Драма жизни

Гамсун Кнут

Тю. Терезита умерла.

Служанка. Что ты болтаешь? Терезита умерла?

Тю. Револьверъ выстрлилъ самъ.

Служанка вскрикиваетъ. Правда это? Бжитъ по лстниц въ домъ.

Г-нъ Отерманъ идетъ изъ-за отдаленнаго угла дома, какъ будто бжитъ отъ кого-то; задыхаясь, говоритъ самъ съ собой. Они опять меня преслдовали. Они тамъ громко разговаривали. Ихъ было много, они

подсматривали за мной. Вытираетъ потъ. Кто тамъ говорилъ? Никто. Я говорю, никто. Мн только померещилось. Смотритъ на башню, пламя все разгорается. Его сочиненіе теперь горитъ. Ха, ха! Три свидтеля, говоришь ты? Ха, ха! Бумаги горятъ! Снова вытираетъ потъ и смотритъ на башню. Все деревянное строеніе сгоритъ. Оно могло пригодиться мн на что-нибудь. Замчаетъ Тю. Ты зачмъ стоишь здсь, Тю? Ты подслушивалъ?

Іенсъ Спиръ идетъ съ лстницы. Г-нъ Отерманъ, ваша дочь умерла.

Г-нъ Отерманъ. Что вы говорите?

Іенсъ Спиръ ведетъ его къ лстниц. Пойдите и посмотрите

Г-нъ Отерманъ. Вы говорите, Терезита?

Іенсъ Спиръ. Пойдите и посмотрите. Ведетъ его по лстниц до верху и затворяетъ за нимъ дверь; возвращается и говоритъ Тю. Такъ это ты выстрлилъ, Тю? Почему у тебя оказался револьверъ?

Тю. Она мн дала его.

Іенсъ Спиръ. Для чего?

Тю. Я долженъ былъ его отнести.

Іенсъ Спиръ смотритъ на него. Мн?

Тю. Да.

Іенсъ Спиръ посл паузы. Итакъ, ты, наконецъ, исполнилъ свое дло. Ты всегда хотлъ что-то сказать; теперь ты сказалъ, что теб было нужно?

Тю. Онъ самъ выстрлилъ.

Іенсъ Спиръ. Да, разумется. Это тебя зовутъ «Справедливостью»'?

Тю. Да.

Іенсъ Спиръ. Да. Справедливость — слпой зврь. Она мститъ безъ разбора. Ея выстрлы разряжаются сами собой. Беретъ револьверъ и осматриваетъ его, говоритъ про себя. Остался еще одинъ зарядъ. Видитъ огонь въ башн. Что это?

Тю. Башня горитъ.

Іенсъ Спиръ. Ты стоялъ, видлъ, какъ что-то горитъ, и не сказалъ ни слова! Пожимая плечами. Ну, это безразлично. Вдругъ. Знаешь ли ты, что такое справедливость? Это что-то парящее въ небесахъ. Она долго терпливо смотритъ, какъ люди совершаютъ злодянія, и вдругъ сразу спускается на землю и караетъ смертью. Опять осматриваетъ револьверъ, про себя. Здсь есть еще одинъ зарядъ… Словомъ, хочешь ли ты завтра прійти ко мн за этимъ револьверомъ?

Тю. Да.

Іенсъ Спиръ. Мн показалось, что по твоему лицу пробжала усмшка. Чему ты обрадовался?.. Ну, ты придешь за револьверомъ?

Тю. Да.

Іенсъ Спиръ. Ты найдешь его въ моей комнат. Ты постучишься, отвта не будетъ, но взойди прямо, дверь будетъ отперта.

Тю. Хорошо.

Іенсъ Спиръ. Револьверъ будетъ въ моей рук. Прячетъ револьверъ и идетъ за дальній уголъ дома.

Карено справа. Вотъ кстати, старина. Мн надо потолковать съ тобой, прежде чмъ начать писать дальше.

Тю. Терезита умерла.

Карено. Терезита? Не будемъ называть ее.

Тю. Она умерла.

Карено. Умерла?

Тю. Выстрлъ попалъ въ нее.

Карено. Я слышалъ выстрлъ. Онъ попалъ въ нее?

Тю. Да.

Карено. Именно въ нее! Именно въ нее!

Г-нъ Отерманъ сходитъ разстроенный съ лстницы. Мою дочь застрлили, Карено.

Карено. Я слышалъ это. Высшая сила управляетъ людьми.

Г-нъ Отерманъ. Она умерла.

Карено замчаетъ пожаръ, огонь разгорается все сильне. Господи! Тамъ пожаръ!

Тю. Башня горитъ.

Карено, складывая руки надъ головой. Башня горитъ! Мои бумаги! Шатаясь, идетъ, пораженный, къ лстниц. Трудъ всей моей жизни горитъ!

Г-нъ Отерманъ. Вс стекла и все дерево.

Карено. Что это? Небесная кара за мой грхъ? Неужели она не могла быть легче?

Г-нъ Отерманъ. Мою дочь застрлили.

Карено испуганно вскакиваетъ. Да, а ваши сыновья сгорли!

Г-нъ Отерманъ. Мои сыновья? Гд Густавъ и Эліасъ?

Карено. Они были въ башн.

Г-нъ Отерманъ пристально смотритъ на него одно мгновеніе. Такъ это они разговаривали тамъ, въ башн? Пронзительно вскрикивая, бросается за отдаленный уголъ дома. Эліасъ!

Kapено. Мудрая Немезида! Идетъ направо со сложенными руками и низко опущенной головой.

Тю остается одинъ среди сцены, высокій, прямой, съ шапкой въ рук.

1896