Драконий луг
Шрифт:
Он осторожно извлек очки из футляра. Стеклышки очень старые, тонкие, и так чисто протерты, что кажутся прозрачнее воздуха. Оправа из старинного серебра немного потемнела, но если протереть тут и там серебряной тканью… Максимильян надел очки. Осмотрелся в темном тупичке и…
Да, он не ошибся. Все переменилось. Теперь Максимильян видел сквозь стены и полы первоначальный план здания, который накладывался на видимую обстановку. Очки наложили на все, что он видел, изображение того, что ему хотелось бы знать, и ещё
И ещё – доступ к словарям с полным переводом со всех языков, включая магические, – и полную подписку на Цифровую Библиотеку Тайн, выход в которую через тусклую сеть стоил сотни крублей. И ещё он видел колонки жизненно важных статистических данных по Эффи и Вольфу. У Эффи запас энергии был все еще опасно низок…
– Ух ты! – вслух сказал он.
Вольф с Эффи переглянулись. Ботаник в новеньких очках блаженно сиял, словно его конфетой угостили, но им-то надо было выбираться отсюда, а он…
– Дайте мне нож для конвертов, – властно попросил Максимильян. – Не ты, Вольф! Ты к нему не прикасайся. Спасибо, Эффи. Так, посмотрим. Латунный врезной замок производства 1898 года. Ага, вижу. Если нажать вот здесь, а здесь повернуть, и достать вот до этого рычажка, то…
Врезной замок открылся с громким, внушительным щелчком, и Максимильян, повернув дверную ручку, потянул на себя тяжелую дверь.
За ней открылась мокрая булыжная мостовая, которая огибала школу Тузиталы для одаренных, трудных и странных. Где-то часы пробили пять. Они были свободны. Но неужели Эффи уже опоздала?
Вольф, бросив короткое «пока», рванулся бежать. Эффи забрала у Максимильяна очки – в конце концов, это её вещь – и вместе с ножом спрятала в ранец. Ей хотелось снова использовать кольцо, чтобы оно помогло ей поскорее добежать, но слабость и усталость наверняка не дали бы ей воспользоваться силой подмоги. Поэтому она просто поспешила под моросящим вечерним дождем, гадая, что ждет её дома у дедушки. Максимильян предлагал проводить, помочь, но ей сейчас хотелось побыть одной.
– Эффи, – начал Максимильян, труся следом за ней.
– Что?
– Подожди…
– Не могу. Мне надо… – Эффи хотелось, чтобы он отстал. Но потом она вспомнила, что это именно мама Максимильяна сегодня утром догоняла её, чтобы отдать кольцо. Именно она, сестра Андервуд, была так добра к дедушке, когда он лежал в больнице. И, если бы не Максимильян с его знаниями, она бы не выбралась из школы. А если бы он не снял с неё кольцо, она бы уже умерла.
– Мой дедушка, – стала объяснять Эффи. – Он… ну, он умер и оставил мне библиотеку. Но отец говорит, нам некуда девать книги, поэтому приедут из дома призрения и… Дедушка мне и вещи оставил, вот эти волшебные вещи – «подмоги», как ты их назвал, а я… сейчас некогда объяснять, но я должна спасти библиотеку.
– Наверное, полную волшебных книг, – тяжело пыхтя, предположил Максимильян. – Конечно, ее нужно спасать. Особенно если твой дед…
Его последние слова заглушил раскат грома.
– Ладно, давай со мной. Только скорее, – сказала Эффи.
И они шли под дождем – длинноволосая девочка в накидке цвета бутылочного стекла в сопровождении тяжело дышавшего полноватого мальчика, и оба даже не догадывались, что судьбы их отныне навеки связаны.
8
Перед старым Пасторским домом стояли люди. Вид у них был недовольный.
– Утром вызову слесаря, – говорил отец Эффи лысому мужчине в ярко-синем синтетическом костюме. Это и есть человек из дома призрения? Наверно, да. Вид у него был очень раздраженный.
– Мои клиенты не любят, чтобы их заставляли ждать, – сказал он.
– Я не люблю, когда меня заставляют ждать, – согласился третий собеседник высоким холодным голосом.
За спиной человека из дома призрения стоял мальчик в школьной форме. Вольф!
– Ага… – Оруэлл Форзац обернулся, услышав скрип чугунных ворот и хруст гравия под ногами Эффи и Максимильяна. – Может быть, моя блудная дочь прольет свет на таинственную пропажу ключа?
Эффи насупилась. Она не любила, когда отец при чужих говорил с ней таким тоном, словно она не живой человек, а персонаж из книжки.
– Что за пропажа ключа? – спросила она.
– Это ты, – спросил Оруэлл, – спрятала ключ, и поэтому мы не можем войти и вынести книги, которые принадлежат теперь вот этому человеку? Ты или не ты?
– Какому человеку?
Мужчина, говоривший высоким холодным голосом, выступил из тени и протянул Эффи тонкую морщинистую ладонь.
– Леонард Левар, – представился он, растягивая каждую Л в своем имени. – Букинист. Ты, полагаю, и есть законная владелица одной из книг моей новой библиотеки. Я, конечно, рассчитывал купить её целиком, как уже объяснил твоему отцу, и надеюсь, мы сможем договориться относительно последней книги…
– Ты о чем? – обратилась Эффи к отцу, как будто никакого Леонарда Левара здесь не было. – Это мои книги, а про ключ я ничего не знаю. Ты его последним держал в руках…
– Я прошу прощения за свою дочь…
– А ты говорил: «Хлам в кожаных переплетах»! Как видно, вовсе это не хлам. Сколько он тебе за них заплатил? За мои книги?
– Ефимия Трулав, прошу не грубить!
– Я уже сказал, что готов выкупить у девочки её книгу, – вмешался Леонард Левар. – Сколько ты за неё хочешь, детка?
– Не соглашайся, – шепнул из-за спины Максимильян. – Оставь книгу себе.
– Все книги мои, – заявила Эффи, – и вы их не купите.
Человек из дома призрения взглянул на часы и зазвенел большой связкой ключей.