Древнее зеркало. Китайские мифы и сказки
Шрифт:
Вытащив письмо, он поднес его государю. Прочитав его, владыка Дунтина закрыл лицо рукавом и залился слезами.
– Это моя вина! – вскричал он. – Я был упрям и ничего не хотел слышать. Ах, как я был глух и слеп! Я вырвал ее, слабую и беззащитную, из родного гнезда, обрек ее на страдания в чужом краю. Вы, случайный прохожий, пришли ей на помощь. Всю мою жизнь я не забуду о вашем благодеянии!
Долго еще он сокрушался. Все приближенные ручьем лили слезы. Тут к государю приблизился евнух, и он отдал ему письмо, приказав отнести на женскую половину. Вскоре и там послышались громкие рыдания. Владыка, встревожившись, обратился к придворным:
– Скорей пошлите кого-нибудь на женскую половину, пусть умерят вопли и плач. Негоже, чтобы о нашем горе прослышал повелитель Цяньтана.
– Кто это? – осведомился Лю.
– Мой любимый брат. Он был владыкой Цяньтана, но теперь не у дел.
– Почему вы хотите все скрыть от него?
– Он слишком горяч, – пояснил владыка Дунтина. – Известно ли вам, что девятилетний потоп в годы правления Яо {113} вызван его неудержимым гневом {114} ? А совсем недавно он повздорил с небесным полководцем и разрушил у него пять гор. Только благодаря моим прошлым и настоящим заслугам Верховный Владыка простил ему его прегрешения. Но все же сослал сюда. Жители Цяньтана по сей день со страхом и трепетом ожидают его возвращения.
113
…девятилетний потоп в годы правления Яо… – миф о потопе в царствование правителя Яо (с 2357 по 2258 гг. до н. э.).
114
…вызван его неудержимым гневом… – у древних китайцев змеи-драконы олицетворяли водную стихию. Драконы были благостными богами, приносящими необходимые посевам дожди, но могли стать и виновниками слишком обильных дождей. Особенно страшны были драконы – божества рек, следствием их гнева были ужасные наводнения, губительные для посевов, уносящие тысячи жизней.
Еще не замолкли эти слова, как раздался ужасный грохот. Казалось, раскололось небо и разверзлась земля. Дворцы содрогнулись и скрылись в клубах тумана. И тут явился дракон длиной в добрую тысячу с лишним чи. У него были огненно-красные глаза, подобные молниям, кровавый язык, жемчужная чешуя и огненная грива. Шею его обвивала золотая цепь. Этой цепью он был прикован к нефритовому столбу, что теперь с тяжелым грохотом волочился за ним по земле. Гремели громы, сверкали молнии, сыпались с неба снег, дождь и град – все в одно и то же время. Мгновение – и дракон исчез в лазурном небе. В испуге Лю ничком упал на землю. Повелитель Дунтина сам поднял его и стал ласково успокаивать:
– Не пугайтесь. Он не причинит вам зла.
Не скоро Лю пришел в себя и попросил отпустить его:
– Я хотел бы покинуть вас раньше, чем вернется ваш брат…
Владыка ответил:
– Ничего страшного больше не случится. Так он уходит, грозный и свирепый, а возвращается по-иному. Прошу вас, побудьте с нами еще немного.
Он приказал подать вина и в честь гостя предложил здравицу за благоденствие всех людей. Вдруг повеяло ветерком, по небу поплыли благодатные облака, неся с собой умиротворение и радость. Следом за ними среди развевающихся знамен и флажков появились толпы очаровательных певиц. Нарумяненные, в роскошных уборах, они весело переговаривались между собой.
За ними явилась юная дева с прекрасными бровями-бабочками, сверкающая драгоценными каменьями, разодетая в тончайшие ткани. Когда она приблизилась, Лю узнал в ней ту, что дала ему письмо. Она плакала, то ли от радости, то ли от горя, и жемчужины слез катились по ее щекам. Излучая налево красное, направо фиолетовое сияние, окруженная облаком сладчайших благоуханий, проследовала она на женскую половину.
– Вот и возвратилась к нам страдалица из глубины Цзина, – радостно сказал повелитель. Извинившись перед гостем, он удалился во внутренние покои, и долго доносились оттуда ахи и вздохи. Затем повелитель вернулся и продолжал пировать вместе с Лю.
Какой-то человек, одетый в лиловое платье, с яшмовым жезлом в руке, с лицом решительным и одухотворенным, явился и стал слева от государя.
– Повелитель Цяньтана, – представил его государь.
Лю встал и поспешил отвесить поклон. Отменно вежливо ответив на приветствие, повелитель Цяньтана сказал:
– Моя племянница имела несчастье стать жертвой несправедливых гонений со стороны низкого распутника. Наш сиятельный гость, верный долгу и чести, не почел за труд отправиться столь далеко, чтобы помочь безвинно страдающей. Не будь вас, она изнемогла бы в землях Цзина. Никакие слова не выразят признательность наших сердец.
Лю, отступив назад, поблагодарил его. Затем повелитель Цяньтана поведал владыке Дунтина:
– Покинув залу Сокровенных Пустот, я прибыл на берег Цзина, в полдень сразился с врагом и, не возвращаясь сюда, поспешил на девятое небо доложить обо всем Верховному Владыке. Когда он узнал о страшной обиде, нам нанесенной, он простил мне мое самовольство, а заодно и все мои прегрешения. Но мне досадно и стыдно, что я покинул дворец столь внезапно, ни с кем не простясь, привел всех в смятение и напугал дорогого гостя.
Отступив назад, он отвесил двойной поклон.
– Сколько же убитых? – спросил государь.
– Шестьсот тысяч.
– Сколько загублено посевов?
– В округе на восемьсот ли.
– Где же сам негодяй?
– Я съел его.
Повелитель огорчился:
– Бесспорно, негодяй заслужил наказание, но это, пожалуй, уже слишком. Хорошо, что Верховный Владыка, столь прозорливый и мудрый, простил тебя, услышав о незаслуженно нанесенной нам обиде. Иначе разве мог бы я хоть слово сказать в твое оправдание? Умоляю тебя, не давай больше волю своему гневу.
Владыка Цяньтана вновь склонился в поклоне.
Вечером в честь дорогого гостя был дан роскошный пир в чертоге Недвижного Блеска, а на следующий день – в зале Морозной Лазури. Собрались все друзья и родные. Вино лилось рекой, были поданы редчайшие яства и устроены замечательные представления.
Сначала под звуки рожков и барабанов великое множество воинов с флажками, мечами и алебардами исполнили танец по правую руку от пирующих. Один из них, выступив вперед, громогласно возвестил:
– Будет представлена победоносная битва владыки Цяньтана.
Танцоры с такой ловкостью и искусством размахивали флажками и оружием, движения их были настолько стремительны, а вид столь ужасающе грозен, что у гостей, наблюдавших за ними, от ужаса волосы встали дыбом. Затем по левую руку от гостей тысяча девушек в разноцветных шелках, расшитых жемчугами и изумрудами, исполнила новый танец под аккомпанемент гонгов и цимбал, струнных и деревянных инструментов. Одна из них, выступив вперед, объявила: