Драмы
Шрифт:
Круглов. Пожалей стариков, стариков-то пожалей, доченька! Настеньку убили — пожалей! Дай век дожить, пожалей! Мать плачет не в горсть, а в пригоршни... И жить-то всего ничего...
Марфа (строго). Встаньте немедленно!
Круглов сел на табурет.
Лучше бы мне вас таким и не видеть, отец!
Круглов (утер рукавом слезы). Сопливая ты, Марфа, отца учить!
Марфа. Слава
Круглов. Упредить тебя желаю, дура! Силу их видел, перед глазами стоит. На кого руку подняла?
Марфа (с озорством). На царя и капитал.
Круглов. Коза с волком тягалась — одна шкурка осталась. Смешно глядеть на тебя, дура баба!
Марфа (весело). А им вовсе и не смешно.
Круглов. Кому?
Марфа. Царю и капиталу.
Круглов (с усмешкой оглядел Марфу). Боятся, что ли, тебя?
Марфа. Боятся.
Круглов. Белокопытов тебя боится? Мильонеры боятся? Самодержец тебя боится?
Марфа. Белокопытов боится, и мильонеры боятся, и у самодержца всероссийского, царя польского, великого князя финляндского, поджилки трясутся.
Круглов. У них генералы, у них жандармы, у них войско, у них золото — и они тебя боятся?..
Марфа. Оттого они и генералов держат, и войско, и жандармов, что Марфушку твою, дуру бабу, боятся.
Круглов. А что у тебя есть, что они тебя боятся?
Марфа. У меня? (Стала серьезной, просто). Правда.
Пауза.
Круглов (задумчиво). Правда, правда... У городового вот тоже правда — царю служить. И у нас правда — жить по-человечьи. Только нашу правду свиньи съели.
Марфа. Правда на свете одна, папаша. Второй не бывает. В том ее и сила.
Круглов. Может, где она и есть, такая правда, только, пока дойдешь, сапоги стопчешь.
Марфа. А тогда босиком...
Круглов (вытирает руки). Я за правдой к Зимнему ходил. Марфа. Не в ту сторону ходили, папаша.
Круглов (нахлобучив шапку). Не отступишься?..
Марфа. Пока дышу — нет!
Круглов. И на каторгу пойдешь?..
Марфа. Придется — пойду.
Круглов идет к выходу.
А как же с приданым? (Показала на ящик). Забрать?..
Круглов (помолчав). Держи пока.
Гаснет свет в конторе; освещается цех; рабочие без шапок окружили дощатый помост, на котором священник в пышных ризах служит
Священник (заканчивая). Во блаженном успении вечный покой подаждь, господи, новопреставленным рабам твоим...
Иван. Какие рабы? Не рабы они, а безвременные жертвы капитала.
Священник. ...имена их ты, господи, веси... и сотвори им вечную память. Вечная память! Вечная память! Вечная память!
Косой (откашлявшись). А теперь, господа мастеровые, мастеровой паровозосборочного цеха Парфен Тестов расскажет вам, как он удостоился милости его императорского величества.
Тестов (расправляя волосы, обильно смазанные лампадным маслом). Православные! Стало, все как есть расскажу. Прибыли мы на фаэтонах во дворец, музыка играет, лакеи, конечно. Ну, это-ка, велели нам войти во дворец, стать, это-ка, вдоль стены... Вышли к нам царь-батюшка, ну, мы ему до земли поклон, ну, он, это-ка, бумажку вынимает, читает...
Голос. По складам!
Смех.
Леру (Моргану). Акции царя здесь не слишком высокие.
Тестов. Дескать, так и так, прискорбные события вышли изза смуты. Прошения, конечно, толпою подавать мне преступно, вы, рабочие, дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменникам и супостатам. А потом к каждому подошел, у одного имя, конечно, спросил, у другого — фамилие, третьего — какого завода, четвертого — волость... Ну, мы, это-ка, так вот поговорили с ним...
Голос. Славно время провели!
Тестов. Благословясь, говорит, примайтесь за дело, говорит, прощаю вам вину вашу...
Иван. А мы ему не простили!
Тестов. Чего?..
Иван. Ничего! Бреши дальше!
Тестов. Ну, подернул царь-батюшка плечом, дескать, будет балакать, у меня свои царские дела имеются, а нас всех в столовую повели, пирогов наставили, по бутылке пива на брата...
Голоса:
— Объедки с царского стола жрали?
— Крест-то на вас был?
— Почему царю правды не сказали?
— За пиво совесть продали?
— А в охранке еще по тридцать сребреников получили!
Шум.
Косой (зычно). Тихо, рабочие! Почему ты, Тестов, не сказал, как царь по безграничной кротости и милосердию своему назначил семьям убиенных пятьдесят тысяч рублей? (Торжественно). Суммы будут выданы через полицию!