Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)
Шрифт:
Добившись желаемого, Фу Ча поспешил домой. Как явствует из «Цзо-чжуань», его столица в тот момент была занята юэскими войсками, но с приближением Фу Ча они ушли. Более того, усталые ветераны северного похода получили время и возможность расслабиться и отдохнуть [85, с. 224; 29, с. 284]. Дабы иметь время укрепиться, Фу Ча отправил в Юэ посла с предложением мира и богатыми подарками [95] .
Как повествует «Го юй», после страшного поражения от Фу Ча в 494 г. до н. э., когда лишь неслыханные унижения спасли Юэ от гибели, Гоу Цзянь решительно переменился. Он принял всю вину за случившееся на себя, горько покаялся перед подданными за свои прегрешения, начал
95
25 Древнекитайская традиция, хорошо известная едва ли не каждому грамотному китайцу, воспевает юэского Гоу Цзяня как своего рода символ человека, верного своему делу, делу жизни. Р.В.Вяткин в комментарии к главе Сыма Цяня о Юэ специально подчеркнул, что образ Гоу Цзяня стал в Китае хрестоматийным и олицетворял готовность к отмщению любой ценой. Легенда повествует, что Гоу каждую ночь клал топор под голову и вешал над собой мешок с желчью, дабы во время сна горечь ее капель все время напоминала о позоре и необходимости мщения [103, гл. 41; 71, т. VI, с. 284, примеч. 17]. Эту легенду вполне подтверждают сведения, сохранившиеся в источниках, в частности в «Го юе».
Сентенции Фань Ли, все время поучавшего правителя и утверждавшего, что время для решительной схватки еще не наступило, что Небо еще не подало своего знака, буквально переполняют страницы повествования о царстве Юэ. Правда, все они очень неконкретны, так что из текста невозможно понять, когда именно и почему Фань Ли и Гоу Цзянь все-таки решили наконец попытать счастья [85, с. 237; 19, с. 301–302]. Между тем из гораздо менее многоречивых, но более конкретных записей «Цзо-чжуань» [114, 13-й год Ай-гуна; 212, т. V, с. 830 и 832] явствует, что это произошло летом 482 г. до н. э., как раз в тот момент, когда Фу Ча далеко на севере добивался от чжухоу признания своего лидерства в Поднебесной.
В текстах есть некоторые противоречия при описании событий, последовавших за возвращением Фу Ча. «Го юй» утверждает, что Фу Ча спокойно возвратился и даже решил дать отдых своим ветеранам, а вместе с ними и всему народу, для чего он начал переговоры о мире с Юэ. Однако Гоу Цзянь по совету сановников решил на мир не идти и готовиться к войне [85, с. 224–225; 29, с. 284–285]. Версия о предложении уским Фу Ча мира подтверждается и Сыма Цянем [103, гл. 31; 71, т. V, с. 38], но он утверждает, что юэский Гоу Цзянь принял предложение о мире [103, гл. 41; 71, т. VI, с. 20]. Похоже на то, что в данном случае истина на стороне Сыма Цяня. Во всяком случае сообщений о столкновениях У с Юэ до 478 г. до н. э. в текстах нет.
В 478 г. до н. э. Гоу Цзянь начал новую военную кампанию против У. Вначале он имел успех, и войска Фу Ча потерпели серьезное поражение, как о том сообщается в «Цзо-чжуань» [114, 17-й год Ай-гуна; 212, т. V, с. 848 и 849]. Однако затем кампания, насколько можно судить, приняла характер затяжной позиционной войны. «Го юй» повествует, что Гоу Цзянь вел эту войну три года [85, с. 238; 29, с. 302]. Материалы «Цзо-чжуань» свидетельствуют о том, что кампания тянулась еще дольше, причем перевес явно склонялся на сторону Гоу Цзяня. Из сообщения от 475 г. до н. э. [114, 20-й год Ай-гуна; 212, т. V, с. 852 и 853] вытекает, что в критический для У момент (когда столица была осаждена войсками Гоу Цзяня) цзиньский сановник Чжао Мэн послал своего представителя к Фу Ча обсудить сложившееся положение, напомнив о соглашении в Хуанчи и о совместной ответственности У и Цзинь за дела в Поднебесной. Юэсцы пропустили посланца из Цзинь в осажденную столицу. Из сообщения о беседе явствует, что Фу Ча уже был готов к поражению, однако оно пришло не сразу. Неясно, снял ли Гоу Цзянь осаду после визита в осажденную столицу Фу Ча цзиньского посланца. Похоже, что снял, ибо едва ли осада могла тянуться так долго. Только два года спустя, зимой 473 г. до н. э., Юэ наконец принудило Фу Ча к капитуляции и фактически уничтожило царство
Решительно расправившись с Фу Ча и У [96] , Гоу Цзянь обратил внимание на север. Его посланцы стали активно вмешиваться в дела Чжунго, о чем свидетельствуют некоторые из последних по времени сообщений «Цзо-чжуань». Из материалов Сыма Цяня явствует, что на рубеже 70-60-х годов V в. до н. э. юэский Гоу Цзянь сумел созвать даже совещание чжухоу, на котором добился признания своего лидерства. Как в свое время Фу Ча, он известил об этом чжоуского вана, который санкционировал все случившееся [103, гл. 41; 71, т. VI, с. 21].
96
26 Рассуждения на тему о том, что Гоу Цзянь будто бы колебался по поводу того, не стоит ли примириться с Фу Ча, который униженно молил о прощении, не выглядят правдоподобно (см. [85, с. 239; 29, с. 302–303; 103, гл. 41; 71, т. VI, с. 20–21]).
На этом заканчиваются наиболее существенные события периода Чуньцю. Разумеется, помимо главной канвы событий в хронике «Цзо-чжуань» и в «Го юе» сохранилось великое множество более мелких, нередко весьма существенных для понимания сути происходивших в чжоуском Китае процессов или для демонстрации характеров отдельных действующих лиц. Этих побочных рассказов хватило бы на ряд специальных монографий на различные темы, относящиеся как к начальному, так и к завершающему периоду Чуньцю.
Например, рассказ о добившемся цели юэском Гоу Цзяне заканчивается у Сыма Цяня любопытной новеллой о его верном советнике Фань Ли, получившем в награду земли и немало золотых монет и раздавшем все это друзьям и односельчанам. Переселившись на новое место, Фань Ли вновь разбогател и обзавелся сыновьями, один из которых из-за глупости и жадности стал причиной смерти другого, провинившегося, но рассчитывавшего за золото получить помилование [103, гл. 41; 71, т. VI, с. 24–27]. Новелла интересна как свидетельство заметных перемен в структуре общества (вместо аристократов с их связями на передний план выступают богачи с их золотом), причем эти перемены были характерными для сменявшего Чуньцю периода Чжаньго.
Но изложение даже основных событийных линий заняло в томе три объемистые главы, что побудило автора многое сократить либо опустить вовсе. Не стремясь объять необъятное, обратимся теперь к главам, в которых предполагается дать более подробную оценку и некоторый аналитический обзор событий и всего образа жизни людей, всей структуры общества периода Чуньцю.
Глава 4. Внутриполитическая борьба в основных царствах чжоуского китая (политический аспект моделей эволюции)
Задача четвертой главы — проанализировать огромный материал, приведенный в первых главах, расставить необходимые акценты и, не опасаясь неизбежных при этом повторов, добиться того, чтобы материал «заговорил» и рассказал об эпохе Чуньцю все то, что можно о ней узнать. Для этого, опираясь на проделанную еще Сыма Цянем систематизацию данных всех доханьских источников, необходимо выявить процессы, которые источниками не артикулированы, но тем не менее видны практически любому внимательному читателю.
И если проделать все это, то многое может проясниться. Окажется, в частности, что именно для периода Чуньцю была характерна определенная динамика — политическая, социальная, экономическая, культурно-идеологическая и т. п. Суть ее заключается в том, что общество находилось в состоянии серьезной трансформации, вызванной к жизни многими различными причинами, характерными как для чжоуского Китая в целом, так и для всех составлявших его царств и княжеств в отдельности. Трансформация имела многосторонней характер и протекала глобально, широким фронтом. Трудно сказать, что здесь было причиной и что следствием, ибо все было тесно взаимосвязано и взаимообусловлено. Поэтому стоит начать с того, что выходит во всех текстах на передний план.