Драконья тень
Шрифт:
Моркелеб.
Он был здесь. Где-то здесь. Она видела, как он исчез, растаял как дым, даже когда колени и бедра еще ощущали его шипы и чешую.
И ее захваченная в плен душа, вглядываясь в туман собственным зрением, как она однажды смотрела глазами Моркелеба, узнала и еще кое-что: драгоценность, в которой она томилась, была с трещиной.
Целый день она изучала эту драгоценность так же детально, как собственное тело. По здравому рассуждению сейчас она и была ее телом. Она вспомнила, что видела камень в шкатулке с драгоценностями в покоях Роклис в Корфлине, и она знакомилась с каждой молекулой углерода, с каждой слабой примесью, каждой линией излома и утечкой энергии. Узнавала их и ненавидела их. И это лучшее, что вы смогли сделать? – пожаловался Карадок. И еще
Карадок был прав. Роклис была воином, а не магом. Столкнувшись с необходимостью сохранить деньги для платы солдатам, столкнувшись с умным торговцем драгоценностями и горстью великолепных камней, она, по-видимому, не знала, как проверить каждую драгоценность.
Дженни не смогла бы точно сказать, почему алмаз или рубин были лучшей тюрьмой для бестелесных душ, чем топаз или перидот. И не смогла бы объяснить дилетанту, почему магия должна работать с чистыми металлами и безупречными драгоценными камнями, чтобы самой быть безупречной. Но она могла немного двигаться внутри своей кристаллической тюрьмы, и осторожно – нежно – она начала притягивать силу сквозь нитевидный разрыв.
И все это время она знала, что она сама и Амайон, и зелено-золотой птенец, который несся в вышине, сплетают и собирают заклинания. Внизу, едва видимые в мире тумана, ползли войска, совсем промокшие, и парящие силуэты драконов вокруг нее тоже промокли, все в бешеных вспышках демонова огня. Она знала, что ее заклинания – заклинания демона – сделали ее красавицей, и она, дожив до сорока с лишним лет и никогда не будучи привлекательной, наслаждалась этой красотой и силой. Она ликовала, видя свои дерзкие груди, зная, что вдруг исчезла всякая необходимость бороться с мигренями, приливами, болью, несварением желудка. Она была молода и могла делать все, что нравится, ибо это никого не касалось. И она улыбалась при мысли от том, как удивится эта надменная сучка Роклис, когда придет время расплачиваться с демонами.
Земля внизу постепенно спускалась к реке. Над мягкими клубами сумрака высоко стояло солнце.
Драконы вместе с демонами и магами произнесли заклятье, и туман полупрозрачной пылью опустился на землю. Ничем не прикрытый лагерь Гарета – испятнанный ожогами кислоты и пропитанный кровью солдат, убитых прошлой ночью – накрыли тени драконов.
Армия Бела ожидала их на дальних подступах к мосту. Копья разрушенных Ежей были закреплены над двумя главными укреплениями лагеря и из дюжины спасенных катапульт, что остались на них, вырывались гарпуны. Два из них ранили маленьких радужной расцветки птенцов, на которых ехали Верекат и мисс Энк – эту женщину-гнома, специалиста-недоучку, притащили к Роклис в последнюю минуту из Бездны Вилдума – еще до того, как все демоны и все волшебники окутали себя заклинаниями иллюзий и замешательства, дробящихся цветов, образов, силуэтов. В то же мгновение на северной дороге раздался грохот труб и барабанов, и мощный голос Роклис выкрикнул воинский клич «Огнебородый! Огнебородый!». Победная песнь сотрясла воздух, когда они напали на укрепления моста, а драконы в это время ударили по защитникам, которые пытались отхлынуть от главного лагеря.
Битва была недолгой, ибо тучи, лежавшие на склонах гор, зашевелились, заклубились, и холодные ветра погнали их к реке и лагерю. Загремел гром, в драконов били молнии, потоком хлынул дождь. Магия гномов, Дженни слышала, как это мысленно сказал Фолкатор, выругавшись. Они долго не продержатся. Она с трудом отвела в сторону стрелы молний, что ударили по крыльям Меллина, и почувствовала, как растет ее собственная ярость из-за того, что такие приземистые отвратительные коротышки, как гномы, осмелились бросить им вызов: Они нам за это заплатят, сказала она.
Ветер завивал и скручивал ее длинные черные волосы, а внизу, у укреплений реки, она видела, как войска Роклис сражаются против грязи и дождя. Роклис стояла на верхушке штурмовой лестницы с мечом в руке, а дождевой водопад колотил по лицу. Ветер относил прочь команды, которые она выкрикивала, и такими волнами исходили от нее ярость и гордыня, что Дженни рассмеялась.
Позади себя она услышала шипение и визг. Изгибаясь в воздухе, корчилась одна из переливчатых птиц. Ее наездника, мальчика – Ледяного Наездника Вереката, совсем сшибли, и он болтался на одной ноге, которая запуталась в кожаном ремне, в сотне футов над землей. Дженни подумала, что в молодого дракона, должно быть, ударила молния, потому что из вспоротых боков и живота лилась кровь; со своего места она слышала проклятия его демона. Дракон и мальчик упали, дракон – уже мертвый, и к ним подтянулись демоны, чтобы отведать отчаянный ужас подростка, заключенного в кристалле, понаблюдать, как исчезает последняя, безнадежная надежда вырваться на свободу. Молодой дракон, изломанный и истекающий кровью, растянулся на земле, и она подумала, что это больше похожа на атаку другого дракона, чем на след молнии. Но не сказала ни слова.
Только в своей драгоценности, в сердце, в той ее части, что еще была Дженни, она знала.
Они не могут удержать этот шторм навсегда, – она услышала, как снова в ее мыслях заговорил Фолкатор. Это был огромный старый демон, поглотивший сердца и души других демонов, которых он уничтожил; разум его был похож на помойную яму, вонявшую, когда он говорил. А когда они устанут, мы все еще будем здесь. А потом добавил Мразь эти гномы.
Войска отступили от защитных укреплений под полог леса и раскинули лагерь под дождем. Над деревьями продолжали вспыхивать молнии, отчего небо чернело, как ночью. Роклис развернула армию вокруг стен Гаретова лагеря. Демоны настроились поразвлекаться, и просили солдат, рабов или пленников, которых захватила Роклис. Иногда боль, страсть или ужас, а обычно все вместе: это была форма искусства, которая становилась еще забавнее из-за слабого эха криков, исторгаемых плененными сердцами их хозяев.
Демоны пьянели от удовольствия.
Ты же не можешь сказать, что тебе это не нравится, прошептал Амайон, когда она пыталась отвести взгляд, усилием воли подавить знание о том, что творилось с ее чувствами, силой и телом. Разве такая уродливая тварюшка, как ты, никогда не хотела иметь всех мужчин, с которыми смогла бы справиться? Чтобы они склонялись к твоим ногам и молили о благосклонности? Чтобы они видели, как ты красива, как желанна – а потом ты бы наказала их за это? Заставила плакать?
Дженни, запертая в сердце драгоценности, только просила Оставь меня одну.
Твой сын лучше обучается этим искусствам, чем ты. Демон чувствовал отвращение. Не хотелось бы тебе, чтобы он сюда вошел? Это было бы весело? И он расхохотался от удовольствия, что заставил ее переживать.
Солдаты утомлялись и уходили или валялись пьяные до беспамятства на грязных коврах, покрывавших пол палатки. Дженни какое-то время лежала в путанице шелков и мехов на диване, попивая неразбавленный бренди и наслаждаясь вечерней зарей. Демоническая часть ее сознания знала, что Ян еще занят собственными упражнениями, хотя было бы здорово присоединиться к нему чуть погодя. Это была Янова идея – сплести иллюзию, будто сын Блайеда был захвачен в сражении в плен и замучен до смерти, и послать эту иллюзию Блайеду, которого поймали в ловушку зачарованного самоцвета. Они все чуть не лопнули от смеха при виде жалких слез отца. Она потянулась, покрутив головой на соболиной подушке своих волос.
И повернув голову, увидела, что в палатке находится еще один мужчина.
Сначала она узнала в нем только воина, который попал в ловушку, наполовину внутри, наполовину снаружи горящего Ежа – гибкий высокий человек, по плечам – коричневые, распрямленные дождем волосы. Она улыбалась, протягивая соблазнительную руку, когда до нее дошло, что это Джон.
Она отвернулась, одной рукой зажимая рот от стыда и ужаса, а другой натягивая простыню, чтобы закрыться. В какой-то миг горло ее сдавил спазм, а тело скрутило от боли. Затем она услышала смех Амайона и ей в голову пришла мысль, что это было бы неописуемо забавно – привести к ней Джона, – ее магия легко справилась бы с его отвращением, – хотя, возможно, еще веселее было бы просто использовать заклятье и привести его к ней против его воли – а потом позвать стражу, пока он лежит в ее постели.