Драконов не кормить
Шрифт:
Но выпустить Жасану – это сейчас последнее, на что способен дракон.
Потом в безлюдную степь укатывается беззвучный крик, и крылья разом обмякают, снова становясь уютным плотным коконом. Медленно, нехотя возвращаются звуки. Первым прорастает «тум-тум» – то ли бой барабанов, то ли стук сердца.
Илидор и Жасана долго стоят, покачиваясь, в коконе крыльев, закрыв глаза и едва касаясь друг друга губами.
А потом чужой взгляд зачесал Илидору щёку, и от неожиданности дракон вскинулся, отшатнулся от Жасаны, а крылья, наоборот, прижали её крепче.
В отдалении, у другого шатра,
Жасана тоже обернулась и увидела Чайота, прыснула – судя по тому, что тут творится, для степняков такие случайные свидетели – дело обычное. Завозилась, поправляя рубашку и юбку.
Илидор отвёл взгляд от Чайота, натянул штаны, завязал пояс. Крылья сложились за спиной. Жасана, улыбаясь глазами, но с очень торжественным лицом, чуть склонила голову, прижав кулаки к животу, и убежала. Не туда, где стоял Чайот Гарло, разумеется, а тот взглядом указал дракону на землю рядом с собой и дракон, вздохнув, пошёл к эльфу.
Тот не стал дожидаться, развернулся и направился дальше, мимо танцевального круга, мимо барабанщиков и шатров и наконец привёл Илидора туда, где расположились эльфы во главе с Ахниром. Коротко кивнул, давая Талаю понять, что всё в порядке.
* * *
Фезимий, сын Акаты сдержал обещание: гостей разместили на хороших местах, под большим навесом, неподалёку от шатра самого Фезимия. Между ними горела пара костров, вокруг которых суетились степняки, и оставалось достаточно свободного места, не занятого ни людьми, ни навесами, ни утварью. Илидор немедленно расположился на этом самом месте, поодаль от всех: так было удобнее наблюдать. Он уселся – одна нога согнута в колене, на нём лежит локоть, рука чуть покачивается в ритме пения, такого тихого, что сам Илидор его не слышит за тум-тумканьем барабанов.
Ему было жаль, что Жасана убежала: она могла бы рассказать ему обо всём и обо всех вокруг, да просто побыть рядом… а впрочем, быть может, и к лучшему, что она убежала. Пусть будет так, пусть в памяти останется только вихрь, барабаний «тум-тум», дыхание, прикосновения, звон в ушах, объятия в коконе крыльев и больше ничего.
Несколько групп степняков сидели и лежали там-сям на траве. Со своего места Илидор хорошо видел оба танцевальных круга и ещё справа, поодаль, какую-то кишку, отколовшуюся от остального празднества. Насколько он видел, там устанавливали больших соломенных кукол и маленькие соломенные домики.
От ближайшего костра к дракону подошла девочка-подросток, сунула ему кривоватую глубокую тарелку из лепной обожжённой глины, наполненную большими кусками мяса и какой-то травой. Илидор перевёл взгляд на девочку, потёр ладонями щёки, тряхнул головой, принял тарелку, а девочка умчалась вприпрыжку и почти тут же вернулась с вкусно пахнущей лепёшкой. Илидор взял лепёшку, но девочка не отпустила, потянула за свой край, разорвала пополам.
– Просто
Золотой дракон, вконец опешивший, продолжал тупо моргать. Девочка, что-то для себя решив, убежала. Илидор, плохо понимая, что делает, принялся за мясо – тёмное, очень мягкое, сочное, немного подкопчённое и такое вкусное, что дракон едва не заурчал.
Оказывается, он страшно проголодался. Очень хорошо, что тарелка оказалась такой большой.
Дракон жевал и смотрел на круг танцующих. Подмечал, как составляются пары – то одна, то другая находит друг друга в круге, некоторое время пляшет там, пока их движения не становятся страстно-нетерпеливыми, а затем уходит за возы и шатры. Вскоре дракон понял, что пары составляются из мужчин и женщин разных племён: они отличались цветами и кроем одежд, причёсками, немногочисленными украшениями. Татуировками наверняка тоже, но татуировок Илидор с такого расстояния не видел. Некоторые пары приходили к кругу вместе, как пришли они с Жасаной, и танцевали там недолго. Некоторые женщины и мужчины возвращались в круг снова через некоторое время и находили себе нового партнёра.
Понемногу в голове у Илидора прояснилось: степняки используют празднество, чтобы завести потомство от других, далёких племён степняков!
Что же, если родственное смешение у людей даёт такие же печальные результаты, как у эльфов, то степняки действуют разумно, решил Илидор и вздохнул. Теперь, когда он понял, что вихрь красок, ухватившийся за него возле повозки, действовал с далёким прицелом, дракону сделалось немного грустно.
– А я-то думал, это просто такое дружелюбие, – проворчал он, облизал пальцы и поставил тарелку на траву.
Что же, значит, в интересах Жасаны – не ограничиться одним лишь золотым драконом, если ей действительно хочется «красивого ребёночка» или хотя бы какого-нибудь ребёночка. Ведь дракон может оплодотворить только драконицу одного с ним вида и только в драконьем облике.
И вот что Фезимий имел в виду, когда обещал Ахниру, что тот будет «плясать с самыми бойкими девками»!
Илидор рассмеялся, мигом забыв о нависшей над ним тени печали. Какая ещё печаль в такой прекрасный день! Под навесом Ахнира не было, и дракон глазами искал Талая в круге, думая, что умрёт со смеху, если увидит его среди танцующих. Илидору было проще представить Ахнира готовящим праздничный ужин для драконов, чем пляшущим со степнянками или уединяющимся с одной из них за шатром, но кто знает, какие страсти могут скрываться за этим надменным тонконосым лицом!
В конце концов, у Талая есть как минимум один сын – тот самый, которого Илидор здорово цапнул в далёком детстве.
Фезимию, видимо, очень хотелось, чтобы на его празднике был дракон, если он пообещал Ахниру женщин: ведь эльфы и люди почти никогда не дают потомства, они сильно отличаются друг от друга, несмотря на большую внешнюю схожесть, к тому же они редко сходятся, не считая друг друга особенно привлекательными. А если изредка полукровки и рождаются – они всегда оказываются бесплодными.