Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии

Кошеленко Геннадий Андреевич

Незначительность проведенных раскопок и в связи с этим отсутствие фактического материала затрудняют описание быта, одежды и украшений атропатенцев. Известны несколько браслетов (Алиев В.Г., 1976, с. 79, 81; Османов Ф.Л., 1975а, с. 109), колечко (Османов Ф.Л., 1975а, с. 109) и т. д.

Погребальные памятники и обряд захоронения атропатенцев в некоторой степени можно характеризовать исследованными в северных областях Атропатены кувшинными погребениями. Другие виды погребальных памятников пока не выявлены.

Кувшинные погребения исследованы в Мильской (Алекперов А.К., 1960, с. 30–44), Муганской (Пассек Т.С., 1946, с. 169–188) степях, в Ленкорано-Талышской зоне (Азимбеков

И., 1926, с. 74–75; Османов Ф.Л., 1973, с. 73–77; 1975а, с. 106–110) и Нахичеванской АССР (Алиев В.Г., 1976, с. 73–84).

Кувшинные погребения охватывают большой промежуток времени, приблизительно от середины I тысячелетия до н. э. по IV в. н. э. Кувшинные погребения не имеют наземных признаков. Все погребения содержат одиночное захоронение в скорченном положении, на левом или правом боку, головой к горловине. Мелкий инвентарь и украшения положены в кувшин, а остальные установлены в могильной яме вокруг него. Могильная яма без предварительного перекрытия засыпалась землей. Самыми ранними являются кувшинные погребения, раскопанные в Агджабединском районе (Мильской степи), предварительно датированные VI–III вв. до н. э. (Османов Ф.Л., Ахвердиев Р.Ш., 1975, с. 474).

В Атропатене обращались монеты, чеканенные парфянскими царями (монеты Готарза, Вологеза II), а также римские монеты-денарии императора Августа (Иессен А.А., 1965, с. 33).

Заключение

(Г.А. Кошеленко)

Рассматриваемый в настоящем томе период в истории стран закавказского региона имеет особое значение, поскольку именно в это время здесь завершается эпоха первобытнообщинного строя и происходит становление и развитие классового общества и государственности. Археологические материалы, собранные и обработанные авторами первой части тома, помогают понять этот процесс. Общеизвестны те сложные проблемы, которые связаны с историко-социологической интерпретацией данных археологии, особенно для переходных периодов. Однако, учитывая крайнюю недостаточность письменных источников для всего этого региона (и особенно для ранних этапов истории), мы вынуждены обращаться в первую очередь к археологии. Естественно, что целый ряд выводов, к которым приходят авторы на основе анализа этой категории источников, может быть оспорен.

Начало I тысячелетия до н. э. было одним из самых важных рубежей в истории народов Закавказья (как и всего Переднего Востока). Значение его определялось тем, что именно в это время совершается один из важнейших переворотов в развитии производительных сил — осваивается и постепенно распространяется железная металлургия. Закавказье входило в зону древнейших центров освоения железа, и в значительной мере (помимо наличия пригодных для переработки железных руд) быстрый прогресс производства железных орудий труда и оружия объяснялся успехами бронзовой металлургии предшествующего времени.

Широкое распространение железных изделий обеспечивало резкое повышение производительности труда человека и тем самым создавало возможности для дальнейшего социально-экономического прогресса, нашедшего свое выражение в рождении и реализации в Закавказье того времени предпосылок для качественного скачка — перехода от первобытнообщинного строя к классовому и к государственности.

Процесс классообразования и становления государства в каждом регионе и в каждой отдельно взятой стране имеет свои специфические особенности и свой особый темп развития, зависящий от большого числа факторов. В данной работе, естественно, нет возможности детально исследовать ход этого процесса в Закавказье. Мы хотели бы только отметить некоторые важные особенности его в данном регионе, помогающие понять общие исторические закономерности.

Основной предпосылкой разложения первобытнообщинного строя и формирования классов служит появление у данного общества регулярного и значительного по масштабам прибавочного продукта. Первый шаг в этом направлении делается в рамках так называемой неолитической революции, т. е. в условиях перехода от присваивающей к производящей экономике. Дальнейшее движение совершается при освоении металла. Однако характер природного окружения общества — тот фактор, который определяет темп становления классов и государственности. В древнейших цивилизациях Ближнего Востока возможность обеспечения регулярного и значительного прибавочного

продукта, необходимого для формирования классового общества, создавалась уже в эпоху энеолита (древнейшие общества Междуречья, Египта). С освоением бронзы резко расширилась зона, где происходил этот процесс, — за счет стран с менее благоприятными природными условиями (например, некоторых областей Малой Азии). Наконец, появление железных орудий труда обеспечило начало процесса классообразования еще в целом ряде районов с наименее благоприятными условиями, таких, например, как лесная часть Европы. К числу последних относилось и Закавказье, где возникновение классового общества и государственности становится возможным только после освоения железа и широкого распространения железных орудий труда.

Другое обстоятельство, которое привлекает внимание, — это время перехода от доклассового общества к классовому внутри рассматриваемого региона. Впервые данный переход совершается в южном Закавказье; видимо, несколько позднее — в западном и, наконец, в восточном. Такое развитие процесса определяется, как нам кажется, степенью близости первобытной периферии к уже сформировавшимся зонам государственности. Этот вопрос чрезвычайно сложен и в зависимости от ряда обстоятельств может иметь различный характер. Одна из наиболее вероятных возможностей, как мы отметили, — ускорение развития таких областей под влиянием уже существующих государств. Само становление государственности в центральной зоне Урарту было ускорено соседством с Ассирией. Ассирийская военная угроза привела к консолидации племен и формированию государства. Переход к классовому строю и государственности в южной части Закавказья был резко ускорен благодаря завоеванию урартами этих территории.

Несколько по-иному происходил процесс формирования классового общества и государственности в западном Закавказье, в Колхиде. Здесь не было прямого завоевания и фактор военной угрозы не был определяющим; здесь существовали контакты, связанные в первую очередь с развитием обмена. Колхида очень рано стала важным центром производства железа, и это, естественно, привело к усилению контактов с окружающим миром. В отличие от южного Закавказья, связи которого ориентировались на юг и юго-восток, в сторону древних цивилизаций Месопотамии и народов Иранского плато, связи западного Закавказья были направлены к Малой Азии и морям, т. е. к цивилизациям Средиземноморья. Отражением этих связей, видимо, явился миф об аргонавтах, о «златообильной Колхиде». Именно упомянутые контакты стали одной из причин, ускоривших социально-экономическое развитие общества Колхиды, приведших к рождению здесь классового общества и государственности. Как бы ни интерпретировались данные источников, несомненно, что этот процесс здесь происходил раньше, чем в восточном Закавказье.

Становление классового общества и государственности в восточном Закавказье — в Иберии и Албании происходит еще позднее. Причина, с нашей точки зрения, с одной стороны, заключается в том, что эти две большие области, находившиеся в начале I тысячелетия до н. э. на том же уровне развития, что западное и южное Закавказье, территориально были расположены дальше от зон существовавшей государственности и классового общества, и поэтому влияние последних на Албанию и Иберию было слабее. С другой стороны, намного большую роль играли их контакты с обширным миром кочевых народов степеней Предкавказья и горцами Кавказа. Переход здесь к классовому обществу и государственности совершался уже в эллинистическую эпоху, когда Восток переживал время значительных изменений. Эллинистический мир оказал огромное влияние (политическое, экономическое, военное) на развитие этих областей, ускорил те спонтанные процессы, которые определились в раннежелезном веке.

Политическая история Закавказья в описываемую эпоху еще во многом не ясна. Имеется много лакун, особенно для более раннего времени, вызванных недостатком источников. Становление государственности на Армянском нагорье приходится на конец II тысячелетия до н. э., когда здесь возникли мелкие города-государства (Тушпа, Мусасир и т. д.). Урарту как крупное государственное объединение, видимо, сформировалось в IX в. до н. э. Вся история его была наполнена борьбой с Ассирийской державой. При царе Сардури I урарты впервые начинают выступать как в некоторой степени соперники ассирийцев. Вскоре после 800 г. до н. э. урарты двинулись на юг, захватив целый ряд областей, ранее бывших под влиянием Ассирии. Несколько позднее под контроль Урарту переходят обширные области южного Закавказья, где строятся города-крепости Эребуни, Аргиштихинили и другие, которые осуществляют контроль над завоеванными территориями.