Дракон
Шрифт:
— Вот ведь мелкая засранка… — взорвалась она.
Локи поднял ладонь, стараясь сдержать её.
— Всё хорошо.
— Ничего не хорошо! — рявкнула Джина. — Я прибью этого ребенка.
— Я вполне в порядке. Она сама пострадала сильнее, чем навредила мне.
— И что? — парировала Джина, сердито посмотрев на него. — Ты бы позволил своему ребенку просто расхаживать и бить людей, потому что ему не нравится, что ты делаешь?
— Да мы ничего толком и не делали, —
Хмурое лицо Джины лишь помрачнело ещё сильнее.
— И чья же это вина? — огрызнулась она.
Воцарилось молчание.
Она продолжала стискивать край двери, но теперь не смотрела на Локи. Вместо этого она уставилась в сторону, и её лицо исказилось от какой-то смеси злости, раздражения и, возможно, смущения. На его глазах она прикусила губу, и Локи ощутил, как какая-то странная боль ударила его в грудь, застав врасплох.
Это вызвало более распалённый отголосок в его свете, напомнивший о том, что он почувствовал, когда покинул зону поста охраны после разговора с Мостом.
— Можно мне войти? — Локи прочистил горло, покраснев от осознания, что он слышал боль в собственном голосе. — …Прошу, Джина?
Она посмотрела на него, опешив, словно только что осознала, что оставила его стоять в коридоре. Шагнув назад и в сторону, она отвела за собой дверь, давая ему предостаточно места, чтобы пройти. Локи продолжал наблюдать за её лицом, когда вошел внутрь, и его ступни погрузились в тёмно-синий ковер, который застилал гостиную номера на две спальни.
Он всё так же всматривался в её лицо, когда развернулся и насторожился при виде проблесков злости в её свете, а также чувства вины и досады от незнания, как поступить с Данте.
Локи знал, что она раздражалась из-за того, как мало времени её дочь уделяла ей с тех пор, как Джина сюда приехала. Он почувствовал то же самое раздражение в Данте ранее, после того, как отвел её в лазарет, чтобы медики перевязали её руку.
Вспомнив об этом, Локи прищёлкнул языком, но уже с сожалением.
— Она сломала руку. — сказал он Джине.
Джина повернулась, уставившись на него.
— Дани?
Он один раз кивнул, показывая на свое лицо.
— Видимо, её ладонь менее прочная, чем мое лицо. А её кости менее сильные, чем её рука.
Джина снова помрачнела.
Локи немного встревожился, увидев, как заблестели её глаза.
Она тихонько заплакала, а он продолжал стоять там, чувствуя себя странно беспомощным и стараясь не мешать, пока она не взяла себя в руки.
— Чёрт бы побрал этого ребёнка, — пробормотала она, вытирая щёку костяшками пальцев. — С ней вечно так. С тех пор, как она была ещё маленькой. Ей просто надо драться со всем… постоянно. Весь мир для нее — сплошная военная зона. Дай ей правило, и она захочет его нарушить. Дай ей авторитетную фигуру, и она захочет её свергнуть.
Локи подошел к ней, ощутив порыв желания защитить.
— Всё хорошо, — заверил он её. Почувствовав, как открывается её свет, он обнял её обеими руками, когда она ему позволила. — Такие качества наверняка пригодятся ей в этом мире, Джина. И может, случившееся сегодня тоже пойдёт на пользу.
Когда Джина наградила его изумлённым взглядом, Локи покачал головой.
— Я не про её руку. А про нас с ней. Теперь стало получше. Она боялась за тебя. Месяцами она считала тебя погибшей. А потом она видит нас вместе, и создаётся впечатление, будто я снова тебя украл. Более того, она чувствовала ответственность. С её точки зрения, это она оставила тебя в опасной ситуации. Это любовь, а не бессмысленный бунт. Это говорит в её пользу, а не против. И она думала, что я тебя бросаю. Из-за этого задания, на которое меня назначили Мост и Меч. Она снова защищала тебя.
Увидев, как глаза Джины заблестели ещё сильнее, Локи крепче обнял её.
Почувствовав, как ухудшилась его боль от осознания, что в этот раз она горюет из-за его отъезда, он отбросил эту мысль и сосредоточился на том, о чём говорил ранее.
— Это даже хорошо, — повторил он. — Вы с ней завтра поужинаете. Всё уже устроено.
Джина подняла на него взгляд, вытирая лицо одной рукой.
— Что насчет тебя? — спросила она с легким обвинением в голосе. — Ты придёшь поужинать с нами?
Он слегка склонил голову набок в том же жесте извинения видящих, которым одарила его Мост.
— Я не смогу присоединиться к вам, — сказал он по-прежнему лёгким тоном.
Её свет источал разочарование, и Локи вновь ощутил там горе. В какой-то момент он также уловил проблеск надежды и осознал, что это связано с Данте. Ей не терпелось разделить ужин со своей дочерью. Это осознание одновременно тронуло его и наполнило облегчением из-за того, что его инициатива не оказалась непрошеной.
— Ты уезжаешь, — произнесла она тусклым голосом. — Ведь так? Поэтому ты не сможешь прийти на ужин?
Горе в её свете усилилось вместе с интенсивным импульсом страха. Это тронуло Локи. Достаточно сильно, чтобы он крепче стиснул её, несмотря на свои попытки быть осторожным.
— Я влюблён в тебя, — выпалил он.
Когда воцарилось молчание, он прочистил горло.
— …Надеюсь, ты не против, — добавил он.
Моргнув ошеломлёнными глазами, Джина рассмеялась.
Хоть это и не та реакция, на которую он рассчитывал, Локи поймал себя на том, что расслабляется от теплоты в её свете — той же теплоты, которую он сейчас видел в её глазах. Улыбнувшись, он чуть крепче обхватил руками её спину и талию, осознавая, что теперь обнимает её с излишним собственничеством видящего.
— Это тебя забавляет? — поинтересовался он, вскидывая бровь.
Джина вытерла слёзы с глаз, всё ещё хихикая. Подняв взгляд, она притворно нахмурилась.
— Ты не станешь спать со мной, но ты влюблён в меня? — спросила она. — Ты покидаешь меня сегодня ночью, уезжая Бог знает куда, и ты влюблён в меня?
Его боль усилилась, и не только потому, что она вжималась в него, произнося эти слова.
Локи почувствовал, как его свет змеится наружу, реагируя на шепотки уязвимости в её свете, а также на очень даже реальный вопрос, который он услышал в её словах.