Дракон

Андрижески Дж. С.

Я даже не знала, существует ли Фиджи до сих пор. Тот натиск цунами из Тихого океана мог полностью стереть его с лица Земли.

Даже наш разговор об этом, казалось, случился миллион лет назад.

Заставив себя вернуться в настоящее, я посмотрела на видящего, с которым делила виртуальное пространство. Всмотревшись в его янтарные глаза, я снова скрестила руки на груди.

— Ты уверен? — спросила я у него. — Ты не стал бы врать мне об этом, Фигран?

Его брови озадаченно нахмурились.

Взгляд, конечно же, не казался сосредоточенным на мне. Вместо

этого он остановился на чём-то в ста метрах позади меня. Или в тысяче метров.

Зная Фиграна, может, даже в миллионе метров.

Он сидел на полу, всё его худое тело сгорбилось над огромным альбомом для рисования. Со времени нашей последней встречи он похудел. Похоже, чем дольше он был отделен от конструкции Менлима, тем сильнее он терял вес, но медики заверили меня, что он совершенно здоров.

Он повозился с рядочком угольных палочек и карандашей, разложенных вокруг него в какой-то точной манере, известной лишь Фиграну.

Однако какой-то порядок явно имелся.

Я чувствовала этот порядок даже среди рандомности.

Снова сосредоточившись на самом Фигране, я заметила видимые очертания его рёбер под распахнутой пижамной рубашкой. Окинув взглядом гладкость его бледной кожи, более тёмные, почти красноватые соски и безволосую грудь, я вздрогнула, почувствовав, что невежливо пялюсь.

Реакция была вызвана не его телом, а тем, что я увидела, когда я вошла сюда.

Очевидно, переезд «расстроил» Фиграна.

В последнее время Варлан занялся успокоением эмоциональных взлётов и падений Фиграна, применяя те методы, которые работали, когда опекуном разделённого видящего был Галейт.

Насколько я поняла, это преимущественно делалось через сексуальное удовлетворение.

Хотя привязанность тоже была частью этого, наверное.

И да, это сработало (лучше всего остального, что мы пробовали с ним, это точно), но это тревожило меня. Фигран так походил на ребёнка и во многом был отрешённым, что мне сложно было не думать, будто Варлан злоупотребляет полубезумным видящим. Как минимум, в моём сознании это больше походило на регулируемое насилие, нежели на что-то, происходящее по настоящему обоюдному согласию.

Варлан относился к этому буднично. Он утверждал, что Галейт десятилетиями так справлялся с Фиграном. Именно так Фиграна обучили находить утешение.

Я знала, что Варлан делает это не с целью навредить Фиграну, но… да.

Это никак не могло ощущаться «нормальным» для меня.

Таким образом, когда я мельком увидела их через портальное окно, я наградила Ревика потрясённым взглядом, который сменился чем-то чертовски близким к злости. Ревик тоже не выглядел обрадованным, но он лишь пожал плечами и прямо сказал мне:

— Он попросил его.

Я знала, он имел в виду то, что Фигран попросил позвать Варлана, но это знание ничуть не смягчило мою реакцию. Один лишь вид того, как Варлан получает минет от Фиграна, гладя видящего по длинным рыжевато-каштановым волосам и наслаждаясь этим, наверняка навеки выжегся на моей сетчатке.

И всё же я мало что могла сказать.

Длинный кусочек угля, короткий кусочек угля, ручка с чёрными чернилами. Длинный кусочек угля, короткий кусочек угля, ручка с синими чернилами, оранжевый восковой мелок. Длинный кусочек угля, ручка с зелёными чернилами, жёлтый восковой мелок, чёрный восковой мелок…

Всё так и продолжалось, простираясь перед ним впечатляюще симметричным полумесяцем, который он раскладывал добрых два часа, если верить Балидору. Он начал в то же мгновение, когда конструкция резервуара замкнулась на кузове бронированного грузовика.

Закончив, он попросил позвать Варлана.

Они предложили ему еду, симуляторы, но он ничего не хотел.

Он захотел Варлана.

Я знала, что Касс тоже где-то здесь. Они нашли способ разделить конструкцию внутри резервуара, но они всё равно находились в одном общем Барьерном пространстве На этом транспорте имелось место лишь для одного резервуара, так что мы не сумели разделить их полностью, но мы могли помешать им общаться.

Для этой беседы Ревик предпринял дополнительные меры предосторожности, вырубив Касс.

Я уже сделала мысленную пометку, чтобы в следующий раз её вырубил кто-то другой.

Я знала, что он не убьет её намеренно.

Ну, я почти уверена, что он бы так не поступил.

Поскольку мы не сумели использовать Касс, чтобы исправить свет Лили, становилось все сложнее найти причины, чтобы оставить её в живых. Я уже несколько раз отговаривала Ревика, говоря ему, что я относительно уверена, что проблема как всегда в Менлиме. Мы пытались поместить Лили с Четвёркой (то есть, со мной, Ревиком, Фиграном и Касс) в одном сегменте резервуара. Мы не смогли добиться никакого реального изменения в свете Лили, но Балидор и Тарси считали, что это наверняка связано с проблемами и разладами в светах Касс и Ревика.

Никто не имел никакого представления о свете Фиграна, поскольку он с самого начала был причудливым.

Проблема в том, что я никак не могла исправить свет Касс достаточно хорошо, чтобы мы попробовали экспериментировать без того парализующего влияния Дренгов — только не тогда, пока сеть Менлима всё ещё функционировала. Мы даже не могли выпустить её из резервуара, когда её свет в таком состоянии.

Я «исправила» свет Ревика и Лили до определённой степени, привязав их свет к моему и тем самым сделав наши жизни зависящими друг от друга. Я не собиралась делать свет Касс зависимым от Ревика или от меня… и уж тем более от Лили.

Это совершенно исключено.

Балидор и Тарси выдвинули теорию, что Четвёрка в целом будет неполноценной, пока мы не решим проблему с Касс… и, возможно, проблему с этой «лазейкой» в Ревике. Это означало устранение сети Дренгов или как минимум существенное её ослабление.

В результате мы пока что ничего не могли сделать для Лили.

Свет Лили оставался сломанным. Как и свет Ревика.

Что ещё хуже, если что-то случится со мной или Ревиком, это убьёт и Лили тоже — по крайней мере, до тех пор, пока мы не решим проблемы с её светом.