Драконы зимней ночи
Шрифт:
А перед ними — и это тоже было предписано Мерой — сидело двадцать других Соламнийских Рыцарей, спешно призванных с разных концов Санкриста в главный зал замка Ут-Вистан в качестве свидетелей Рыцарского Суда. И вот теперь они переговаривались и качали головами, а главы Ордена совещались между собой.
Вот государь Дерек поднялся из-за стола, развернутого к троим членам Рыцарского Суда, и поклонился государю Гунтару. Ритуальное Свидетельство было произнесено; осталось выслушать Ответ Рыцаря и вынести Приговор. Дерек вернулся на свое место в зале. Вокруг него завязался оживленный разговор, послышался даже смех.
И только один человек во всем зале хранил молчание. Не дрогнув ни единым мускулом, выслушал Стурм Светлый Меч убийственные обвинения Дерека. Если верить Хранителю Венца, Стурм проявлял неподчинение старшему, отказывался исполнять приказы, рядился рыцарем… Застывшее лицо Стурма было лишено всякого выражения, сцепленные руки неподвижно лежали на крышке стола.
С самого начала судилища государь Гунтар почти не сводил глаз со Стурма. И под конец невольно задумался, а был ли тот вообще жив — так неподвижно и бледно оставалось его лицо, так неизменна поза. Стурм вздрогнул всего один раз: когда прозвучало обвинение в трусости. Тяжкая судорога прошла по его телу, лицо же… Гунтару пришлось когда-то видеть такое выражение лица у человека, только что проткнутого копьем.
Стурм, впрочем, мгновенно оправился — и снова застыл.
Гунтар был так поглощен этими наблюдениями, что едва не потерял нить разговора, который вели двое, сидевшие рядом с ним.
— …не разрешать Ответ Рыцаря, — коснулся его слуха обрывок фразы, произнесенной государем Альфредом.
— С какой стати? — так же тихо, но довольно резко спросил государь Гунтар. — Согласно Мере, это его право.
— Подобного случая у нас еще не бывало, — ровным голосом ответил государь Альфред, рыцарь Ордена Меча. — В прежние времена, когда оруженосец представал перед Советом Ордена, дабы получить рыцарское Посвящение, вместе с ним приходило множество свидетелей его дел. Ему предоставлялась возможность объяснить причины тех или иных своих поступков, но никто не сомневался в том, что эти поступки были совершены. А здесь? Единственный способ, которым Светлый Меч может отвести обвинения Дерека, это…
— Это заявить нам, что Дерек лжет, — довершил за него государь Микаэл Джефри, рыцарь Ордена Короны. — Но это немыслимо! Чтобы слово оруженосца перевесило свидетельство рыцаря Ордена Розы?..
— И тем не менее молодому человеку будет дана возможность высказаться, — сказал государь Гунтар, сурово взглянув сперва на одного, потом на другого. — Таков Закон, предписанный Мерой. Быть может, вы сомневаетесь в его справедливости?
— Нет, но…
— Конечно же, нет, но…
— Ну вот и отлично. — Гунтар разгладил усы и, наклонившись вперед, легонько постучал по столу рукоятью меча — Стурмова меча, лежавшего перед судьями. Двое других переглянулись за его спиной. Один поднял брови, другой слегка передернул плечами. Это не избегло внимания Гунтара, как не избегали его внимания тайные заговоры и интриги, исподволь разъедавшие Рыцарство. Другое дело, что Гунтар закрывал на это глаза.
Будучи наиболее влиятельным и уважаемым среди всех рыцарей, заседавших ныне в Совете, но все же недостаточно влиятельным, чтобы потребовать для себя никем не занятую должность Великого Магистра, Гунтар принужден был сквозь пальцы смотреть на многое, что, дай ему волю, он рад был бы выжечь каленым железом. Поведение Альфреда Мар-Кеннина не стало для него неожиданностью — этот рыцарь давно был в числе сторонников Дерека. Но Микаэл… Стало быть, и до него Дерек добрался…
Пока рыцари рассаживались по местам, Гунтар наблюдал за Хранителем Венца. Дерек с его влиянием и богатством был единственным, кто мог оспаривать у него, Гунтара, право сделаться Великим Магистром. С какой радостью вызвался он предпринять опаснейшее путешествие на поиски баснословных «глаз дракона» — а все потому, что успех в этом предприятии должен был доставить ему новых приверженцев. И у Гунтара не было особого выбора, кроме как отпустить его. Откажи он ему, и это было бы немедленно расценено как страх перед растущим влиянием Дерека. Что ж, если судить исключительно с точки зрения требований Меры, Дереку не было равных. Но Гунтар, издавна знавший его, рад был бы удержать его от этого путешествия. Не то чтобы он боялся его. Он ему попросту не доверял. Слишком уж жаждал он славы и власти. И, если уж на то пошло, хранил верность в первую очередь себе самому.
И вот теперь было очень похоже, что триумфальное возвращение Дерека с Оком склонило-таки в его сторону чашу весов. Многие, прежде просто симпатизировавшие ему, превратились в его ярых приверженцев. Переметнулись к нему даже иные из тех, кого Гунтар считал «своими».
Только молодые рыцари из самого младшего ордена — Ордена Короны — по-прежнему противостояли Дереку. Молодым людям не по душе было окостенело-жесткое толкование Меры, едва не с материнским молоком всосанное старшими. Юные требовали перемен — за что государь Дерек Хранитель Венца и порицал их со всей надлежащей суровостью. Еще немного, и кое-кто из них вполне мог лишиться рыцарского достоинства. Эти-то молодые рыцари и были вернейшей опорой государя Гунтара Ут-Вистана. Оставалось только сожалеть о том, что их было мало. К тому же верным сердцам слишком редко сопутствовали набитые кошельки…
Как ни близко к сердцу принимали эти юноши дело Стурма Светлого Меча, Дерек все же сделал мастерский ход, с горечью говорил себе Гунтар. Один ловкий удар — и не станет ни ненавистного ему человека, ни самого влиятельного соперника…
Все знали о дружбе предков государя Гунтара с родом Светлых Мечей: дружба эта длилась уже не первое поколение. И не кто иной, как Гунтар, твердо поддержал Стурма пять лет назад, когда молодой человек, появившийся из ниоткуда, стал разыскивать отца — и наследство. Стурм тогда предъявил письма матери и тем доказал свою принадлежность к роду Светлых Мечей. Кое-кто, правда, усомнился в законности его появления на свет, но Гунтар в зародыше истребил поползшие было слухи. Самому ему достаточно было посмотреть на Стурма один раз, чтобы убедиться — перед ним в самом деле был сын его старинного друга.
И вот теперь он вновь собирался поддержать Стурма, отлично представляя себе, чем это было чревато для него самого.
Гунтар вновь посмотрел на Дерека, который, улыбаясь, пожимал руки друзьям… Да, нынешний суд грозил поставить его, государя Гунтара Ут-Вистана, в исключительно глупое положение. Но что гораздо хуже, — косясь на Стурма, с грустью сказал себе Гунтар, — весьма похоже, что будет непоправимо изломана жизнь очень достойного человека. Человека, готового со славой продолжить дело отца…
Когда в зале установилась тишина, Гунтар сказал:
— Слышал ли ты выдвинутые против тебя обвинения, Стурм Светлый Меч?
— Слышал, господин мой, — ответил Стурм, и его низкий, звучный голос как-то странно отдался под сводами зала. А в огромном камине за спиной Гунтара неожиданно лопнуло в огне толстое бревно: хлынула волна жара, взвился рой искр. Гунтар помолчал, выжидая, пока слуги поправят огонь. Когда они вышли, он продолжил ритуальное вопрошание:
— Понял ли ты, Стурм Светлый Меч, выдвинутые против тебя обвинения? Осознаешь ли ты, что тяжесть этих обвинений может побудить настоящий Совет признать тебя недостойным звания рыцаря?
— Понял и осознаю, — ответил Стурм. Все же голос его сорвался, и, кашлянув, он повторил: — Понял и осознаю, господин мой.
Гунтар провел рукой по усам, соображая, как лучше построить вопрошание. Кому, как не ему, было знать, что любое слово Стурма, обращенное против Дерека, могло быть использовано во вред ему самому.
— Сколько тебе лет, Светлый Меч? — спросил Гунтар. Стурм, никак не ожидавший подобного вопроса, ответил не сразу, и Гунтар продолжал: — Тридцать уже есть, я полагаю?