Драконий пир
Шрифт:
В кустах раздался шорох. Из листвы бурьяна выглянули две рыжие морды бродячих псов. Войко, увидев их, поднял с земли камень, но морды исчезли раньше, чем камень просвистел в воздухе.
– Прочь отсюда! – на всякий случай крикнул слуга.
Влад ещё раз огляделся.
– А знаешь, Войко, – сказал он, – ведь я этого Нана не очень жаловал, хоть и должен был с ним породниться. А теперь… вот если бы сейчас оказалось, что он не умер, я бы обнял его, как отца.
– А за что же ты его не жаловал, господин? – спросил Войко не столько из интереса, сколько из-за того, что понял: юному хозяину
– За что не жаловал? Да… – Влад махнул рукой, – если подумать, из-за пустяка. Дело давнее. Пять лет назад это случилось. Отец тогда вынужден был гостить у султана, на румынском троне сидел проходимец вроде Владислава, но другой, а я с братьями и с мачехой прятался в дальнем имении у Нана. Мне там показалось скучно. И я сбежал. И пропадал недели три. А когда вернулся, Нан велел меня запереть в пустом амбаре и держал там долго. А после сказал, что если б был мне отцом, то высек бы меня.
Влад внимательно посмотрел на Войко, пытаясь угадать, как серб оценит этот рассказ – посчитает ли, что Нан тогда позволил себе лишнего, или не посчитает. Войко при слове «высек» только чуть поднял брови от удивления, потому что знал, что княжеских сыновей можно сечь, только если на то будет воля их отца, а иначе даже мысль о таком деле является дерзостью, и всё же слуга не оказался возмущён.
– Нан был по-своему прав, – продолжал Влад, – ведь из-за меня такой переполох случился. Все боялись, что я попался людям того проходимца, который сидел на троне. Если бы я вправду попался, моему отцу было бы куда сложнее вернуть себе власть. Вот все и испугались. И Нан, наверное, тоже испугался. Но я тогда сильно обиделся на него. Думал, он себя выше меня ставит.
– А на самом деле?
– А на самом деле он просто хотел поучить меня уму-разуму, чтобы я не стал позором для своего отца. Мне ведь тогда четырнадцать было. Я только и думал о том, что передо мной весь мир открыт. Всё хотелось изведать, всё попробовать. Наверное, мой старший брат должен был за мной приглядывать, но он и сам тогда ещё из отрочества не вышел. Вот Нан и решил посадить меня в амбар, а после сделал внушение.
– Значит, из амбара выпустил?
– Конечно. И всё же велел своим слугам приглядывать за мной, чтобы я снова не сбежал. А тем временем мой отец выпросил у султана войско и вернул власть, а после с Наном уговорился, что я женюсь на дочери Нана. А я жениться не хотел. И про невесту знать ничего не хотел. А теперь мне жалко. Мне бы хоть узнать, красивая она была или не очень. Я ведь даже лица её не помню. Значит, забуду скоро, а я не хочу забывать. Всё-таки хоть мы с Наном и не успели породниться, а его семья – это и моя семья была тоже. И этот дом – мой дом.
Слуга слушал внимательно и не перебивал.
– Посмотри, – сказал Влад, широким жестом показывая вокруг. – Вот ведь как получилось. Приехал я домой, и что же нашёл? Вот что. Один мой дом разорён, а другой сожжён дотла. Отец, когда сосватал мне Нанову дочь, говорил, что этот дом станет для меня кровом в том случае, если во дворце опять поселится некий проходимец. Отец говорил, что в этом доме меня всегда радушно примут. И вот я приехал, и нет мне радушного приёма ни там, ни здесь.
Влад говорил уже не столько для Войко, сколько для себя. Девятнадцатилетний юнец будто размышлял вслух:
– Пока мы не добрались до Тырговиште, я всё гадал, стал ли Нан предателем или не стал. Выходит, что нет. Ведь его убили подло – дом подожгли. Если б он что-нибудь дурное совершил и за это поплатился, то умер бы по-другому. Когда правые люди неправому мстят, они не так мстят – домов не поджигают. Они выбирают открытое место и нападают с оружием при свете дня, чтобы все видели, что это Божий суд. А Нана убили подло. Значит, он за правду пострадал.
Влад замолчал, но продолжал размышлять, как же могло случиться, что во время пожара Нан с семьёй куда-то делись, а вернее, собрались все в одной комнате, дверь в которую оказалась наглухо заперта. Почему сам Нан, жена, сын, дочь или кто-то из троих челядинцев не открыли на стук? Не смогли, потому что к тому времени были крепко связаны или мертвы?
«Поджигатель не мог действовать один», – размышлял Влад. Слишком много всего следовало сделать – затащить всех хозяев и ближних слуг в одну комнату, запереть дверь, поджечь дом и сделать всё, чтобы затруднить тушение. А ещё этим поджигателям следовало убить сторожевых собак, чтоб не мешали и не шумели, и это, наверное, оказалось самым сложным – убить собак без шума.
«А может, не было никого постороннего? Может, те четверо челядинцев, которые чудом спаслись, сами всё учинили, а затем дом подожгли, выбрались и начали рассказывать, будто ничего не знают. Их бы отправить к пыточных дел мастеру да расспросить хорошенько!» – думал Влад.
Конечно, казалось удивительным, что четверо человек, долго и верно служивших своему господину, вдруг решились его убить. «А неудивительно, что слуги моего отца, верно служившие ему, вдруг взяли и сделали то же самое?» – с ожесточением твердил себе девятнадцатилетний юнец. «Пусть бояре избрали другой способ убийства, но действовали похоже, – повторял он. – Ведь они не только на самого господина подняли руку, но и на семью. Брата моего не пощадили. А если бояре смогли, то отчего же простые люди не могут?»
Сложно теперь было докопаться до правды. Прошло уже почти два года. Почти два года с тех пор, как погиб отец Влада. Почти два года с тех пор, как старший брат оказался погребён заживо. Почти два года с тех пор, как сгорел Нан с семьёй. Почти два года с тех пор, как во дворец султана доставили весть, что на румынском троне теперь сидит Владислав, венгерский ставленник, смело перешагнувший через множество смертей. Два года Влад жил мыслью о том, что вернётся в Тырговиште, всё выяснит и отомстит. И эти два года пролетели, как один день.
Когда Влад вместе с Войко вернулся во дворец, то увидел, что остальные его слуги, подаренные султаном, уже доставили сюда обе телеги с походным добром и готовятся обживаться.
– Господин, – с поклоном произнёс один из слуг, – не прикажешь ли запереть ворота? А то заходят сюда чужие люди, не поймешь, откуда взявшиеся.
– И кто же заходил? – рассеянно спросил Влад.
– А вот. – Слуга указал на некоего парнишку, стоявшего возле крыльца. Рядом с парнишкой на ступеньках лежал огромный узел – что-то завёрнутое в серую холстину.