Драконы весеннего рассвета (Сага о Копье - 3, книга 3)
Шрифт:
Ты выбрал темный путь, но у тебя хватит мужества пройти его до конца. Так сказал ему Фисбен.
Неужели действительно хватит, спросил себя Тас. Как-то не верится... Он тяжело вздохнул и уткнулся в ладони лицом.
– Не смей, Тас! Слышишь, не смей!..– тотчас же затрясла его Тика.– Не вздумай помирать, ты нам нужен!
Он сделал усилие и поднял больную голову.
– Да я в порядке, - выговорил он тупо.– А где Карамон с Беремом?
– Вон там, - Тика ткнула пальцем в дальний конец камеры.– Нас заперли всех вместе, пока кто-то там не придет и не решит, что с нами делать... Какой молодец Карамон!– добавила она гордо, бросив восхищенный взгляд на богатыря, который, устроившись в уголке, всем своим видом изображал
Тассельхоф быстро глянул на Вечного Человека. Тот сидел на холодном и грязном каменном полу, устремив взгляд в пространство и склонив голову набок, словно к чему-то прислушиваясь. Фальшивая борода, изготовленная Тикой из козьей шерсти, свалялась и местами вылезла. Вот-вот отвалится, испуганно сообразил Тас и поспешно оглянулся на дверь.
Подземелья представляли собой сложную систему коридоров, выдолбленных в скальном основании Храма. Коридоры расходились во все стороны из одного центра, в котором помещалась караульная - небольшая круглая комната под винтовой лестницей, выходившей на первый этаж собственно Храма. В караульной, за облезлым столом, под чадившим на стене факелом сидел крупный хобгоблин. Он невозмутимо жевал краюху хлеба, запивая ее чем-то из большого кувшина. Над его головой висело проволочное кольцо с ключами: вероятно, хобгоблин был главным тюремщиком. Он не обращал на спутников никакого внимания, а может, смекнул Тас, как следует и не видел их, - в подземельях было темновато, а камера находилась в доброй сотне шагов от него.
Осторожно подобравшись к двери, Тас выглянул между прутьями, стараясь рассмотреть, что там в глубине коридора. Послюнив палец, он поднял его над головой и решил, что коридор вел на север. Вонючие факелы коптили и трещали в сыром воздухе. Обширная камера неподалеку была битком набита драконидами и гоблинами, видимо, отсыпавшимися после буйной попойки. В дальнем конце коридора виднелась массивная железная дверь. Она была слегка приоткрыта. Тас напряг слух и расслышал доносившиеся из-за двери голоса, тихие стоны. Другое отделение подвалов, вспомнив о своем прошлом опыте, рассудил Тас. Наверное, тюремщик оставил дверь приоткрытой, чтобы слушать в промежутках между обходами, не бунтуют ли узники.
– Ты права. Тика, - прошептал Тассельхоф.– Мы тут вроде как в камере предварительного заключения - ждем, пока нами распорядятся!
Тика кивнула. Блеф, предпринятый Карамоном, может, и не вполне одурачил охранников, но охоту к поспешным решениям у них все-таки отбил.
– Пойду поговорю с Беремом, - сказал Тас.
– Не стоит, Тас...– Тика неуверенно покосилась на Вечного Человека, но Тас, не слушая, метнул последний взгляд на тюремщика и на четвереньках пополз к Берему - надо же было наконец подклеить эту несчастную бороду. Он подобрался к нему и уже протянул руку, но тут Берем вдруг взревел и кинулся прямо на кендера.
Тас шарахнулся и испуганно взвизгнул, но Берем его как будто даже и не увидел. Перелетев через кендера, он с нечленораздельным воплем всем телом обрушился на дверь.
Карамон вскочил на ноги. Вскочил и тюремщик.
Карамон все еще пытался изображать из себя незаконно арестованного офицера. С деланной свирепостью глянул он на поверженного Тассельхофа и проворчал, почти не шевеля губами:
– Что ты ему сделал?
– Н-ничего! Честно, Карамон, ничего!– заикался Тас.– Он... У него крыша поехала!
Берем, казалось, действительно обезумел. Не обращая внимания на боль, он раз за разом бросался на прутья решетки, силясь их выломать. Но прутья не поддавались, и тогда он обхватил их руками и попытался раздвинуть.
– Я иду, Джесла!..– кричал он.– Не уходи! Прости меня!..
Тюремщик встревоженно вытаращил поросячьи глазки и, подбежав к лестнице, закричал что-то наверх.
– Стражу зовет, - буркнул Карамон.– Слушайте, надо срочно успокоить его. Тика, ты... Но Тика была уже подле Берема. Ухватив его за руку, она заговорила, с ним, умоляя остановиться. Охваченный неистовством, он сперва не слушал ее, более того - грубо отшвыривал девушку прочь. Но Тика гладила его руку, успокаивающе похлопывала по плечу и говорила, говорила... И наконец Берем начал вроде бы притихать. По крайней мере, решетку больше не тряс просто стоял, держась за прутья. Накладная борода валялась под ногами, по лицу тек пот, а кое-где и кровь - он ведь поначалу таранил дверь головой.
Со стороны лестницы послышался лязг - на зов тюремщика бегом примчались два драконида. Они двинулись по коридору, держа наготове кривые мечи, тюремщик следовал за ними по пятам. Тас живо подхватил с полу накладную бороду и запихал ее в кошель. Будем надеяться, они не запомнили, что Берем угодил сюда бородатым.
Тика все еще поглаживала плечо Берема, продолжая нести какую-то ласковую чепуху. Он не слушал ее, но приступ, видимо, миновал. Тяжело дыша, он смотрел остекленевшими глазами куда-то в пустую камеру напротив. Тас видел, как на его руках судорожно подергивались мышцы...
– Что за дела!– рявкнул Карамон на подошедших к двери драконидов.– Заперли меня тут со звероподобным безумцем! Он хотел убить меня! Я требую, чтобы меня немедленно отсюда перевели!
От Тассельхофа, пристально наблюдавшего за богатырем, не укрылось едва заметное, быстрое движение его пальцев: Карамон указывал ему на стражников. Узнав этот сигнал, Тас подобрался всем телом и приготовился к немедленным действиям. Один хобгоблин и два драконида? Что ж, бывало и покруче... Стражники оглядывались на тюремщика, а тот явно не знал, что ему делать. Тассельхоф насквозь видел, что творилось в его неповоротливых мозгах. Если здоровяк офицер в самом деле окажется личным приятелем Темной Госпожи, тюремщику, допустившему, чтобы его убили в тюремной камере, придется ой как несладко...
– Пойду ключи принесу, - пробормотал он наконец и вразвалку направился по коридору назад.
Дракониды переговаривались на своем языке, явно отпуская какие-то грубые шуточки о хобгоблинах. Карамон метнул быстрый взгляд на Тику и Таса и сделал такой жест, как будто собирался стукнуть кого-то головами. Тас порылся в сумочке и нащупал свой маленький ножик. Кендера, как и всех остальных, конечно же, обыскали, но Тас, стараясь облегчить стражникам их труды, все время переставлял кошели поудобнее, и дракониды, обнаружив, что в третий раз перетряхивают одно и то же, махнули на него рукой. Немало помог ему и Карамон, настоявший, чтобы Тасу оставили его сумочки -вдруг-де в них окажется нечто, могущее заинтересовать Темную Госпожу. То есть если стражники согласны нести ответственность, тогда, конечно... Тика продолжала ухаживать за Беремом, и волшебство ее голоса мало-помалу гасило лихорадочный блеск его голубых глаз.
Тюремщик снял ключи со стены и как раз направился назад в коридор, когда его окликнули с лестницы, и он остановился.
– Чего надо?– раздраженно рявкнул он при виде какого-то типа в длинном плаще, появившегося неожиданно и безо всякого предупреждения.
– Я - Гакхан, - прозвучало в ответ.
Моментально притихнув при виде вошедшего, дракониды почтительно вытянулись, а хобгоблин стал тошнотворно-зеленого цвета, и ключи в его оплывшей лапе так и задребезжали. Еще двое стражников, лязгая когтями, спустились по лестнице и по знаку своего вожака остановились подле него. Миновав трясущегося хобгоблина, этот последний приблизился к двери камеры, и Тас смог как следует его рассмотреть. Перед ним был драконид - в доспехах и длинном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Кендер досадливо прикусил губу. Неравенство сил делалось вопиющим. Ладно, не все еще потеряно, ведь у них есть Карамон... Между тем драконид в плаще, не обращая внимания на тюремщика - тот что-то бормотал и трусил за ним по пятам, точно разжиревший пес, - снял со стены факел и остановился перед, решетчатой дверью, за которой помещались наши герои.