Драконье царство
Шрифт:
— Конечно, сумасшедшие, — кивнул Гавейн. — Дрались до самого конца, не пытаясь ни скрыться, ни скрыть своих намерений перегрызть нам глотки, пока живы, хотя бы делая вид, что сдаются.
Лошади заволновались, Кабал зарычал. Вокруг происходило какое-то неясное движение, земля начала глухо подрагивать. Я вдруг машинально задумался, вытер ли я клинок, прежде чем убрать его в ножны. Должен был. Так же машинально. Впрочем, неважно.
— Джентльмены, предлагаю оставить мечи в ножнах, — сказал я. — Примем мы бой или нет, вряд ли они нам понадобятся.
— Похоже на то, — согласился Галахад. — Вы уж извините, но мне кажется, вокруг нас собирается какая-то армия.
— Когда кажется, креститься надо, — напомнил Гавейн. — Но можешь об этом не беспокоиться. Тебе не кажется.
Тьма сгустилась вокруг кромлеха, будто возвращалась ночь. Но это были всего лишь люди, подошедшие молча, почти беззвучно, строем, быть может, неглубоким, но плотным. Похожие на воскрешенных мертвых воинов короля Брана, возвращавшихся к жизни, оставив в ином мире свой дар речи — ведь о том, что они видели в загробном царстве кому попало болтать не след. Все были пешие, кроме одной возвышавшейся темным силуэтом конной фигуры, медленно проплывшей вперед из задних рядов и на некоторое время застывшей в неподвижности, в полном безмолвии.
Гавейн собрал поводья всех наших лошадей и переместился немного в сторону. Галахад взялся за ошейник Кабала и отступил, также присматривая за Гаретом. Кажется, пространство было достаточным, чтобы мы друг другу не помешали, если вдруг придется действовать. Стрела или камень, конечно, в любом случае могут сделать свое дело, но вот вопрос, зачем их использовать при таком явном перевесе сил. Значит, если они и будут, то не в первую очередь. А там поглядим. Может, сперва просто поговорим? Но нам самим разговор начинать не стоит.
— Эй, друид, — позвал хрипловатый голос. Человек говорил по-бриттски, но с акцентом, напоминающим произношение басков. — Отзовись, если ты там.
— Здесь нет друидов, — ответил я.
— Совсем нет? — спросила фигура после почти незаметной заминки.
— Совсем.
— А как же тот, кого звали Маэгон?
— Раз ты говоришь — звали, значит, знаешь, что он умер.
— Это только одно из предположений.
— Очень близкое к истине.
— Только близкое?
— Потому, что он умер не сам.
— Кто же его убил?
— Я.
— А кто ты?
Мой собеседник явно вошел во вкус игры в вопросы и ответы. Не слишком ясные, не слишком туманные. В самый раз для какой-нибудь саги.
— Артур Британец.
— Странно.
— Отчего же. Мне кажется, ты не удивлен.
— Отчего же, — повторил всадник. — Удивлен. Он был уверен, что ты не сможешь его убить.
— Он ошибался.
— А я, выходит, нет.
— Тогда ты действительно не удивлен.
— Пожалуй, что так. Что же ты делаешь в Каледонии, Артур Британец?
— Охочусь на вепрей. А кто ты, чтобы спрашивать?
По рядам прокатилось некоторое оживление, но, разойдясь кругами, быстро утихло.
— Зови меня Бриде, — в голосе послышался затаенный смешок. — Это моя земля.
— Не слишком ли многие на нее посягают? — спросил я.
Пауза воцарилась надолго.
— Люблю я твою манеру брать быка за рога, — еле слышно проворчал Гавейн и тихо завозился, готовя какую-то свою тяжелую артиллерию.
— Ты на нее уже не посягнешь, — ровным голосом произнес Бриде.
— Почему ты думаешь, что мне это нужно? — спросил я.
— Потому, что ты здесь, — сказал Бриде.
— Я здесь для того, чтобы оставили в покое МОЮ землю. Ты можешь мне это обещать?
Бриде наверняка опешил. И я еще могу чего-то требовать, каких-то обещаний?
— Похоже, ты не боишься, что тебе придется сегодня же отправиться к твоим богам.
— А тебе это действительно нужно? Или это нужно было друиду, отправившемуся сегодня к СВОИМ богам?
— А почему это должно быть мне не нужно? — полюбопытствовал Бриде.
— Потому, что мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться, — процитировал я своего любимого Шекспира.
Бриде расхохотался.
— Ты полагаешь, что я знаю, что ты есть?
— Я полагаю, что ты знаешь, что армия моя велика, больше чем когда либо приходившая за последнее столетие-другое, и ты знаешь, что она еще не тронула никого, кто сам не напал на нее, и не разоряла окрестности, грабя и выжигая все кругом. Будет ли так дальше, если не будет меня — вот чего ты не знаешь.
— Ты не прав, — сказал Бриде. — Я знаю — все будет так же, как было всегда.
— И как было всегда?
— Несладко, — ответил Бриде. — С тобой может быть еще хуже. Но. С другой стороны. Ты — это что-то новенькое. До сих пор непреодолимой силой были скотты и саксы. Кто знает, может, стоит попробовать.
Мне показалось, или кольцо вокруг стало не таким плотным. Или это просто всходило солнце?
Я неопределенно слегка повел рукой, мол — тебе решать.
— Если я отпущу тебя, — продолжил Бриде, — и если ты выстоишь, сражаясь с другими своими врагами, ты поможешь мне затем изгнать скоттов с моей земли, которую они захватили?
— Идет, — сказал я. — Будь под моей защитой.
— Под твоей? — переспросил Бриде.
— Под чьей же еще? Ведь не скоттов.
Бриде усмехнулся.
— Обещаешь, что не забудешь об этом?
— Обещаю.
— Тогда будь и ты под моей защитой. Пусть ни человек, ни дикий зверь не тронет тебя или твоих друзей, пока ты возвращаешься в свой лагерь. И еще. Возможно, эта весть тебя еще не достигла. Множество кораблей прибыло в Эборакум.
Я и не заметил, как в одно мгновение оказался у самого края кромлеха.