Драйверы
Шрифт:
Ну, не повезло…
Да и не только наши физики-математики мимо совести «пролетели». Без нее остались и химики, и биологи — те, что в Свердловске несколько сотен человек таинственными боевыми вирусами на тот свет спровадили. И «айболиты» наши тоже те еще душелюбы — от холеры с кровавым поносом дохнуть будем или от сибирской язвы, а они все равно ОРЗ в заключении напишут. А уж больничный от них получить — не больше чем на три дня. План у них. Честное слово. Сам попал один раз — нога в гипсе от большого пальца до задницы, а они мне через два дня на третий явку назначают. За двенадцать дней на костылях в троллейбусе пять раз туда и обратно до «травмы» проехал. А не приедешь — больничный не продлят. Достали они меня тогда капитально.
В общем, все — темнилы гнутые, элита наша интеллектуальная. Ну, почти все… Но всегда натурально так обижаются, с понтом, когда им не верят.
У западных магатэшников желание верить российским коллегам, конечно, было, но… Ядреные материалы — дело пакостное. Тут на «веришь — не веришь» нельзя. Тут хоть пяткой себя в грудь бей — бесполезняк. Все строго должно быть. По понятиям. Все проверять надо, особенно — с нашими, которые в школе коммунизма долго учились. Но по возможности — тихо. Без шума и пыли проверять, чтобы никого лишнего не всколыхнуть, волну не поднять. Их спецслужбам лишний хипеш — тоже ни к чему.
Короче, забили их компетентные «стрелку», собрались тихо-мирно с нашими компетентными, реально побазарили, перетерлись и начали проверять, разбираться помаленьку.
Глава восьмая
Как нередко бывает в семьях военных, геологов и прочего разъездного люда, родственники Геннадия Алексеевича Логинова привыкли к его внезапным отъездам и неожиданным возвращениям. Его семья уже четыре года постоянно проживала в Петербурге — жена преподавала в школе английский, оба сына — студенты, — и довольно спокойно относилась к внезапным, порой длительным отлучкам главы семейства. Иногда он не появлялся дома по несколько недель, иногда месяцев, а еще раньше бывало и по году близкие его не видели — служба у полковника была достаточно хлопотная.
Уже третий месяц полковник находился в командировке на Севере, но время от времени, не чаще раза в месяц, появлялся в Питере. Вот и сейчас у него появилась такая возможность. Острой необходимости в его присутствии на «точке» пока не было, а здесь в «Стелле» — обществе с ограниченной ответственностью, служившем легальным прикрытием полковнику Логинову и его команде — возникли кое-какие проблемы. Кстати и оказия подвернулась — прикомандированному к группе вертолету понадобилось провести на одной из ремонтно-технических баз под Петербургом какую-то профилактику. В общем, причины и возможности совпали.
В конце-то концов имеет он право хоть раз в месяц помыться в удобной ванне, поспать на свежем белье и поесть нормальную домашнюю пищу? Да, честно говоря, и по жене немножко полковник соскучился.
Надо заметить, что Логинов был хорошим командиром и представлял своим подчиненным возможность смотаться на день-другой в Петербург гораздо чаще, чем позволял себе сам.
Прилетев на вертолете с основного места базирования группы на военный аэродром под Гатчиной — всего три часа летного времени — Логинов на попутном штабном автобусе добрался до площади Победы, откуда рукой подать до квартиры на Ленинском проспекте.
Выйдя из автобуса, он неторопливо прошелся по Московскому, купил в ларьке каких-то конфет, недорогой заграничный кекс и пачку хорошего цейлонского чая, который предпочитал всем остальным сортам.
Он не спеша шел по Московскому проспекту в сторону дома, останавливался у ларьков, забитых сверху донизу импортным ширпотребом, смотрел и удивлялся. «С одной стороны: бардак в государстве сверху донизу, — думал полковник. — Воруют все кому не лень, беспредельничают, но с другой…» — он прекрасно помнил то время, когда пачку не самого хорошего индийского чая его жене Алле приходилось «доставать». А сейчас — вот, понадобилось и купил. Просто купил. Правда, не за семьдесят шесть копеек, но все же. По крайней мере с продуктами и ширпотребом проблем как бы уже и не стало.
Правда, появились другие проблемы…
И неизвестно еще — какие хуже.
Ничем неприметный мужчина средних лет, среднего роста, среднего телосложения. Обветренное очень простое лицо. Русые, слегка поредевшие волосы, серые глаза. Ни стального, или какого-нибудь холодного блеска в этих глазах не отмечалось. Да и сурового выражения с волевым подбородком не наблюдалось. Глаза как глаза, лицо как лицо — среднестатистическое, нейтрально-славянского типа, если можно так выразиться. И одежда на нем была неброская: темно-серая куртка на овчине, джинсы, сапоги. Таких мужичков в России миллионы, пройдешь мимо и не заметишь. И слава Богу, не замечали. И официальная должность — средне-серенькая: юрисконсульт в пресловутой «Стелле». А мог бы и сантехником какого-нибудь жэка обозваться.
Никому из прохожих и в голову не приходило, что в действительности этот внешне невзрачный мужичок — полковник Главного Разведуправления Генерального Штаба Российской армии. И не просто полковник — просто полковников в нашей армии много, — а командир спецподразделения «Е», небольшой элитной группы, состоявшей исключительно из офицеров спецназа — выпускников Академии ГРУ, — способной выполнять самые сложные боевые задания разведывательно-диверсионного характера. В том числе, как выяснилось в последнее время, и на территории своей страны.
Командиром такой группы невозможно стать, продвигаясь в службе от звания к званию, от должности к должности. И уж тем более нельзя стать командиром такой группы по блату, что иной раз случается — что уж отрицать — в Российской армии. Командирами таких групп становятся люди, зарекомендовавшие себя особым образом при выполнении особых задач… Именно таким человеком и был пятидесятидвухлетний полковник Логинов.
Время было рабочее — половина двенадцатого, и дома, как и предполагал Логинов, никого не оказалось. Жена — в школе, сыновья — в институте. Полковник открыл своим ключом дверь в квартиру, снял теплую куртку, сапоги и отстегнул сбрую с кобурой, в которую был вложен его личный АПС «Бердыш» — двадцатизарядный автоматический пистолет Стечкина девятимиллиметрового калибра последней модификации. Обернув ремень кобуры вокруг пистолета, Геннадий Алексеевич открыл металлическую дверцу электрораспределительного щитка, расположенного справа от входной двери, и засунул туда оружие. Надежное место и при необходимости — под рукой.
Логинов понимал, что это — немножко паранойя. Но не ходить же с пистолетом по квартире? А в щитке — и не на виду, и удобно. Самое место ему там. Спрятав пистолет, он надел мягкие домашние шлепанцы и, довольный собой и жизнью, замурлыкал какую-то мелодию. Все было хорошо, просто замечательно, но вдруг… зазвонил телефон.
«Интересно…» — подумал слегка удивленный Геннадий Алексеевич. Глянув на определитель номера, он удивился еще больше — звонил Витя Зайцев, то есть Серов. Бывший начальник бывшего полевого отряда номер девять. В этом геологическом отряде Геннадий Алексеевич вместе с другом детства журналистом Юрой Зальцманом несколько лет назад после одной тяжелой операции проводил часть своего сверхдлинного отпуска. «Пахал» три месяца в должности сезонного рабочего третьего разряда. Таскал наравне со всеми большой рюкзак, ломал молотком камни, жил в палатке, и даже — о чем вспомнить смешно — на общих основаниях дежурил по кухне.