Драконы войны
Шрифт:
— Сама? Разве Туммуз Оргмеин тебя ничему не научил?
Лессис улыбнулась:
— Я узнала, что сердечная слабость не приносит ничего хорошего.
— Это будет очень рискованно, сестра.
— У нас нет выбора, сестра. Ты сама это сказала. Нам надо провести разведку. Вообще, есть только один путь, а у нас нет времени подготовить кого-нибудь еще.
Рибела вздохнула. Это было справедливо. Они должны были спешить.
— Я отправлюсь в Аргонат. Сестра Ирена поднимет дух нашего морского народа, а Королева Мышей возобновит наблюдение над астральными орбитами.
— Это могут делать и другие. Я полагаю, более важно, чтобы
— Благодарю тебя, сестра. С нашей силой за спиной император отыщет правильный путь, я уверена в этом.
— Будет сложно заставить его принять нашу оценку ситуации. Он потомок хорошего рода, но он мужчина. Ему тяжело принимать советы, которые расходятся с его собственными убеждениями.
— Именно поэтому я должна еще раз посетить Аргонат.
— И оттуда в Эхохо? Подобно мотыльку к пламени в ночи.
Лессис улыбнулась:
— У Сестры Рибелы сегодня игривое настроение. Ирена тоже улыбнулась:
— Я согласна, сестра, я никогда не видела ее в таком настроении.
Взор Рибелы вспыхнул недовольством. Они подшучивали над ней, как всегда.
— Придется мне вызвать мистику на поединок, — сказала она, стараясь попасть в тон разговора с сестрами. Лессис говорит, что Королева Мышей слишком быстро начинает сердиться, что чересчур заботится о своем достоинстве. Ну что ж, она будет такой же легкомысленной, как и все.
Глава 18
Триста человек, сто лошадей, двадцать дракониров и двадцать боевых драконов составляли экспедиционные силы на Холмы Кохона. Флотилия шхун, шлюпов и речных плоскодонных бригов была собрана для перевозки отряда по судоходным рекам Далли, Туале и Даркмону на расстояние приблизительно в сотню лиг.
Шестьдесят шестой и Сто девятый эскадроны драконов были из Марнери. Кавалерийская центурия принадлежала легкой кавалерии Талиона, а пехотные центурии — Триста двадцать вторая (то есть Третья центурия, Второй полк. Второй легион) и Сто восемьдесят вторая (Первая центурия, Восьмой полк, Второй легион) — тоже прибыли из Марнери. Все они состояли под общим командованием капитана Роркера Идса, двадцати восьми лет, с общим стажем военной службы в легионе почти девять лет. Это был высокий человек с волосами песочного цвета и решительным выражением, почти никогда не сходившим с его лица, испытанный офицер. В его послужном списке были четыре кампании против Теитола и сражения с отдельными бандами бесов и троллей каждое лето.
На третий день пути, медленно рассекая воды верховьев широкой ленивой Далли, солдаты плыли мимо процветающих ферм с красными ригами, белыми домами и садами, украшавшими склоны холмов. Это была легендарная Валоуз, страна фруктов и вина. Здесь выращивали твердый виноград «Хопсрунг», который шел на изготовление знаменитых белых вин «Лодовер» и «Чанай».
На борту речной шхуны «Альба» бездельничал Сто девятый эскадрон драконов, и даже дракониры славно проводили время. «Альба» была хорошим и легко управляемым судном, а ее команда — умелой и опытной. Дел у дракониров было мало, разве что накормить и напоить драконов. Все аптечки были, конечно, без пылинки. Месяцы, прошедшие под командованием Дигаля Таррента, принесли хотя бы этот результат.
Командир эскадрона приказал каждому проводить утренние и дневные тренировки. Драконы тренировались по отдельности, так как капитан Нунс не выносил, когда
Единственное, что вызывало уважение в Tap-ренте, было то, что командир эскадрона лично принимал участие во всех занятиях. Он отжимался, подтягивался, бегал на месте и на равных участвовал в других гимнастических упражнениях. Все остальное было чистым мучением. Очутиться с Дигалем Таррентом в замкнутом пространстве на борту маленького судна, подобного «Альбе», было все равно что попасть в ад. Еще проводились полуденные «парады», больше похожие на инспекции. И все это — каждый день, хотя обмундирование Сто девятого уже было безупречным и не использовалось.
Тем не менее проводились и осмотры, во время которых Таррент рылся в личных вещах в поисках контрабанды. Были всякие импровизированные наряды на работу, например мытье палубы. Это явно нравилось капитану Нунсу, потому что он и его пожилые матросы позволили своему старому судну зарасти грязью. Но даже с таким командиром, как Таррент, выпадало много часов просто для того, чтобы сидеть и глядеть, как мимо тебя проплывает жизнь на берегу.
Конечно, у Релкина была масса сверхурочной работы. Таррент ясно показал, что пройдет целая вечность, прежде чем он ослабит свое внимание к Релкину. Большую часть дня драконир чистил брюкву, убирал мусор и носил воду.
Другие помогали ему втихомолку, ибо Таррент злился, если заставал кого-нибудь за этим занятием. Командира эскадрона не любил никто, а к Релкину из Куоша все испытывали уважение. Он был легендой легиона и — что более важно — их собственной легендой. Им гордились. Правда, его считали излишне молчаливым, но какое это имеет значение для верного товарища и хорошего бойца, которого приятно иметь за спиной.
Итак, когда поблизости не было Таррента, Свейн и Томас, обычно вместе с Моно, крутились где-то около камбуза, пока Релкин чистил брюкву и давил чеснок для акха. Время от времени они заходили поболтать, приводили с собой еще трех-четырех человек и помогали вечному штрафнику быстро покончить с брюквой и чесноком.
В послеполуденное время дракониры бестолково играли в «Мунго» и двойные семерки с игральными костями. Свейн обычно предлагал очень высокие ставки и быстро обрастал долгами. Новичок Брайон оказался очень искусен в игре «Мунго», опережая в ней всех. Томасу Черному Глазу сказочно везло на подаче, но он неосторожно заключал пари и поэтому едва сводил концы с концами. Релкина игры обычно не интересовали. У него просто не было соответствующего настроения. Треволнения прошедших недель странно подействовали на парня.
Он часто вспоминал чудесный полет над горой Ульмо в Далхаузи: огромное открытое пространство неба, земля внизу и свободное парение над миром.
Временами мальчишка смотрел на громадину Пурпурно-Зеленого и поражался, насколько легко бывший дикий дракон приспособился к жизни на земле.
Даже плохо понимая, что потерял этот дикий гигант, Релкин чувствовал большую симпатию к Пурпурно-Зеленому. И он вновь осознал, как важна была для бывшего летающего дракона поддержка Базила. Только она, эта поддержка, помогла Пурпурно-Зеленому выдержать легионную рутину.