Древнейший народ Японии (Судьбы племени айнов)
Шрифт:
Я уезжал с Хоккайдо с чувством глубокого уважения к таким гордым и настойчивым людям, как Каяно, и с горьким сознанием того, что их усилия остаются бесплодными, что пройдет несколько десятилетий, и этот добрый и жизнерадостный народ с сокровищницей самобытного искусства и фольклора исчезнет, растворится, сойдет на нет. Но потом в памяти всплыли любознательные, живые лица детей Каяно, Сасаки, других встреченных мной семей и подумалось: может быть, еще не все потеряно для древнего племени айнов?
Со времени моей поездки на Хоккайдо прошло уже более тридцати лет. За эти годы я не раз бывал в Японии, но на Хоккайдо попасть уже больше не довелось. Мне рассказывали друзья, что, шагая в ногу с техническим прогрессом, растущей механизацией сельского хозяйства, сельский быт внешне изменился и на Хоккайдо. Но сущность его осталась прежней. Как и прежде, много айнов занято в туристском промысле, и хотя японизация их продолжается, но и определенная дискриминация сохраняется. Каяно, говорят, бодр и активен по-прежнему, хотя и постарел. Подросли его дети, которых я знал маленькими, и идут по стопам отца. Недавно был проведен медвежий праздник по полному ритуалу — те айны, которые еще помнят все детали традиционной обрядности, организовали его так, чтобы ученые могли зафиксировать на пленку все подробности. Наверное, это был последний настоящий медвежий праздник на Хоккайдо.
Уходит в прошлое традиционная культура айнов, но айны остаются. Это небольшой народ, но у него есть свои проблемы, свои чаяния. И остается далекая еще от своего окончательного решения айнская историческая проблема — проблема их происхождения и древней истории. Решать ее приходится, опираясь на ранее собранные этнографические и языковые материалы — новых собрать уже нельзя. Но имеются еще недостаточно изученные материалы — археологические и палеоантропологические. Комплексное их использование поможет лучше понять прошлое айнов, а тем самым и всю этническую историю Восточной Азии.
ВВЕДЕНИЕ
ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ АЙНОВ
Трудно назвать другой такой народ, которому, при всей его малочисленности и нынешнем, в общем незавидном, положении, было бы посвящено такое большое количество научных работ, внимание столь большого числа специалистов, как айны. В этом плане айны уступают разве что только баскам; однако все-таки басков несколько миллионов, и это развитой народ с современной социальной и экономической структурой, айнов же едва наберется полтора десятка тысяч, и жили они до недавнего времени на уровне первобытно-общинного строя. И все же во многом айны и баски сопоставимы. Одни на крайнем западе, другие на крайнем востоке Евразии, в изолированных, гористых, труднодоступных местностях, они сохранили язык, особенности культуры, многие физические черты, которые не позволяют их достоверно сблизить ни с одним другим народом земли и уж, во всяком случае, ни с кем из ближайших соседей. Это позволяет видеть в них небольшие остатки населения, когда-то занимавшего несравненно более обширную территорию и донесшего до нас из глубокой древности ряд своеобразнейших культурных черт.
До появления на Японских островах племен, на основе которых в дальнейшем формировалась японская народность, почти вся эта территория была заселена различными племенами айнов. Еще в конце прошлого века слово айну не было самоназванием айнов, каким оно стало теперь, а значило только «человек» вообще. Айны тогда называли себя различными племенными именами по названию долин рек, где они жили, например соя-унтара, чувка-унтара и пр. [1] . Японцы прежде называли айнов словом эбису, В русской литературе курильские айны иногда назывались курильцами.
1
Унтара, утару, утари — варианты слова, означавшего «люди»; оно может определять не только племенную, но и любую другую локальную, в том числе поселковую, группу.
Территория расселения айнов некогда захватывала Южный Сахалин, Курильские острова и юг Камчатки, а айнское влияние прослеживается также в Приамурье. В.настоящее время айнское население имеется только в центральных и юго-восточных районах Хоккайдо.
Айны — коренное население о-ва Хоккайдо. До XIX в. они составляли большинство населения этого острова, но в результате жестокого угнетения японскими колонизаторами уже к началу XIX в. их число сократилось до 20 тыс. В XIX в. айнское население на крайнем юге Камчатки ассимилировалось ительменами, позже — русскими. После установления на Курильских островах японского господства в конце XIX в. все курильские айны были депортированы на о-в Шикотан, где вследствие голода и эпидемий начали быстро вымирать. В начале XX в. немногочисленные оставшиеся в живых курильцы были переселены на Хоккайдо и слились с местными айнами. До 1945 г. несколько сотен айнов проживало на Южном Сахалине. После присоединения Южного Сахалина к СССР в процессе репатриации проживавших там японцев почти все айны под давлением японской пропаганды заявили себя японцами, уехали на Хоккайдо, где постепенно слились с местными айнами.
Изучение айнов в России имеет весьма давние традиции. Хронологически его можно разделить на следующие периоды: первые шаги русского айноведения в середине XIX в.; крупный размах работ в конце XIX — начале XX в.; довоенный советский период 1918–1941 гг.; наконец, становление основных концепций по айнской проблеме в послевоенные годы.
Интерес к антропологическому изучению народов севера и востока Азии возник в России еще в начале XVIII в. Этнографо-антропологическая программа-анкета В. Н. Татищева (1734–1737), являющаяся, кстати сказать, самой ранней этнографической программой во всей мировой науке, указывала, что» «при описании каждого народа состояние телес общественное нужно описать» [Татищев, 1950]. В соответствии с этой программой находятся антропологические и этнографические характеристики, данные С. П. Крашенинниковым в «Описании земли Камчатки». Об айнах, в частности, Крашенинников пишет: «Сей народ ростом средний, волосом черен, лицом кругловат и смугл, но гораздо пригоже других народов, бороды у них большие и окладистые, тело мохнатое» [Крашенинников, 1949, с. 468].
Сведения о наблюдениях айнов русскими путешественниками на Дальнем Востоке в течение XVIII и первых лет XIX в. содержится во многих трудах, в частности в работах Стеллера, Крузенштерна и Лангсдорфа. Наиболее раннее описание встречи русских мореходов с айнами содержится, пожалуй, в сообщении Козыревского, относящемся к 1713 г. Все эти сообщения касаются курильских айнов и наиболее полно суммированы в обзорной сводке А. Полонского [Полонский, 1871]. Первое русское сообщение о сахалинских айнах — это сообщение В. А. Римского-Корсакова в 1853 г. [Римский-Корсаков, 1858].
Со второй половины XIX в. на смену существовавшим до этого чисто описательным сообщениям в русской науке приходят уже специальные исследования, посвященные айнам. Почти одновременно в 70-х годах появляется ряд фундаментальных работ, имеющих очень большое значение. Это прежде всего труд Д. Н. Анучина «Племя айнов (материалы по антропологии Восточной Азии)» [Анучин, 1876]. Содержание этой работы значительно шире ее названия. Помимо очень полной сводки антропологической литературы и детального анализа имевшегося в распоряжении автора небольшого краниологического и остеологического материала Анучин дал также в этой работе весьма полную историографию проблемы, этнографическую характеристику айнов и разбор теории их происхождения. Важно отметить, что уже в этой работе, т. е. практически первой русской научной работе по айнам, содержится указание на южные связи айнов, мнение, что их обволошенность не может служить показателем родства с европеоидами. Со свойственной ему осторожностью Анучин воздерживается от окончательного суждения о расовой принадлежности айнов, но возражает против механического отождествления их с европейцами. Работа Анучина содержит также весьма полную библиографию всех трудов, имеющих хотя бы косвенное отношение к айнам, особенно русских, за XVIII в. и первую половину XIX в.
Из других работ этого периода следует отметить статью Ф. Депрерадовича [Депрерадович, 1877], содержащую многочисленные материалы по этнографической характеристике айнов, и несколько работ М. М. Добротворского. Последняя из них [Добротворский, 1875] до сих пор сохраняет большое значение как ценный источник не только по языку айнов, но и главным образом по их этнографии. Добротворский застал еще живыми в памяти информаторов такие детали, касающиеся ритуала, верований, культовых предметов и изображений и их истолкования, которые более поздние наблюдатели уже не зафиксировали. В отношении антропологического типа айнов он полагал, что отличия айнов от их соседей не так уж существенны и что айны вполне могут быть отнесены к монгольской расе. Работы Добротворского, издававшиеся в Казани, менее других могли быть доступны широкому кругу ученых. Даже Анучин жалуется в своей работе, что одна из статей Добротворского [Добротворский, 1873] осталась ему недоступной. Тем не менее есть основания полагать, что крупнейший западноевропейский айновед Дж. Бэчелор был знаком с трудами Добротворского. Так, в своей статье о значении слова камуй [Batchelor, 1889] Бэчелор критикует положения некоего не называемого им автора о том, что слово камуй происходит от сочетания кам-руй, т. е. обильный мясом. Это предположение (действительно не выдерживающее критики) выдвинул в своем словаре именно Добротворский.