Дразнилки
Шрифт:
Выхин вздрогнул.
– Ты нашла Андрея? – переспросил он.
Взгляд Аллы стал затуманенным, тяжёлым.
– Говорю же, не верю. Продолжаю искать. Все эти годы, все девятнадцать, мать его, лет.
– Тебе надо выспаться.
– Определённо. – Алла отстранилась и часто-часто закивала головой, будто соглашалась со всеми своими мыслями, что крутились внутри черепа. – Да, Лёва, мне пора. Извини, если вот так, наскоком. Воспоминания, понимаешь? Всё оттуда. Не люблю их. Страшные.
Действительно, страшные.
Она заторопилась,
Глава вторая
1.
Выхин проснулся ночью от неприятного ощущения.
Кто-то ходил по квартире. Чужой, незнакомый и незваный – или же наоборот старый гость, от которого никак не избавиться.
Его легко можно было вычислить по шелесту занавесок, скрипу половиц и дверных петель, по далёким звукам сигнализаций и подмигиванию света фонарей с улицы. Кто-то осматривал кухню, ванную, туалет, комнату родителей, кто-то осторожно заглянул в бывшую детскую и прошептал, целясь в подсознание ещё не до конца проснувшегося Выхина:
– Жирный пончик, дай талончик.
Возможно, это был сон, продолжение затянувшегося кошмара.
– А Лёва выйдет? – тонкий пацанский голосок раздался у самого уха. Говорили с надрывом, издеваясь. – Мячик захватит? Мне мячик нужен, футбольный, кожаный. Помнишь, все говорили, что он потерялся?
Выхин вздрогнул и плотнее закутался в спальный мешок. Развешенные над головой пододеяльники пропускали холодный ночной свет, и на его фоне медленно размазалась человеческая тень.
– Хватит бегать, – сказала тень. И тут же добавила другим, маминым голосом. – Понастроил непонятно чего. Стулья тебе зачем? Пододеяльники кто убирать будет? Разбирай немедленно.
– Это моя крепость. В неё никто не может сунуться. Никто плохой. – Шепнул Выхин и осёкся, закрыл рот ладонями.
Тень отреагировала на его шёпот, мотнула большой головой. Вдоль натянутой на спинку стула простыни вытянулись тонкие пальцы, дотронулись до ткани, провели по ней, будто проверяли на прочность.
– Хитрый, – сказала тень негромко, и Выхин узнал этот голос.
Где-то неровным хором заскрипели старые окна. По полу потянуло холодом, совершенно неуместным в августе. Холод коснулся щёк Выхина, его губ, забрался внутрь спального мешка.
– Выходи оттуда, – сказала тень снова маминым голосом, но уже без особой надежды. Длинные расплывчатые пальцы продолжали гладить ткань. – Скоро ужин, а ты до сих пор не разобрал эти свои поделки. Значок валяется какой-то. Влюбился что ли?
Выхин не ответил.
Тень вздохнула – так вздыхала мама, желая показать, что ей очень не хочется наказывать Выхина за какой-нибудь проступок. От этого вздоха ему всегда становилось стыдно и хотелось что-нибудь исправить. Маме и так сложно в жизни, а тут ещё он со своими проказами…
– Лёшка, выходи. Пора гулять, как договаривались.
На этот раз голос принадлежал Элке. Выхин мгновенно вспомнил, как она вот так звала его с улицы, крича на весь двор. Чтобы все поняли, что гулять с Выхиным не зазорно.
Но той Элки больше нет. Вместо неё взрослая странноватая женщина в армейских брюках.
– Вали отсюда, – пробормотал Выхин. – А не то…
– Что? Зуб мне выбьешь, как тогда? – снова знакомый голос. Дюха Капустин собственной персоной.
В ночной темноте легко можно было вспомнить его лицо, с размазанной по щекам кровью и разбитой, стремительно распухающей губой.
– Выйду, и выбью, – буркнул Выхин.
В голове бегали разные мысли. Сон сливался с явью, а настоящее с прошлым. От холода по телу побежали крупные мурашки. Натянутые простыни шевельнулись, потом пошли волнами, и в самодельную крепость ворвались запахи зимнего леса. Где-то закапала вода, хрустнула наледь, зашумела горная река. Та самая.
– Выходи, выходи, – голос Дюхи Капустина. – Разберёмся на месте. Или слабо?
Его подначивали, глупо и примитивно. Выхин закрыл глаза и позволил сознанию восстановить в памяти тот самый лес, поляну, где из-под тающего снега выползали на поверхность рыхлые рыжие холмики травы и валялись камни, изрисованные белыми ледяными линиями.
Всего лишь сон. Наваждение. Незваный гость остался в кошмарах.
Тень сопела, выжидая. В крепость ей не проникнуть.
– Убирайся, я всё равно не выйду, – пробормотал Выхин, не открывая глаз.
Он стоял на изломе поляны и смотрел, как люди-уродцы загоняют жирного пацана на лед, на скользкий край, позади которого - черная февральская река. Все смеются, улюлюкают, радуются. Только одна девочка не смеется, это Элка. Она серьёзная и сосредоточенная, а в руке у неё нож.
– Убирайтесь, – повторил Выхин тени и сну.
И вдруг стало тихо.
Ощущение чьего-то присутствия прошло. Выхин открыл глаза и увидел над головой натянутые простыни и желтоватый свет, проникающий сквозь них. Никого в квартире больше не было.
В самодельную крепость начала медленно просачиваться южная духота.
– Хрен вам, а не мяч, – сказал Выхин в пустоту. – Я не просто так столько лет убегал, чтобы попасться.
А про себя подумал: убегал, но не убежал. Вернулся туда, откуда всё и началось. Значит, пришло время собирать камни.
2.
Липкий сон его всё же одолел. В этом сне Выхин снова впервые оказался в Псыуфше.
Ему было четырнадцать с половиной, он соскочил со ступенек вагона на перрон и сразу же ощутил запах вокзала. Накинулись все эти масляные и бензиновые привкусы, аромат жаренной курицы и горячего кофе, сигаретного дыма и помойки. Водители такси, опять же, как голодные собаки оценивали высоченного пацана - напасть или подождать?