В доме горящемв далеком краювас накрываеттень наших крыльев,солнце исчезло,скрылась луна,небо цвететогнем и смятеньем.Не говорите, что ждалитакого исхода,такого огнянад крышами ваших домов;не говорите, что ждалитакого пожара, такогодыхания грядущего года,когда он проходитнад вами, сквозь вас,убивая надежду,стирая память.Не говорите детям,что вам было ясно значеньевоздушного, светлого взрыва,последней безумной вспышки,после того как крыльяпрошелестели сверхуи
красный ветер прошелсяогнем по сухой траве.Нас позабыли,но мы вернемсяи взыщем до каплии медь, и алмазы,а ваша странабыльем порастетведь время все рушит,меж вчера и завтрастирая границы.
II.Клад дракона
В сердце логоваспит наше тайное счастье:потерялось в огне сапфиров,утонуло в фиалковом масле.В сердце логовав забытых гранитных кельяхвнизу, где кромешным мракомсветлый укрыт сердолик,там, это видим в мечтаньях,находятся камни спасенья,там мы оставили счастьенастолько яркому свету —с ним не сравниться солнцуили сиянью созвездий,даже в глазах закрытыхслед его остается,лишь цвет изменился:желтое помнишь лиловым,зеленое — цветом крови,как кровь, пролитая нами,на сердца и камни,и света последние каплиярко нам освещают мечтуздесь среди топей,в раннем полетенад темнотою трясин,где сердце логованезыблемо и святои полно восхитительных чудес,потому что мы так это помним.III. Язык драконовЯзык драконов —магический сон.Твердый, как агат,скользкий, как ртуть,холодный барометрмедного сердцаи твердого крыла.В звездную высь,прочь от пустой и холоднойземли,пусть словом свяжется телос ветром значений,свяжется с неуловимым,воздушным нервом,пусть свяжет оно и распустит,скует и освободитоднообразную землю,здесь в сезон соколовот словарождается слово,мимо страха и сна проедет,опишет, воображая,жизнь планетГилиана и Сирриона,книгу и пламя,здесь у Ворот Алхимиказвук наших песенсозидает и разрушает,сплетая завесу над пустотою.
IV. Гимн логову
Логово — это план тела,томление кровив стране долгожданной,как над пустынейгордо шествует молнияв залог обещаний.Логово — шепот звезд,то, как мы помнимбылые созвездья,забывая ход лет,а суровое время —лишь расстановкажемчужин во мракеизбранных нами пещер.Пусть никогда не скажутпро край драконов:бесплоден, лишь призраков место,теперь, когда ощутимонаше сверканье,тверды, как жемчужины, яйца,в воздухе запах аканта,бледная сменаголубым голубого,звездный узор перед нами.Наше наследие нынепокоится в старых винах —вине из мрака,вине из клена,вине из тростникас самого края,и все наши детинашли приют в камне,в чистом, неуязвимом свете.Пусть они воспарят из светана синих, незапятнанных крылах,пусть свирепое солнцеподнимет их и опустит,и пусть они помнят —это место, где разумсклоняется перед сердцем,там, где кровь перетекаетв жилызабытых металлов,где семя отцанесет узор звезд,там, где помнить — последнее из слов.
V. Паладайн
Он тот, кого мы помним:слово детям,свет кровив родное ее время года,неистовый жар рубинов.Живой в сердцепланет вращенья,он
мгла и солнце,порожняя и полная чашатриады лун.Мы слышалии помним: вне пределовтесного и однозначного пространства,там, где к звездамможно прикоснуться,где вера нам данаи все созвездьявстречаются в недвижнойсчастливой середине,там, в присмиревших заливах,в последнем прибежище вод,царстве огня,там, где земля неизменна,где воздух надеждой цвететв памяти солнечном свете,там, где зрениеи чувства пребываютв согласии с наукойлогики и умозаключений,он там и не только там,свободный от установлений,от побуждений и страстей,он там, где розмарин благоухает,его скрывая появленье,и свет блестит ярче солнца.
VI. Путешествие
Кровь солнца,и одинокий соколвьется подо мной —золотое на золотом,кровь солнцасквозь девять поколенийогня и облаков,пока не отворитсявзорванная жила неба,и золотое на золотом,земля подо мной,золотое на золотом ее быль.Я поднялся выше туч,выше опрокинутых чашущербных лун,где только солнцеза моей спиной, лишь светпреломляется в золоте на золотом,когда я ныряю сквозь вечность,и солнечный свет играетв крови моих крыльев.Всегда далеков людских устахкрик на солнце,слабый шелест крыла,песнь небес,хоть ярки, распознать невозможно,лишь в молитве вообразить,в дыхании смертных,долгом, чуть слышном вздохеэльфа,зашифрованные во времени,и первое время годавсегда возвращаетсяпод моим крылом.Кровь солнцав неизменчивом светесверкает поверхстенаний земли,и жила небесоткрывается в песне,первом из гимнов,гимне, которыйнавеки запомнишь,как первый вздох света.
VII. Сны драконов
Дом водоворота,месяц утонувшей розы,В отсутствии светамы ясно помнимприход зимыв цветном блеске крыльев,здесь, в оковахсна и забвенья,мы видим наш крайсквозь янтарную призму зимы,мы помним тебя, госпожа,измененными жилами горла.Месяц дождей,месяц тайных вод.Вспышка света —забвенью конец,звук нас влечет,крови забытый зов,с шумом выходим мы в мирсквозь ворота ножей,параболой соколав солнца закатных лучах.О, пусть госпожа вознесется в огне,когда неба остатки сгорят дотла.
Майкл и Тэри Уильямс
РЕШАЮЩЕЕ ПРИКОСНОВЕНИЕ
Широкая рука Морта, садовника, легла на дверь дома.
Под его морщинистой ладонью старая доска приятно потеплела, и Морт заглянул в увядшую сердцевину древнего дерева, из которого была сделана дверь. Почти во все тайны зеленого мира мог проникнуть Морт прикосновением пальцев: это дерево, например, упало во времена Катаклизма, и с каждым годичным кольцом у него сохранялось все меньше воспоминаний — кроме самого позднего.
Морт закрыл глаза, убрал руку и снова улыбнулся, вспомнив причину своего прихода — день рождения Л'Индаши. Как раз вовремя — Роберт уже увидел его в окно и распахнул тяжелую дверь:
— Морт! Добро пожаловать! Заходи скорей, не стой на морозе! Выпьешь что-нибудь? Сколько зим, сколько лет! — Роберт просто расцвел.
Эти слова были правдой. Морт не видел друзей — друидессу и ее мужа — с середины прошлого года. Сейчас в Таман Бусук уже выпал ранний снег, перелетные птицы с возвращением в Халькистовы горы первой мирной осени улетели прочь.
Повернувшись к Л'Индаше, он увидел, как та, нахмурившись, разглядывает в свете колеблющегося пламени камина маленький узорчатый ковшик. Блики огня падали на темно-рыжие волосы женщины, и садовник заметил, что в них засеребрился первый легкий иней.
«Твои волосы, Л'Индаша, тоже словно припорошило снегом», — подумал Морт, улыбнувшись еще шире.
Год шел за годом, и друидесса постепенно старела. Вместо нее кто-то другой нес тайный дозор в Халькистовых горах, и бессмертие Л'Индаши перешло к ее преемнику.
Когда Морт поздравил женщину с днем рождения, Л'Индаша поднялась и обняла его. От нее пахло свежими травами, прогретыми солнцем и родниковой водой.
— О Морт! Как рада я тебя видеть! — воскликнула друидесса. — А я тут все думаю и никак не могу понять, почему в моем ковше для гаданий вода за ночь не замерзла. Иногда это случается, и почему-то всегда в самую холодную ночь года. Она была еще теплой, когда я принесла… — Неожиданно Л'Индаша вновь с жаром обняла Морта. — Но грех жаловаться в такой вечер! — рассмеялась она. — Ко мне пришел мой друг, и нам есть что отпраздновать!
