Драконы Погибшего Солнца
Шрифт:
— Получили, я точно помню, — быстро вмешался Тас. — Я помню, как съел ту морковку.
— Получили, и по заслугам, — горько усмехнулся Палин. — Только наградой для нас оказалась жизнь в этом расколотом мире.
Магический артефакт, покоясь в его ладонях, вызывал, как казалось Палину, боль, на самом же деле это он сам так сильно сжал его, что острые грани камней порезали кожу. Но Палин никак не мог выпустить его из рук, он жадно обнимал пальцами, словно лаская. Он предпочитал такую боль прежнему онемению.
Герард смущенно кашлянул.
— Я правильно понимаю, господин, — осторожно начал он, — что эта вещь является мощным магическим артефактом из Четвертого Века?
— Совершенно правильно.
Все ожидали, что он что-нибудь
— Расскажи мне, что произошло потом, Тас, — заговорил, взяв наконец себя в руки, Палин. — Только, пожалуйста, без этих твоих мамонтов. То, о чем мы говорим сейчас, слишком важно.
— Я понимаю, — сразу посерьезнел Тас. — Я расскажу всю правду, обещаю. Это началось в тот день, когда я пришел на похороны одного очень милого кендера, с которым мы как раз накануне познакомились. У него произошла неприятная стычка с гоблином. И так получилось, что он... — Тут Тас заметил предостерегающий взгляд Палина и заторопился: — Впрочем, не будем об этом. Я расскажу вам эту историю как-нибудь в другой раз. В общем, во время этих похорон мне вдруг пришло в голову, что лишь очень немногие кендеры доживают до такого возраста, что их можно назвать старыми. А я к тому же прожил уже много дольше большинства моих знакомых кендеров и потому подумал, что, похоже, Карамон переживет меня. А мне ужасно, ужасно хотелось сделать одну вещь до того, как я умру.
Мне хотелось рассказать всем, каким отличным другом был для меня Карамон. И я, конечно, решил, что самое лучшее — рассказать об этом на его похоронах; но если Карамон переживет меня, то прийти на его похороны мне будет немножко трудно.
В общем, однажды я рассказал об этом Фисбену и все доходчиво объяснил, и он сказал, что все понял, и что я придумал очень хорошую штуку, очень благородную, и что он обязательно что-нибудь устроит. И он вправду устроил. Он дал мне эту вещь и сказал, что я могу выступить на похоронах Карамона, если с ее помощью перееду во времени в тот день, когда они должны состояться. И он рассказал мне, как она работает, и строго велел прыгнуть вперед, рассказать то, что я хотел, на похоронах, а потом сразу прыгать обратно. «И не вздумай лоботрясничать», — еще сказал он. Между прочим, — тут голос Таса зазвучал очень встревоженно, — вы не думаете, что это мое путешествие с Герардом он мог бы счесть «лоботрясничаньем», а? Потому что вообще-то мне очень нравится тут, и мне гораздо приятней повидаться со старыми друзьями, чем лежать там под чьей-то огромной дурацкой ногой.
— Тас, продолжай, пожалуйста, свою историю, — сдерживаясь, сказал Палин. — Мы обсудим это попозже.
— Ну ладно. Итак, я взял эту штуку в руку и прыгнул вперед, но вы же все хорошо знаете, как Фисбен вечно все путал. Он всегда забывал свое имя, или искал шляпу, когда она была прямо у него на голове, или забывал свое лучшее огненное заклятие. В общем, он, наверное, просчитался, потому что когда я прыгнул вперед во времени в первый раз, то похороны уже закончились, и я все пропустил. Вернее, не все, я прыгнул как раз вовремя, чтобы успеть на поминки. И хотя я очень мило провел время, и всех там с удовольствием навестил, и слоеные пирожки с кремом из взбитого сыра, которые приготовила Йенна, были просто первоклассные, мне, конечно, не удалось сделать то, для чего я, собственно, прыгал. Помня, что я обещал Фисбену не «лоботрясничать», я решил возвратиться. К тому же, если честно, — тут Тас потупился и принялся ковырять пол носком ботинка, — я совсем забыл, что собирался сказать на похоронах
Герард затряс головой:
— Это же просто смешно.
— Извините, — с суровой вежливостью проговорил Тас. — Перебивать невежливо. Короче, я снова очутился здесь и как раз в той могилке, где Герард нашел меня. Потом мы пошли к Карамону, и мне удалось рассказать ему все, что я собирался сказать на похоронах, и ему очень понравилось, только все было совсем по-другому, чем в первый раз. Об этом я тоже рассказал Карамону, и он почти перепугался, но потом сразу упал и умер, и не успел ничего насчет этого предпринять. А тут он еще Рейстлина никак не мог найти, хотя знал, что тот не может без него, своего близнеца, уйти в иной мир. Вот поэтому, я думаю, он и сказал, что мне нужно поговорить с Даламаром. — Тут Тас сделал глубокий вдох, на который у него не было времени, пока он говорил, и закончил свою речь: — И потому-то я здесь.
— Вы верите в это, госпожа? — спросил Герард.
— Я не знаю, право, можно ли в это верить, — тихо произнесла Лорана и взглянула на Палина. Но тот тщательно избегал ее взгляда и притворился, что изучает артефакт, ища ответы на мучившие их вопросы на сверкавших поверхностях драгоценных камней.
— Тас, — не желая выдавать хода своих мыслей, Палин заговорил о другом, — расскажи мне, пожалуйста, все, что ты помнишь о первых, «правильных» похоронах моего отца.
Тассельхоф начал новый рассказ, описывая прибытие Даламара, госпожи Крисании, Речного Ветра и Золотой Луны. Он рассказал и о том, как приехал представитель Соламнийских Рыцарей из самой Башни Верховного Жреца, и Гилтас из Квалинести, и Сильванеш из Сильванести, и Портиос с Эльханой, которая была такой же прекрасной, как и всегда.
— И ты, Лорана, там тоже была — и сказала, что ужасно счастлива, потому что сбывается самая заветная твоя мечта о том, чтобы эльфийские королевства жили в мире и братстве.
— Он же прямо сейчас это выдумал, — нетерпеливо перебил Герард. — Обычная история о том, «что могло бы быть».
— Что могло бы быть, — повторил Палин словно про себя, следя за игрой солнечных лучей на гранях магического устройства. — У моего отца тоже была история о том, что могло бы быть. — И он взглянул на Таса. — Ты когда-то путешествовал во времени с моим отцом, так ведь?
— Я тут ни при чем, — быстро сказал кендер. — Мы с Карамоном просто немного промахнулись. Понимаете, мы хотели вернуться в наш триста пятьдесят шестой, но ошиблись и оказались в триста пятьдесят восьмом, но не в том триста пятьдесят восьмом, который настоящий триста пятьдесят восьмой, а в каком-то совершенно ужасном триста пятьдесят восьмом, в котором была и могила Тики, и совершенно мертвая Бупу, и даже труп самого Карамона. Но тот триста пятьдесят восьмой никогда не наступил, к счастью, потому что мы с Карамоном вернулись как раз вовремя, чтобы убедиться, что Рейстлин не стал Богом.
— Карамон когда-то рассказывал мне эту историю, — неуверенно протянул Герард, — но я подумал... Ну, он был уже немолодой человек и любил рассказывать разные легенды, и я часто не принимал его всерьез.
— Мой отец верил в то, что это происходило на самом деле, — сдержанно отозвался Палин.
— Но, Палин, разве вы верите в это? — настойчиво заговорила Лорана. — Вернее, что более важно, верите ли вы в то, что история Таса правдива? Что он действительно путешествовал во времени? Что вы об этом думаете?