Дремучий случай
Шрифт:
Мне хотелось утешить ее, но я не мог. Не знал как. Боялся даже раскрыть рот, чтоб не ляпнуть чего-нибудь, что ранило бы ее еще больше.
— А теперь мы навсегда по разные стороны, — она убрала руки от лица, пытаясь вернуть себе спокойствие. — Обычно ангелы и демоны вообще не вступают в контакт. Но нам разрешили увидеться один раз. А вместо того, чтобы покаяться самой, я прочла Илье лекцию, что он совершил грех, что только бог имеет право карать, а он должен был смириться.
— Любой на месте Ильи поступил бы так, — я
— Он загубил свою жизнь, и этого я не смогла ему простить. Мы больше не виделись с того нашего разговора. Можешь себе представить? Два века не виделись до…
— До той встречи в квартире тети Аллы, — закончил я за нее. — Мне показалось, вы друг друга ненавидите.
— Он выбрал быть демоном, я выбрала быть ангелом. Причем оба совершенно добровольно, — она словно выплюнула эти слова. — За что нам друг друга любить?
— Вы пробовали поговорить?
— Нет. Это ничего не даст. Когда я вижу его, меня охватывает такое раздражение. Мне даже самой начинает казаться, что я его ненавижу. Гораздо проще наговорить гадостей, чем признаться в своей слабости, знаешь ли.
— Но ты же страдаешь, — изумился я, — я уверен, он тоже.
— Мы не можем быть вместе, будучи теми, кто мы есть, — твердила она, как заклинание. Даже если я откажусь быть ангелом, уже слишком поздно, Илья демон, его не пустят в рай.
— А реинкарнироваться вместе?
— В новой жизни мы не сохраним воспоминания, — она покачала головой, расправляя рукой несуществующие складки на платье, — мы можем никогда даже не встретиться, не то что быть вместе.
— Отсутствие памяти стирает боль, — напомнил я, — ты сама говорила.
— Я не откажусь от своего предназначения из слабости. Если я выберу новую жизнь, Илья останется демоном, он будет знать, что я сдалась. Ему будет сложнее, — она закусила губу.
— А вдвоем, — не отставал я, — попробовать вдвоем? Илья же тоже может отказаться быть демоном. Если вы предназначены друг для друга судьбой, вы встретитесь и в новой жизни.
— Судьба? Предназначены? — изумилась Жанна. — Мрачный мальчик, откуда в тебе столько оптимизма?
— Не знаю, — признался я. — Вы оба очень хорошие, мне кажется, вы это заслужили.
Жанна улыбнулась.
— У тебя приступ доброты и сочувствия.
— Возможно…
— Рома, реинкарнация, новая жизнь… Можно придумывать много разных вариантов. Но реальность такая, какая она есть. Все, что у нас осталось общим, это воспоминания. Прошлого не вернешь, — она тряхнула волосами и выпрямилась. — А сейчас я просто поддалась слабости и воспоминаниям.
— Вам нужно поговорить, — уверенно сказал я. — Хочешь, я могу помочь, Илья придет, если я позову.
— Эх ты, — она взлетела с койки, — Тебе бы со своими чувствами разобраться… Ложись спать, поздно уже. Я рассказа тебе то, что обещала, а теперь мне пора.
Я не успел ничего ответить, а она уже испарилась.
— До завтра, — прошептал я уже в темноту и послушно улегся на койку.
Мне было, о чем подумать.
18 глава
28 октября
Иногда судьба все же дает нам передышку. И пусть хорошее стечение обстоятельств временно, оно все равно приятно.
Прошло еще три дня. Жанна появлялась ежедневно, но больше не затрагивала тему своей личной жизни, а я не настаивал.
Оксана тоже приходила. Она рассказала, что Дима на удивление быстро идет на поправку, его уже отпустили выздоравливать дома, и чувствует он себя прекрасно.
Я подозревал, что про 'прекрасно' Оксана все-таки преувеличивает, но, во всяком случае, дела у него шли неплохо. Нам всем действительно чертовски повезло.
Один раз меня водили на допрос, где высокий, похожий на жердь следователь пытался втереться мне в доверие и выудить новую информацию. Я не поддался на его располагающую улыбку и отвечал на все вопросы односложно. Следователь остался очень недоволен.
Потом была очная ставка с Климом. Клим обвинял меня во всех смертных грехах, брызгал слюной и тыкал в меня пальцем. Что ж, надо отдать ему должное, он говорил правду, не привирал и не приписывал мне того, чего не было. Он даже рассказал чистую правду о том, как Сазан решил меня 'убрать' и занять место главаря.
— Сазан хотел власти и обещал больше наживы, — рассказывал он, — кто-то поверил, что Змей предатель, а кто-то, как я, просто согласился, чтобы избежать ненужных проблем. Сазан — здоровый лоб, с ним лучше не враждовать.
Я слушал его, улыбаясь краешком губ, и кивал, когда ловил на себе вопрошающий взгляд следователя.
Потом Клима увели, а я остался со следователем один на один.
— Очная ставка с Сазаном и Мохом меня тоже ждет? — спросил я.
— Если ты имеешь ввиду Александра Мохова, то все обвинения с мальчика сняты, он проходит по делу свидетелем.
Впрочем, я не удивился.
— Сазанов держал его в заложниках вместе с ребенком? — спокойно поинтересовался я. — А то, что он схватил оружие, это состояние аффекта.
Следователь сел напротив меня.
— Нет, это была самооборона, — сказал он, несколько скривившись.
— И оборонялся он от меня?
— Правильно мыслишь, — капитан достал сигареты и закурил прямо в помещении. — Будешь? — он протянул мне пачку.
Я не отказался.
— Между прочим, вы предлагаете закурить несовершеннолетнему, — заметил я.
— Да черт с ним, — отмахнулся он. — Этот несовершеннолетний ставит меня в тупик.
— Я вам все рассказал, — напомнил я, — и подтвердил все показания Климова. Показания Сазанова подтвердить, простите, не могу, потому что, дай ему волю, он меня в убийстве Кеннеди обвинит.