Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)
Шрифт:
Царство Ци. Возвышение клана Чэнь (Тянь)
После крушения клана всесильного Цуй Чжу и бегства Цин Фэна с сородичами в У царство Ци стало понемногу оправляться от тяжелого внутреннего кризиса. Возвратились в Ци бежавшие из него родственники правителя, причем каждому вернули его прежние владения [114, 28-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 539 и 542]. Стабилизация Ци способствовала некоторому укреплению престижа этого царства, что позволило правителям Ци снова чувствовать себя практически почти равными правителям Цзинь.
В сообщениях «Цзо-чжуань» от 2-го и 3-го годов Чжао-гуна [212, т. V, с. 582–589] содержится достаточно много информации о взаимоотношениях Ци с Цзинь.
У Янь-цзы после окончания дела состоялась официальная встреча с Шу Сяном, которая коснулась и состояния дел в обоих царствах. Обмен мнениями оказался очень любопытным, несмотря на то что высказанные сановниками соображения представляют собой не что иное, как позднейшие интерполяции. Важно, однако, не то что суждения вставлены в текст задним числом, а та откровенность, с которой оба делились своими опасениями, сводившимися к тому, что дела в их правящих домах обстоят хуже некуда и что правители стоят у руля правления, похоже, свой последний срок.
Янь Ин сетовал на то, что Ци в скором будущем станет владением клана Чэнь, ибо этот могущественный клан щедро дает населению царства зерно, лес, рыбу и другие предметы потребления по низкой цене либо вообще себе в убыток (щедрыми мерами отсыпают зерно в долг и скудными берут возвращаемое им). В то же время амбары правителя полны гниющим и пожираемым насекомыми зерном, тогда как люди в голоде и холоде, а на рынках продают башмаки для ног с отрубленными пальцами (много наказаний!), причем такие башмаки дороги (большой спрос, обилие наказанных!), а обычные дешевы (спрос невелик, ненаказанных мало).
В ответ на это Шу Сян заметил, что аналогично обстоят дела и в Цзинь, где правитель увеличивает поборы, все собранное идет на пышные стройки, а на содержание армии недостаточно средств. Народ рассматривает приказы как требования разбойников и грабителей. Правительство держат в своих руках могущественные кланы, и вообще все так плохо, что долго продолжаться не может. На этом беседа завершилась, а в заключение текста содержится упоминание о том, что невеста из Ци, которая была поводом для встречи министров и обмена мнениями, прибыла в Цзинь.
Обращает на себя внимание тональность, в которой велась беседа. Нет слов, положение народа в царствах Ци и Цзинь могло быть и, видимо, было тяжелым. По словам Янь-цзы, население Ци две трети дохода отдавало в качестве поборов правителю и лишь одну треть оставляло себе на пищу и одежду. Но было ли так на деле? Реальны ли поборы, составляющие две трети произведенного продукта? Сомнительны и рассказы Янь-цзы о дороговизне башмаков для калек, которых было едва ли не больше, чем здоровых людей. Соблазнительно использовать приведенные цифры и сетования в качестве свидетельства жестокой эксплуатации простого народа в Ци, что нередко и делалось авторами КНР, начиная с самого Го Мо-жо [27а, с. 84]. Но на самом деле все сказанное Янь-цзы — очевидное преувеличение, метафора скверны, не более того. Особенно если принять во внимание, что те же аргументы (дороги башмаки для калек) Янь-цзы использовал для критики положения дел в Ци в беседе с циским Цзин-гуном, который после этого будто бы устыдился и стал лучше относиться к своему народу.
Надо полагать, что циский Цзин-гун, просидевший на троне в Ци десятки лет, неплохо знал, что творится в его царстве. И устыдиться критики он едва ли мог, что, впрочем, не исключает возможности благотворного влияния Янь-цзы на своего правителя. Нарочитость всей ситуации станет еще более зримой, если принять во внимание, что спустя четверть века после описываемой беседы те же Цзин-гун и Янь-цзы вновь рассуждали о щедрости дома Чэнь, которой следует опасаться,
Напрашивается вывод, что едва ли не все рассуждения, вложенные составителями «Цзо-чжуань» в уста Янь-цзы, — это просто констатация фактов задним числом, объяснение того, почему дом Ци слабел. Критика, вложенная в уста Шу Сяна по поводу дел в Цзинь, — нечто в том же роде. Между тем ослабление и правящего дома Цзинь, и дома Ци шло медленно, подчас даже с реверсиями. Иными словами, оба сильных еще царства временами напоминали всем о своей силе и возможностях.
В 536 и 530 гг. до н. э. войска Ци совершили две экспедиции с целью восстановления на троне бежавшего из царства Янь Хуэй-гуна. Отдаленное северное (район Пекина) царство Янь со времен циского гегемона Хуань-гуна практически не контактировало с государствами Чжунго. В 539 г. до н. э. правитель этого царства повздорил со своими сановниками из ведущих кланов и был ими изгнан. Циский Цзин-гун, посовещавшись с цзиньским Пин-гуном, решил восстановить его на троне. Это удалось, насколько можно судить по «Цзо-чжуань» [114, 6-й и 12-й годы Чжао-гуна; 212, т. V, с. 607–608 и 611, 636 и 639], лишь со второй попытки [89] .
89
19 Материалы Сыма Цяня несколько противоречат этим датам. Из них явствует, что Хуэй-гун был восстановлен на троне в 535 г. до н. э. и вскоре умер [71, т. III, с. 193], после этого семь лет процарствовал яньский Дао-гун, который умер в 529 г. до н. э. [71, т. V, с. 86].
Тем временем в Ци начались внутренние неурядицы. Сначала это были распри во влиятельном клане Цзы, некоторые члены которого были вынуждены бежать в Jly [114, 8-й год Чжао-гуна; т. V, с. 621 и 622]. Затем был составлен заговор против всесильного дома Чэнь, о котором уже упоминалось. Характерно, что в тексте «Цзо-чжуань» заговорщики представлены как вздорные пьяницы, тогда как напавшие на них (в упреждающей манере) кланы Чэнь и Бао обрисованы достаточно сочувственно. В результате противоборства заговорщики из кланов Луань и Гао были разбиты и бежали в Лу. Владения их разделили между собой победители, но затем они, как упоминалось, по совету Янь-цзы отдали их правителю царства. После этого клан Чэнь вызвал из Лу беглых представителей клана Цзы и щедро оделил их землями, создав тем самым себе новых сторонников и сделав еще шаг по пути к овладению фактической властью в Ци [114, 10-й год Чжао-гуна; 212, т. V, с. 627 и 629].
В сообщении «Цзо-чжуань» от 522 г. до н. э. говорится о болезни циского Цзин-гуна и в связи с этим — о реформах, которые тот решил осуществить при помощи и под воздействием поучений Янь-цзы. Интересно не столько само изложение реформ (они были в общем и целом стандартны для соответствующих материалов в «Цзо-чжуань»: сняты излишние таможенные ограничения, прощены недоимки, наведен некоторый порядок), сколько дух и тональность поучения Янь-цзы. На замечание правителя («только Цзю находится в состоянии гармонии со мной») Янь-цзы заметил, что поддакивание правителю не есть состояние гармонии — хэ, это просто единомыслие конформистов (тун). Что же касается гармонии, то суть ее не в том, чтобы поддакивать правителю, но в том, чтобы выработать из противоречивых мнений нечто вроде, как мы выразились бы сегодня, консенсуса. Янь-цзы сослался на повара, который готовит похлебку из рыбы и овощей с добавлением соли, уксуса и иных приправ, используя при этом воду и огонь. Повар добавляет то, что необходимо, а в результате создается вкусное блюдо. Это и есть гармония—хэ. Именно на такой основе должны строиться отношения между правителем и его министрами и советниками: советники своими советами корректируют решения правителя, и в результате достигается гармония [114, 20-й год Чжао-гуна; 212, т. V, с. 679 и 684].