Дразнилки
Шрифт:
Алкоголь ещё не ударил в мозг. Виной всему были адреналин и санаторий. Выхин понял, что разглядывает крепость, хочет укрыться в ней, спрятаться. Потому что затылком чувствовал приближение опасности. Это чувство было ему знакомо так сильно, что Выхин даже обрадовался.
– Значит, от нас ты тоже сбежишь когда-нибудь?
– Само собой.
– Ну тогда, зачем жалеть о любви, которой не было? Получается, ты бы и от меня сбежал.
– Не факт. Может быть, ты бы удержала меня. Не дала сорваться. Может быть, мне тебя и не хватало, чтобы купировать болезнь. Кто знает?
Выхин заметил взгляд Аллы – удивленный и растерявшийся – понял, что сболтнул лишнего.
–
Задрал полог одеяла, нырнул в застоявшуюся духоту, в которой, как мухи в меду, плавали запахи пота и грязных простыней, немытых волос и вчерашних носков. Запоздало увидел слева от спального мешка оставленную с утра старую тетрадь с рисунками, открытую на неровном клочке выдранной бумаги, зацепившейся за скрепку.
– Что это? – Алла тоже заметила, неуклюже пробралась за полог, в полумрак, взяла тетрадь. – Знакомое… очень похоже на Маро, только толстая. Это она, да? Ты рисовал всех нас…
Перевернула страницу, хмыкнула, но ничего не сказала. Затем еще одну. И так до конца тетради, задерживаясь на каждом рисунке на пару секунд. Выхин замер на корточках у ног Аллы, продолжая держать отвернутый полог одеяла. Чувствовал, как немеют от напряжения кончики пальцев.
– Меня не было, или вырвал? – спросила, наконец, таким тоном, словно знала ответ.
– Тебя здесь не должно было быть.
– В тетради или сейчас в твоей крепости?
– Везде… тогда, в детстве, я злился на тебя. За то, что ты сестра Дюши Капустина, что из-за тебя я должен был вечно оглядываться по сторонам. Сейчас я злюсь на тебя за то, что ты не такая, как была раньше.
– Ну вот, наконец-то, правда. Тебе надо чуточку больше выпить, Выхин. Какая «не такая»? Старая? Растолстевшая? Зубы желтые, ноги кривые, одета непонятно во что, от волос пахнет табаком, а не клубникой. Ты это ведь хотел сказать?
– Да, – ответил он. – Ничего уже не вернуть.
Решился, забрался внутрь. Лег на спину, потянул Аллу за собой. Вдвоем они так и лежали несколько минут, смотрели на потолок из накинутых друг на друга одеял, где в швах преломлялся бледный ламповый свет.
– Сегодня в санатории что-то произошло, – пробормотал Выхин. – Как будто у меня получилось вернуться в прошлое, в тот самый день в феврале, когда мы подрались с твоим братом у подъезда. Знаешь, я всю жизнь думал, что испугался тогда. А на самом деле – нет. Мне не было страшно. Я хотел поколотить Капустина и его друзей. Злился из-за того, что они вмешиваются в наш с тобой вечер. И когда я пришел в себя, подумал, что может быть страх не так силён, как мне кажется?
– Тогда тебе надо ещё пару раз вернуться в прошлое и все выяснить, – ответила Алла. – Может быть, ты ничего не вернешь, но хотя бы разберешься в себе.
В комнате появился кто-то ещё. Выхин чуть-чуть склонил голову, чтобы не потревожить Аллу. Различил сгустки теней, образовавшиеся за одеялом в районе телевизора. Тени вытянулись, расползлись по левой стороне крепости.
Они не заберутся сюда. Никто не заберется.
– Ты сжал мою руку, потому что очень рад меня видеть? – спросила Алла со смешком. – Давай я принесу пиво сюда. Не пропадать же добру.
– Не нужно, – Выхин наблюдал, как тени медленно скрывают от него ламповый свет. – Мне сейчас и так хорошо. Расскажи о своей работе. Она тебе нравится, или ты так же одержима поисками людей, как я бегством?
Алла снова усмехнулась.
– Ну, знаешь, мы слишком откровенны, но не слишком пьяны.
– Мы целовались час назад. Теперь нужно узнать друг друга поближе.
Он расслышал как будто звук шагов. Или так забивают гвозди в
– А Лёва выйдет? – пробормотал Выхин.
– Что?..
Наваждение пропало, но очень хотелось убежать из квартиры. Куда угодно. Выхин мотнул головой, коснувшись губами волос Аллы.
– Ничего. Показалось что-то… Ты права. Давай выпьем, и уже после этого примемся за откровения.
Глава пятая
1.
Выхин купил цветы в магазинчике у дома. Гвоздики, как положено, два букета по пять штук. Спросил у продавщицы, где находится местное кладбище, потому что никогда на нем не был. Продавщица охотно объяснила (четыре остановки на автобусе, потом пешком два квартала, на маршрутке номер сорок два выехать за город и там есть остановка «Кладбище», всегда много людей выходит, не перепутаете).
Он поблагодарил и вышел в объятия плотного и горячего воздуха. От жары быстро вспотели лоб и спина. Наученный двумя прошлыми днями, Выхин купил кепку, прихватил бутылку ледяной минералки (другую в киосках не продавали). В девять утра городок вокруг еще спал. Редкие прохожие туристы тянулись вереницей по узкому тротуару в сторону моря. Где-то галдели дети. Из проехавшего автомобиля донеслись обрывки кавказской песни про черные глаза – неувядающий хит южного побережья.
Выхин бы не выбрался в такую рань из квартиры, если бы не сломавшийся кондиционер. Ночью тот стал гнать морозный воздух, опустив температуру до плюс двенадцати градусов. Проснувшись около трех часов, Выхин понял, что у него подмерзли кончик носа и оголенные ноги. Спросонья он стал искать спящую Аллу – она уснула рядом, после долгого (и, признаться, нудного) разговора о свей волонтерской деятельности. Кажется, они вырубились одновременно, позабыв обо всех полутонам и намеках. Но сейчас Аллы не было. Скорее всего, она ушла к себе.
Пришлось закутаться плотнее в одеяло, с головой.
В полчетвертого стало уже светло, замерзающий Выхин так и не смог толком уснуть, а потому выбрался из крепости одеял и стульев и вырубил кондиционер к чертям. Попытался уснуть снова, через час квартира наполнилась жаром, будто кто-то старательно подбрасывал в невидимую топку свежие дрова. В этой духоте не спалось совсем. Запах Аллы проник всюду – это был запах настоящего, реального мира, и он нервировал.
Тогда Выхин, усевшись в палатке, вытряхнул на пол содержимое пакета с сокровищами и снова стал разглядывать рисунки в старой тетрадке.
Он вспомнил, как рисовал Маро. Ручка в руке дрожала, в такт дрожанию света фонарика. В лесной пещере духота была такая же как сейчас в квартире, пахло плесенью и влагой, паста ручки в некоторых местах расползалась по клеточкам, будто это были стремительно разрастающиеся нервные волокна.
Маро была изображена противной бесформенной девочкой, слишком жирной, чтобы целиком поместиться на листе бумаги. Выхин вспомнил, как пририсовал сразу три подбородка, а в складках упрятал хлебные крошки, вытекающий жир, кусочки чипсов. Маро капризно кричала, раскрыв рот с редкими зубами. Рот был забит недоеденным гамбургером. Особый шарм – куда же без него – придавали рваное платье невесты и фата, крепко прибитая к лысому черепу кривыми гвоздями. Невесте Капустина положено быть с гвоздями. Шляпки торчали в разные стороны и издалека походили на могильные кресты.