Драконы - кто они?
Шрифт:
Что, в таких условиях, будут делать драконы и прочие бесы?
Самые мощные из драконов начнут раздирать на части тех, что послабее, дабы подпитаться энергией их ужаса, а заодно уменьшить и ослабить их как возможных конкурентов в борьбе за уменьшившийся энергетический пирог. (Похоже на то, что, принцип 'Разделяй и властвуй' придумали вовсе не люди.)
Слабые и малоподвижные энергетические слизни, при первых же признаках наступающего голода и переориентации драконьей агрессии на потусторонних 'сородичей', постараются забраться в какое-нибудь уютное тёплое местечко, чтобы, пользуясь накопленными запасами энергетического жирка, впасть там в анабиоз до тех пор, пока ситуация не нормализуется. (Кстати: после окончаний каждой из двух современных нам мировых войн в Европе было отмечено невероятно большое количество случаев внезапного впадения обычных
Бесы из числа инициативных, предприимчивых и коммуникабельных, в первую очередь - 'вставшие на крыло' молодые энергичные драконы, постараются эмигрировать из выеденного ими народа в другие. Подобно тому, как поступают самые нахальные и предприимчивые колорадские жуки: пока глупые, ленивые, одуревшие от опрыскиваний, покалеченные либо недоразвитые, червеобразные особи доедают пожухлую ботву и пытаются докопаться до полугнилых клубней, они по одному, с деловым независимым видом переползают или перелетают на соседние картофельные участки.
А китайские драконы куда бы, в первую очередь, направились? Конечно же, в соседствовавшие с Китаем кочевые племена. Тем более что к большинству из них и добираться не надо; сами, наподобие симбиотического гибрида божественно-нежной амброзии души с несъедобным перекати-полем жёсткого тела, то и дело закатываются на подконтрольную драконам территорию. Причём - закатываются не в качестве доброжелательных любознательных туристов, а в качестве грабителей; то есть - уже несут в себе те пороки неутолимой жадности и кровожадной свирепости, что роднят их души с духами зла. Прежде всего - с драконами.
Как каждый вид земных животных всем своим устройством приспособлен для употребления определённого вида пищи, так и каждый вид потусторонних духов приспособлен к употреблению определенного узкого спектра живой психической энергии. И, в силу этого, стимулирует в человеке (или в каком-то количестве людей) те виды пороков, под воздействием которых людьми излучается нужный ему спектр негативной энергии. Но драконам, казалось бы, ни к чему заниматься стимулированием в людях каких-то пороков. Их пища - энергия страха и ужаса. Мера излучения этой энергии людьми прямо пропорциональна степени ужасающего воздействия на их психику. Зачем же драконам входить в 'родственнодушные' отношения с людьми? Не разумнее ли направлять свою драгоценную энергию на производство достаточно эффективных ужасов?
Не разумнее. На производство ужасов придётся тратить свою энергию, а достанется ли энергия ужасов тебе, а не более сильным, наглым и пронырливым конкурентам - ещё вопрос. Гепард сделает около десятка изнурительных забегов, прежде чем изловит антилопу; а большая часть его добычи, если не вся она, обычно поедается львами или гиенами. Для духов разумнее не гоняться за своими жертвами, а убедить их в разумности принесения добровольных жертвоприношений. Главная цель любого беса - устроиться на должность бога; после чего ему можно начинать жить 'по-человечески', а людям, под его 'опекой и защитой', придётся жить по-бесовски. А для успеха своего предприятия бесу, в том числе и дракону, нужно достичь 'взаимопонимания' с намеченными им жертвами. Лучше, для большей популярности и большего послушания, со всеми. Но можно и только с теми, которые имеют власть распоряжаться судьбами послушных им людей; в данном случае - с вождями. А те уж пусть убеждают либо заставляют остальных.
С чего начнут драконы, достигшие 'взаимопонимания' с вождями и соответствующего признания у племени? Первым делом они постараются 'убрать' либо нейтрализовать, лишить энергетической подкормки конкурентов - тех духов, что уже прижились при кочевниках. Особенно активно они возьмутся за конкурирующих драконов; ведь те питаются энергией того же спектра амплитуд и частот.
Но убить бессмертного духа, если даже этого очень хочется, быстро не получится; если он и умрёт, то - только от голода. Для этого нужно упаковать его в непроницаемую для духов посудину, сделанную из потусторонней 'тонкой' материи, спрятать эту посудину в потаённом месте... И через несколько тысяч беспокойных лет можно перекрашивать свою шкуру в особо яркие тона ради демонстрации поучительного траура по скончавшемуся недругу. Но это - только в том случае, если за прошедшее время какой-нибудь водолаз или строитель не найдёт и не откроет странный сосуд с 'отсутствующим на Земле' говорящим газом.
Всё это - сложно, чересчур долго и не очень надёжно. Для дракона проще - разорвать конкурирующего духа концентрированными выбросами своей энергии ('молниями'), а затем разогнать в разные стороны обессиленные, энергетически высосанные обрывки. Как то сделал дракон Перун с относительно мелким драконом Змиуланом и дракон Сусаноо (дракон, дракон!) с восьмиголовым змеем.
Что будет делать дух, давно прижившийся при данном народе или племени, и ещё пользующийся влиянием, но уже почуявший нависшую над ним опасность духовного расчленения? Он постарается убедить вождя (а ещё лучше - срочно запассионарить его, внедриться в его волю и сознание), чтобы тот немедленно уводил своё племя прочь, подальше от опасных соседей и ещё более опасных новых знакомств. Но при этом встревоженный дух ничем не покажет, что новый претендент на роль племенного бога опасен лично ему; признание в собственной слабости, а значит, в недостаточной компетентности может ускорить момент отстранения от должности. Дух будет убеждать запассионаренного им вождя и приватизированное им племя уйти из плохой местности в хорошую: более удобную, сытную и безопасную. Тем паче что, благодаря этому, можно избавиться от соседства с другим, плохим, этнически чуждым племенем. И пригрозит: 'Иначе - болеть будете... И дети будут рождаться мёртвыми или ущербными...' А уж о том, как претворить данный прогноз в реальный результат, злой дух, охотно и с благоговением допускаемый людьми внутрь себя, вполне способен 'позаботиться'.
А совершивший агрессию дракон, если ему удалось победить прежнего 'бога', он что будет делать? Он также постарается запассионарить вождя, после чего также поведёт племя подальше от Китая. Он ведь знает, что может и сам пострадать от агрессии кого-то из множества разъевшихся и усилившихся в Китае драконов. И куда такой дракон поведёт подпавшее под его контроль племя? Он поведёт его туда, где ему, дракону, а не людям попавшего под его влияние племени, будут обеспечены безопасность и стабильное обильное питание. А где это? На западе от Китая; там те племена, что укатились из тех же монгольских степей ранее. Теперь они успокоились, обзавелись достатком и имуществом, обрели мирный нрав. А это означает, что те драконы и более мелкие духи, которые некогда привели их сюда и продолжают править ими, оголодали и ослабли. Так что совладать с каждым из них молодому сытому дракону вполне по силам.
Итак, во второй половине 1 в. до н.э. часть гуннских племён достигла полного взаимопонимания с наиболее активными и предусмотрительными представителями драконьего племени; и, под их водительством, отправилась в казахские степи. Правда, пока что не ясно, были ли драконы, поведшие гуннов в новое стойло, их старыми богами, или они были нагрянувшими из Китая молодыми агрессивными драконами.
Вообще-то обычно племена после того, как терпели несчастья и поражения, наказывали своего 'бога'. Колотили, унижали, а то и сжигали либо выбрасывали его идола, водружая на освободившемся капище изображение того бога, который доказал делом своё превосходство над предыдущим неудачником. Естественно, что часто новым избранником племени становился бог его победителей.
Было бы логично предположить, что и в случае с гуннами произошло так же. Но с точностью можно утверждать лишь одно: драконы, признанные (либо призванные) западными гуннами себе в боги, были небесными (или, если угодно, сухопутными). Водным (морским) драконам бескрайние полупустыни Казахстана были не по климату, и туда племена подопечных им людей они бы не повели.
2
Западные гунны ушли, а Поднебесная империя продолжала политику обширных войн против северных гуннов, пополняя за их счёт запасы своих рабов; но не забывала целенаправленно обижать (в 36г. до н.э.) и южных. Огромное количество гуннов было убито, либо пленено и замучено в рабстве. Ослабевшие племена восточных гуннов вынуждены были, в середине второго века нашей эры, уступить просторы своих прежних владений размножившимся на севере и 'активизировавшимся' племенам сянь-би (кочевники тунгусо-маньжурского происхождения). Часть гуннских племён вступила в сяньбийский племенной союз, остальные устремились на завоевание Западного края Китая, тем самым перекрыв Великий Шёлковый путь. Но давление сянь-би на оставшихся гуннов усиливалось, и в 3 в. н. э. восточные гунны стали селиться на территории ослабевшего Китая, иной раз - южнее Великой Китайской стены. И, попав, таким образом, между молотом и наковальней, вынуждены были защищать прежнего врага от набегов врага нового.