца.
— Я… очень изменилась, я расскажу тебе после, — тихо ответила Эши и обернулась к хромому: — Я просила горячей воды.
— Не могу поверить… Ты — лекарка…
— Потом наговоритесь, парень. — Тэн-Айби ободряюще хлопнул его по плечу. — Ты же слышал, сейчас главное горячая вода. Пойдём.
Всё время, пока Эши промывала и смазывала раны лорда, пока готовила целебный отвар, Криш не отходил от неё ни на шаг. И всё это время она ощущала странный тонкий запах. Едва уловимый, сладковато-терпкий запах дорогой восточной специи, столь не вязавшийся с окружающей действительностью. Его источали волосы ловчего, стянутые на затылке шнурком, и лохмотья, служившие ему одеждой. Его хотелось вдыхать бесконечно.
— Что это? — наконец поинтересовалась она. Криш горько усмехнулся в ответ.
— Ты не знала? Так пахнет аскерит, сестрёнка. Я только что из забоя.
Он заботливо поддерживал голову Фиджина, стараясь, чтобы не одна капля отвара не пролилась мимо.
Глядя на друзей, Эши чувствовала, как в её горле закипают слёзы.
«Я изменилась? Не только я.
Неужели это изящный, ироничный лорд Фиджин лежит здесь в грязи на полу? Неужели этот худой измождённый невольник — Криш? Неужели это я только что спасла от смерти человека? Неужели я посмею сказать им правду? И кому она сейчас нужна, эта правда? Всё теряет смысл в этом тёмном, пропитанном болью мире, огороженном каменными стенами и грязным тряпьём. Всё, кроме одного. Мы должны выбраться отсюда любой ценой».
— Почему вы не позвали лекарку сразу? — тихо спросила она.
Криш покачал головой.
— Сюда не пускают никого сверху, даже лекарей. Одним невольником больше, одним меньше… Это всё Тэн-Айби.
— Не скромничай, парень. — Хромой неуклюже топтался рядом. — Когда мы поняли, что дело совсем плохо, — продолжал Криш, — он пригрозил, что взорвёт только что найденную жилу аскерита.
— Взорвёт?
— Аскеритовая жила взрывается от каждого неосторожного движения, — ворчливо пояснил хромой. — Сюда не зовут лекарей, потому что здесь они не нужны. Люди гибнут в новых забоях, пока не научатся чувствовать аскерит и прикасаться к нему, а калек… их просто добивают надсмотрщики. И это самое милосердное, что они могут сделать.