Драконовы кончары (Smocze koncerze) (KG)
Шрифт:
И я предположил, что у меня имеются, как минимум, сутки. Время, данное хирургам на запуск биопроцессора, закончилось еще в средине дня, так что мне было необходимо разжаловать их предводителя, девочку с множеством ладоней. Очередной ответственный пообещал запустить устройство до полуночи. Из того, что мне было известно, он ухватился за дело, подгоняя коллег нейробичом, ужасно болезненным орудием пыток. Сейчас, вне всяких сомнений, паукообразные резали доноров десятками и вписывали их в систему на ходу, не мелочась и не перебирая средствами. Ведь биопроцессор и не должен был жить вечно – он должен был проработать время, необходимое для сотворения необычности и заселения локального инфополя.
Я закончил ужин и направился к краю крыши, чтобы спрыгнуть и обойти все посты. При этом я планировал отыграться на ком-нибудь из офицеров. Ответственным за обеспечение и защиту территории был Исуб. Если обнаружу хоть какой-нибудь упущение в построении, какой-нибудь недосмотр или халатность, тут же снесу ему башку, да так, чтобы остальные командиры хорошенько к этому присмотрелись. Забавы закончились.
В последний раз я поглядел на море, залитое багрянцем заходящего солнца и глубоко вдохнул свежий воздух. Это было так чудесно! Жаль, что в эту пасторальную картинку грубо вступит Мультиличность.
Краем глаза я заметил вспышки среди застроек, а через мгновение донеслись глухие удары. Бум! Бум! Бум! Тут я почувствовал, как по спине пробежали мурашки, и обернулся туда, откуда доносился шум. Стоящие на возвышении дома, между которыми и появлялись вспышки, были окутаны тучами дыма. Зато воздух прошил свист, чем ближе – тем ниже. Я ссутулился, даже присел, хотя пушечные ядра пронеслись высоко над головой, чтобы с грохотом разорваться где-то в квартале кожевенников, выбрасывая в воздух пыль и обломки.
Я ошибся! Мустафа решил атаковать. Но не так, как я предполагал, а все так же в своем стиле, консервативно и прикрывая себя. Вместо того, чтобы повести массированное наступление, он поначалу приказал бомбардировать наши позиции. Причем, сразу же из тяжелых осадных орудий, мечущих чугунные, литые ядра. Он решил плюнуть на владельцев недвижимости и сравнять всю округу с землей.
Я очутился в сложной ситуации. Сейчас необходимо проявить искусство военачальника, или мне конец. Я спрыгнул с крыши и помчался в сторону биопроцессора. Его необходимо запустить сейчас или никогда!
Голова у Дороты делалась тяжелой, словно была из свинца, ну а веки она не могла поднять больше, чем до половины, хотя женщина и старалась. Она заставляла себя найти хоть сколько-нибудь энергии, только несколько глотков лауданума подействовало сильнее, чем она ожидала. Йитка, выпившая лишь половину того, что она, вообще потеряла сознание и теперь лежала лицом к земле, в облаке разбросанных волос. Аль-хакима наклонилась, чтобы потрясти невольницу, но вид светлых, русых волос на фоне грязной утоптанной земли показался ей настолько прекрасным и трогательным, что полька застыла, предаваясь созерцанию.
А вокруг них безумствовал ад. Многорукие дьяволы тучей ворвались в сарай, чтобы хватать кого ни попадя и тащить наружу. На лету, передавая несчастных из рук в руки, они сдирали с них кожу, надрезали когтями и извлекали из обнаженных, дрожащих мышц нервные окончания. Оперируемые живьем вопили от невообразимой боли и испуга, пытались вырываться, а некоторые даже сражаться. Паукообразные спешили так сильно, что слишком упиравшихся убивали на месте и тут же хватали следующую жертву. На сей раз чужие в пленных не перебирали, хотя поначалу каждого надкусывали и, в зависимости от результата, обменивались жертвами. Подготовленного таким начальным образом пленника они тащили бегом к кошмарной конструкции, на которой уже умирали тысячи искалеченных людей. Палачи уже не закрывали дверей сарая, ни с кем не церемонились - похоже, пришло время окончательной расправы со всеми пленниками.
К счастью, Дорота успела напиться лауданума, теперь пыталась влить подходящую дозу в Папатию. Но дервишка решительно отказывалась, утверждая, что ей следует оставаться в сознании, поскольку от этого, быть может, зависит спасение для всего человечества.
– Я его призываю, но он не отвечает, - сказала она какое-то время тому назад. – Я посылаю ему мысли, просьбы и предостережения, но все они попадают в бездну. Демиург вообще не слушает.
– Быть может, ты что-то делаешь не так? – размышляла все сильнее отуманенная Дорота. – А вдруг в тот призрачном мире видений необходимо громко кричать, чтобы тебя выслушали? Ты достаточно громко мыслишь?
– Молись, - посоветовала шатающаяся на ногах Йитка. – Горячая молитва обладает творящей силой, посредством нее можно пообщаться даже с Богом. Конечно, если он существует. Жаль даже, что на самом деле его и нет. Ведь если бы он был, разве он позволил бы это? – Она разложила руки и разрыдалась, а через мгновение упала лицом в землю и так и осталась.
Она не слышала нараставшего свиста пушечных ядер и грохота взрывов. Стены сарая заходили ходуном, когда одно из ядер попало в соседнее здание и разнесло его на куски. Пауки начали бегать еще быстрее, они размахивали конечностями и гневно шипели друг на друга, один из них, худющий тип с четырьмя руками, размахивал длинным металлическим бичом. Он обкладывал им по спинам кого ни попадя, а боль, похоже, была страшная, поскольку те, кому досталось, ужасно дергались.
Дорота задрожала, видя эти жестокости, и вспомнила, что и сама получила бичом. Всего раз, но она до сих пор чувствовала жжение в спине, которое не проходило даже после приема опия. Так что же это была за дрянь?! Вот если бы удалось вырвать у паукообразных тайну их оружия и умений! Эх, как жалко, что все здесь погибнут.
В течение какого-то времени ядра падали в сотне – двух сотнях шагов от цели, превратив в развалины половину квартала. Может, ядра сносил ветер, а может, это артиллеристы не могли пристреляться? Они наверняка не видели цели, стреляли по площадям в позиции чужих. Дорота прислушивалась к валящимся ядрам, упирая руки в землю, вслушиваясь в колебания, когда снаряд бил в цель. К тому же она все время приглядывалась к все так же лежащей будто поломанная кукла Йитке, на которую все сильнее действовал опиум. Слова время от времени отзывающейся Папатии доносились до нее как будто из-за стены. Дервишка говорила что-то об опасностях, грозящих демиургу, и о том, что, ради добра всего человечества, его следует об этой опасности предупредить.
Кто-то пнул аль-хакиму в бок, повалив на уплотненную землю. Женщина упала очень медленно, словно погружаясь в волны теплой, липкой жидкости. Старик и юноша, которые приглядывались к ней раньше, склонились над полькой, чтобы отобрать бутылочку с лауданумом. Целительница хотела их удержать, она пыталась сказать, что это для приятельницы, но старик наотмашь ударил ее по лицу и вырвал бутылочку из пальцев. Папатия вырвалась из летаргии и бросилась на помощь Дороте, но тут молодой человек бросился на нее с криком.