Дракон

Кондырева Евгения

Больных оказалось четверо. Трое мужчин с гноящимися язвами на ногах и юноша, на вид совсем ещё мальчик, распластавшийся на полу. Подойдя поближе, Эши невольно прижала руку к губам. Она успела повидать немало страшных рубцов, оставленных плетьми надсмотрщиков. Следы побоев покрывали тела большей части невольников, но такого она ещё не видела: спина несчастного представляла собой сплошное кровавое месиво.

— Послушай, старуха, — отрывисто заговорил их провожатый, — твоё дело эти трое, они имеют ценность. На это, — он указал на раненого носком кованого сапога, —

не трать время, всё равно сдохнет.

Евфания вспыхнула, но сдержалась, низко опустив голову. Едва стражник скрылся, мужчины заговорили разом.

Они работают промывщиками руды. Вина несчастного в том, что по неопытности он не отличил аскеритовый песок от остаточной породы, а это на беду увидел один из надсмотрщиков. Его пороли долго и жестоко, а потом оставили умирать на дне промывочной ямы в назидание остальным новичкам. Сами они опытные промывщики, работают здесь дольше всех. Им удалось вытащить потерявшего сознание мальчишку из ямы и принести сюда. Несколько раз он приходил в себя, но ему становится всё хуже. Они знают паренька с детства, все четверо из одной деревни. Он рос без матери, а отец давно сгинул где-то в рудниках Та-Сисса. Жаль сироту. Вот они и решились попросить лекарку вроде для себя, а там, если повезёт мальчишке, может, и поправится с её помощью. У них самих-то язвы от кандального железа. Ерунда, дело привычное…

С трудом опустившись на колени, лекарка дотронулась до лба юноши и что-то забормотала. Тем временем Эши развела огонь, вскипятила воду и бросила в неё щепоть очищающей травы. Прежде всего надо удалить страшную застывшую корку из гноя и крови и промыть раны целебным отваром.

Морщась от сострадания, Эши коснулась спины раненого и от неожиданности отдёрнула руку. Чужая боль огнём полыхнула у неё в пальцах. Эши едва удержала невольный стон.

«Такого со мной никогда не было… Нет, было однажды, очень давно, в Замкнутом Мире… Но там был Ригэн… Маг и… дракон, а это обычный человек. Великие Небеса, что со мной?!»

Шепча заговор, Эши зачерпнула из склянки густую коричневую мазь. Чужая боль по-прежнему пылала и билась в её ладонях. Она терзала и мучила несчастного, расползаясь по всему телу и… подбираясь к ней.

Руки Эши вдруг стали непослушно ватными. Чужая боль стремилась подчинить её себе, горячей липкой волной поднимаясь всё выше и выше. Боль мешала дышать, она поглощала её, окутывая дурнотой, словно плотным туманом.

Эши стиснула зубы.

«Сгинь! Растворись! Оставь нас с умирающим в покое! — Ладони Эши пылали. — Так вот что, наверно, чувствуют те, кого обжигает огонь! Но разве огонь не подчиняется мне?! — Эши невольно сжала кулак. — Огонь — это тоже боль…»

Внезапно всё кончилось.

Боясь поверить в своё освобождение, Эши осторожно вдохнула. Боль ушла. Раненый пошевелился, Его голова повернулась, и на девушку уставился огромный немигающий, словно после глубокого сна, глаз. Второй был скрыт лиловым опухшим веком. Не веря себе, Эши заговорила, и глаз понимающе мигнул ей в ответ.

— Евфания, — охрипшим вдруг голосом позвала она. Лекарка обернулась.

— Славно, детка!

Теперь ему легче будет.

— Мне уже легче, матушка, — раненный с трудом разлепил губы.

Но Евфания не слышала его. Не отрываясь, она глядела на покрытую коричневой мазью спину. Затем, словно не веря своим глазам, провела по ней пальцем. Эши поймала странный взгляд лекарки. Под тонким слоем подсыхающей мази виднелись почти затянувшиеся края раны.

«Ай да Евфания, ай да чудо-мазь! И что только она подмешала к ней? И когда успела?»

Казалась, лекарка и сама не ожидала такого действия. Старуху словно подменили, такими стремительными и резкими вдруг стали её движения.

— Надо быстрее сделать перевязку, — торопливо проговорила она, щедро намазывая на куски чистого холста удивительную мазь и прикрывая ими спину больного. — Повязку без меня не снимать, — строго продолжала лекарка, — а то заговор потеряет всю силу! Теперь он будет спать. Долго. И… лучше спрятать его. Спокойнее будет.

Промывщики послушно закивали в ответ.

Вместе Эши и Евфания быстро управились с язвами, и скоро щиколотки мужчин «украсили» широкие белые полосы.

Когда Эши собрала сумку, лица промывщиков разгладились. Они одобрительно поглядывали на забинтованную спину раненого.

— Прости, мать, не верил я в эту затею, — с чувством сказал старший из них, — думал, конец мальчишке пришёл.

— Говорил же тебе, — вмешался другой мужчина, — Евфанию звать надо! Люди зря болтать не станут. Про неё чудеса рассказывают. Сколько она народу здесь спасла, не сосчитать.

Евфания вдруг зарделась.

— Главное парнишку убереги, и чтобы спину его никто не видел.

Эши всё порывалась спросить у лекарки про мазь, но не успели они вернуться в швейную, как снова явился стражник. Несколько ткачих слегли от брюшной болезни. Если старуха знает средство, пусть займётся ими немедленно, пока не начался мор.

Только поздней ночью Евфания и Эши наконец остались одни.

От усталости они едва могли двигаться и говорить, поэтому остались ночевать в огромной опустевшей ткацкой. Однако старая лекарка не легла спать, а устроилась возле узкого окна с мешком в руках.

Вытянувшись на спине и смежив налитые свинцовой тяжестью веки, Эши медленно проваливалась в сон. Перед глазами поплыли картины прошедшего дня. Она снова почувствовала горький запах отвара, которым они поили заболевших женщин, увидела угрюмые лица промывщиков и искалеченную спину раненого…

Эши резко открыла глаза.

— Евфания, — тихо позвала она.

Лекарка обернулась. Полоса лунного света падала на её руки, оставляя лицо в тени.

— Ты не спишь, детка?

— Яхотела спросить, что ты добавила в ту мазь.

— Я ничего не добавляла, — ровно ответила Евфания. — Она пошевелилась и отложила мешок. — Значит, ты ничего не поняла… Это не мазь, это ты вылечила его.

— Я? Я не могла.

Лекарка медленно покачала головой.

Всё остальное произошло так внезапно и стремительно, что Эши не успела даже вскрикнуть.