Древние славяне

Шеппинг Дмитрий Оттович

СЛОВАЦКИЙ ЭПОС

БРАЛИ ЗАМОК ТУРКИ

Перевод А. Глобы

Брали замок турки, Тот зволенский замок. Никого людей нет, Лишь слуга остался. «Ты скажи, слуга, нам: Где твой пан и пани?» «Не могу поведать — Может пан услышать: Заперся он с пани В той высокой башне, А ключи от замка Скрыты под порогом». Первый раз стреляли — Верх у башни сбили. А еще стреляли — Пана там убили. Как убили пана, Пани полонили. Да повезли пани В поле, в лес широкий. Глянула на замок Через ров глубокий: «Ой вы, стены, стены, Каменные стены! Где тот, кто вас строил На беду, на лихо?»

НА ВОЙНУ КОРОЛЬ ИДЕТ

Перевод Рогачевского

На войну король идет, жен и дев на бой зовет. Жен и дев послал вперед, Позади парней ведет. Тут промолвил старый дед: «У меня, мол, сына нет. Есть три дочки у меня — Три голубки краше дня. Ну–ка, старшая, ступай, За отца ты долг отдай». «Пан–отец, я не пойду, — На войне я смерть найду». «Ну–ка, средняя, ступай, За отца ты долг отдай». «Пан–отец, я не пойду — На войне я смерть найду». Повернув к отцу лицо, Молвит младшая словцо: «Ни к чему печаль твоя, На войну отправлюсь я. Вороного для меня Ты купи с седлом коня. Злату саблю на ремне, В руки пистолеты мне». «Дочь, в бою ты не была, А война, Варвара, зла. Не спеши вперед, не рвись: Лучше позади держись…» Форму примеряли ей — Слезы на глазах парней. Сесть верхом она спешит, Плачут мать с отцом навзрыд. Но Варвара, как всегда, И спокойна, и тверда. Конь гарцует вороной, Трижды лагерь за спиной. Сам король был удивлен, Обратился к войску он: «Вот солдат уж так солдат! Лих, красив… Не парень — хват! Будь он девой молодой, — Был бы вмиг моей женой». «Я девица, свет–король, Дал словцо, держать изволь!»

НАША ПАНИ БРОДИТ… [34]

Перевод А. Роховича

Наша пани бродит — места не находит, песню напевает, слезы проливает: «Ох ты, ох, мой боже, что я натворила, из–за ветки сохлой розу упустила. А ведь за Дунаем я бы королевой, я бы королевой стать могла немецкой. Я бы увидала, как играет море, как Дунай заводит песню на просторе». Песенку княгини лишь один подслушал, лишь один подслушал парень из конюшни. «Княже мой, что знаю — рассказать я мог бы, рассказать я мог бы, кабы не боялся!» «Говори, не бойся, будешь мне роднею, на твою защиту встану я горою». «Твоя пани бродит — места не находит, песню напевает, слезы проливает: «Ох ты, ох, мой боже, что я натворила, из–за ветки сохлой розу упустила. А ведь за Дунаем я бы королевой, я бы королевой стать могла немецкой. Я бы увидала, как играет море, как Дунай заводит песню на просторе». «Милая, оденься, так блеснув нарядом, чтоб не смерк он рядом с месяцем и солнцем. С месяцем и солнцем, с звездочками в небе, с звездочками в небе, с рыбками морскими. Станешь ты любимой женушкой моею, коль Дунай три раза переплыть сумеешь!» Вот ее на берег вынесло волною. «Стала ли я, княже, милою женою?» «Станешь ты любимой женушкой моею, коль Дунай вторично переплыть сумеешь!» Вновь ее на берег вынесло волною. «Стала ли я, княже, милою женою?» «Станешь ты любимой женушкой моею, коль Дунай еще раз переплыть сумеешь!» Поплыла — да сладить трудно с быстриною. «Нет, не стала, княже, милой я женою!» «Рыбаки, бросайте сети поскорее, — вон моя княгиня сгинула в пучине!» Первый раз тащили — платье зацепили, снова потащили — всю ее добыли. Дома у колодца погребли богато, выложили стёжку золотом дукатов.

34

Записал Плицка в 1925 г.

ЭТОТ ЯНОШ УДАЛОЙ…

Перевод М. Павловой

Этот Янош удалой побороться б еще мог, если б в хате не оставил свой строченый поясок. Баба старая взяла да его и предала, рассказала, как на лавке поясок его нашла. Так его подстерегли, руки, ноги оплели и тотчас же, темной ночкой, в Рожняву повели. Паны с башенки глядят на Яноша, на солдат, как ведут они беднягу, карабинами грозят. А когда привели, все с приветом подошли: Здравствуй, здравствуй, милый птенчик, мы тебя подстерегли. Господа, прошу я вас, если пробил смертный час, дайте пояс мой строченый взять мне в руки хоть раз. Стали паны рассуждать, головами качать, поясок его строченый в руки не дали взять. Господа, прошу я вас, если пробил смертный час, дайте подлую старуху взять мне в руки хоть раз. Стали паны рассуждать, головами качать, даже подлую старуху в руки не дали взять. Господа, прошу я вас, если пробил смертный час, мне вкруг виселицы дайте проплясать двенадцать раз. Заплясал он, как хотел, как подпрыгнул, подлетел, даже крюк перелетел он, на котором он висел. Как пустился Янош в пляс, кандалами как затряс, так вкруг виселицы с громом проплясал двенадцать раз. Ой ты, Янош удалой, где топорик верный твой? Врублен в Быстрице он в плаху, там топорик верный мой. Ой ты, Янош удалой, где палаш острый твой? Мой палаш в лесу зеленом врублен в явор молодой.

ПОЛОНИЛИ ТУРКИ…

Перевод Е. Аронович

Полонили турки у горы у Белой, в Зволене высоком детушек рихтарских. Шуды Катарину повезли в повозке, Томашека Люды связанным в телеге. Пришли на чужбину в землю басурманов — Шуды Катарину повели в светлицу. Шуды Катарина наверху в светлице, а Томашек Люды под землей в темнице. «Шуды Катарина, милая сестрица, будешь жить богато, не забудь ты брата». Шуды Катарина в серебре и злате, в холе и почете забыла о брате. Только сон приснился на седьмой годочек, будто с правой ручки взвился голубочек. Шуды Катарина встала утром рано и, не медля долго, побежала к старцу. «Ты поведай, старец, сон мой злой иль добрый, будто с правой ручки взвился голубочек». — «Это сон недобрый, он тебе вещает, что сестра иль братец где–то умирает». Шуды Катарина тут не стала медлить и ключи достала все от подземелий. «Люды, Томаш Люды, брат ты мой любимый, ты живой иль мертвый, отвечай, родимый!» «Я живой, сестрица, лишь наполовину, мои белы ножки во сырой могиле, в очах моих черных копошатся жабы, в волосах пшеничных свили гнезда мыши». «Люды, Томаш Люды, братец мой любимый, здесь ли жить мы станем иль домой вернемся?» «Мы домой вернемся к матери родимой, больше нету мочи в стороне турецкой». Брат с сестрой достигли стороны любимой, на ночлег просились к матери родимой. «В избу не пущу вас, у меня там гости, нет в чулане места, у меня там деньги». «Ты позволь остаться во дворе при доме, во дворе при доме, на гнилой соломе». «Что же, оставайтесь, ничего там нету, что же, оставайтесь, ничего там нету». Люды Томаш Люды умер до рассвета, Шуды Катаринка так запричитала: «Люды Томаш Люды, братец мой любимый, лучше бы ты умер в стороне турецкой. Там лежал бы, братец, в шелковой постели, у родной лежишь ты на гнилой соломе». «Дети дорогие, горькие вы дети, что же не признались, слова не сказали? Я бы вас одела в червоное злато, в червоное злато, в серебро богато». Шуды Катарину златом обсыпали, Томашека Люды в землю зарывали.

У ОДНОЙ ВДОВЫ УБОГОЙ…

Перевод А. Роховича

У одной. вдовы убогой, у одной вдовы убогой, чье добро всё — вера в Бога, чье добро всё — вера в Бога, — было восьмеро сыночков и одна — Катюша — дочка. Чем кормить? Что с нею будет? Отдают Катюшу в люди. На хорошем Катя месте будет — в герцогском поместье. «Ах, мамуся, будем вместе, не гони меня в поместье. Много бедного там сброда и богатого народа. Каждый скажет мне, что любит, опозорит и погубит». Не прошло и года — в уши бьется сплетня о Катюше: понесла, мол, Катерина, да от герцогского сына! Вот доит корову Катя, рядом герцог в пышном платье. «Эй, мой герцог, я не знаю, называть кого должна я?» «Называй меня, не бойся, ни о чем не беспокойся». На войну уходит герцог, у Катюши стынет сердце. А старуха–герцогиня, услыхав молву о сыне, приказала Катерине: «Говори скорей, девчонка, от кого ты ждешь ребенка?» Отвечает Катерина: «Жду от герцогского сына». Герцогиня помрачнела, палачей позвать велела. Кате голову срубили, за Дунаем схоронили. Одержав в бою победу, все домой с дарами едут. Едет герцог с колыбелью — ждет дитя он в самом деле. «Что же, сивка, ты не весел, что ты голову повесил? Иль устал носить ты сбрую, или сабельку стальную?» «Не устал носить я сбрую, и не сабельку стальную. Колыбель тяжка мне эта, если маленького нету…» Подъезжает он к поместью, кличет Катю честь по чести: «Выйди, сердце, словно к мужу, чтоб принять мое оружье». Мать вокруг него хлопочет и принять оружье хочет. «Ах, скорей скажите прямо, где моя Катюша, мама?» «В погреб я ее послала взять винца там для бокалов». «Ах, скорей скажите прямо, где моя Катюша, мама?» «Катя в кухне спозаранку, где все прочие служанки». «Выйди, Катя, словно к мужу, чтоб принять мое оружье!» «Лгать тебе, сынок, не дело, — я казнить ее велела. Кате голову срубили, за Дунаем схоронили». Не пускаясь в разговоры, два ножа достал он скоро. Первым герцог вырыл яму, в грудь вторым ударил прямо. Рядом пусть лежат все трое, — Бог их души упокоит.

ЛУЖИЦКИЙ ЭПОС

ВОДЯНОЙ

Перевод Н. Вольпин

Жила–была панночка–девица! У отца единственная дочка, У отца единственная дочка. Отца девица просила: — Дай погулять мне годочек, Пожить во дворе твоем новом! — Я бы дал погулять тебе годочек, Пожить во дворе моем новом, Да пора тебе, дочка, замуж. Поднялася панночка наверх, В новорубленную светлицу, В новорубленную светлицу. Сидит в светлице и плачет, Белые руки ломает, Белые руки ломает. Во двор водяной проходит: — Где тут моя невеста, Где тут моя невеста? — Она у себя в светлице, Сидит она там и плачет, Белые руки ломает. — О чем ты плачешь, девица, Моя дорогая невеста? Моя дорогая невеста! — Как же мне, горькой, не плакать, Когда люди кругом толкуют, Что жених мой — сын водяницы? — Не слушай пустые толки, Теперь ничего не изменишь. Теперь ничего не изменишь! Я для своей невесты Серебряный мост построю. Серебряный мост построю! Пройдет по мосту твой поезд О тридесяти колясках, О сорока рысаках! Не доехали до середины — Под ней провалился мост, Под ней провалился мост. Смотрит отец в окошко: — Гляди, дорогая женка, Плывет наша дочь по воде! — Ну и пусть плывет по воде, Теперь ничего не изменишь, Теперь ничего не изменишь! Семь весен и зим миновало, Семь она сынов нарожала, Семь она сынов нарожала. На злую восьмую годину Родила она восьмого сына, Родила она восьмого сына. Запросилась она у мужа: — Пусти меня на берег, в церковь! Пусти меня на берег в церковь! — Ступай, если хочешь, в церковь, Но смотри, не дождись благословенья! Но смотри, не дождись благословенья! Поднялась со дна, идет в церковь И встречает милого братца, Встречает сестренку меньшую. — Привет, дорогая сестра. В кои поры ты на берег вышла! Идем вместе с нами в церковь. — В церковь пойду с вами вместе, Но нельзя мне ждать благословенья. Ах, нельзя мне ждать благословенья! — Не спеши, погоди, сестрица, С нами пойдешь пообедать, С нами пойдешь пообедать. Дождалась она благословенья. Тут встал водяной из пучины, Тут встал водяной из пучины — В синих своих штанах, В красных своих чулках, В красных своих чулках! Вышла она из церкви, С сестрицею распростилась, А навстречу — муж–водяной. Из рук ее вырвал младенца, На глазах у ней растерзал, На глазах у ней растерзал! Остальных семерых задушил, Раскидал тела по дороге, Сам повесился на косяке. — Не жалко тебе, скажи, Деток твоих малолетних, Деток твоих малолетних? — Ни одного так не жаль, Как жаль сыночка меньшого!.. Как жаль сыночка меньшого! Маленький сидел он в купели, Беленький лежал в колыбели, Яблочком румяным играл.

ДВЕ КРАСАВИЦЫ

Перевод Н. Вольпин

Шли лугом две красавицы, Шли лугом две красавицы, Две девушки на выданье. Одна из них — богатая, Одна из них — богатая, Другая — сиротиночка. Идет, подобрала подол, Холщовой юбочки подол. Богатая промолвила: — Ты что подобрала подол, Холщовой юбочки подол? Я в шерстяной, а так иду! — Богатый у тебя отец, Богатый у тебя отец, Я без отца, без матери. Порвешь ты юбку красную, Порвешь ты юбку красную, Тебе дарят зеленую. — Ты без отца, без матери, Ты без отца, без матери, Зато с тобой твой милый друг! Расплакалась богатая, Расплакалась богатая, А бедная промолвила: — Что плачешь ты, счастливица, Что плачешь ты, счастливица? Я и бедна, да слез не лью. — Как мне не плакать, слез не лить, Как мне не плакать, слез не лить, Когда мне мил твой милый друг! Отдай мне друга милого, Отдай мне друга милого, Тебя возьмет мой старший брат. — А мне твой брат не по сердцу, А мне твой брат не по сердцу, Он озорник бессовестный. Красавец–парень пас коней, Красавец–парень пас коней, И он подслушал их слова. — Ты вразуми меня, Господь, Ты вразуми меня, Господь, К которой мне посвататься? Взять за себя богатую, Взять за себя богатую, Да злую, нерадивую? Пойдет жена корить меня, Ох и пойдет корить меня, Что извожу ее добро. Возьму я лучше бедную, Возьму я лучше бедную, Прилежную, приветную. Женою будет ласковой, Женою будет ласковой, Угодливой, хозяйственной. Трудиться станем с ней вдвоем, Трудиться станем с ней вдвоем, И Бог благословит наш дом.