Древний свет
Шрифт:
— Веселая будет охота! — одобрительно пробормотал Беляев, поднявшись вслед за Митчеллом в звездолет.
Митчелл объявил готовность на следующее утро. Оставив Хейвуда охранять штаб, наемники и Т20 погрузились в звездолет, где их уже ждал его командир Патрик Харрис и пятеро ксенотехников, которым предстояло после захвата станции разбираться во вражеских приборах. Гиперпереход на столь малое расстояние был невозможен, а полет по обычной орбите занял бы два дня: за это время группа захвата была бы неминуемо обнаружена. Старт был назначен на десять часов, в это время Земля находилась между Луной и звездолетом, закрывая наемников от вражеских глаз и сенсоров. Выйдя за пределы атмосферы, звездолет и сопровождающие его «Старкэт» и Р8 состыковались. А затем Харрис мастерски использовал безъинерционный режим движения, проведя «Кобру» по широкой ломаной дуге. Через сорок минут после старта звездолет вышел из последней пульсации в тысяче километров над обратной стороной Луны. Р8 и «Старкэт» отстыковались и пристроились
Плазменные шары снесли внешнюю дверь и проломили внутреннюю переборку. Пожара не было, в вакууме гореть было нечему. Осторожно перешагивая раскаленные, скрученные, медленно остывающие обломки, Митчелл, Беляев и Топхауз вошли внутрь купола. Мартин Бейли, взяв остальных, с помощью «Крестоносца» Марии Пирелли пытался освободить из-под обломков засыпанного механического краба. Подоспевшие ксенотехники уже начали заделывать снаружи пробоины в куполе. Основной модуль Р8, развернувшись в конфигурацию робота, принялся им помогать, тогда как его внутренний модуль пробрался в купол. Митчелл провел ярким лучом фонаря вдоль стен. Аппаратура станции вся заиндевела, но производила впечатление целой. Луч задержался на странном предмете. Перед заснеженным пультом, заломив в предсмертной агонии покрытые инеем мохнатые лапы, лежало некое подобие паука. Продолговатое яйцевидное тело около двух футов длиной, на восьми паучьих ногах, но без всяких признаков головы. Верхняя передняя его часть была откинута назад как крышка кабины. Оттуда, вмерзнув наполовину в нечто, напоминающее питательный бульон, торчало, видимо, пытаясь в последний момент дотянуться до пульта замерзшими ложноножками, невероятно омерзительное, покрытое инеем и замороженной слизью, перламутрово-зеленоватое существо. Оно напоминало не то амебу-переростка, не то еще кого-нибудь из простейших. Оно было явно беспозвоночное, но внутри полупрозрачного тела виднелся большой мозг, по размерам не уступающий человеческому, занимающий почти треть всего тела.
— Это они и есть? — спросил Беляев, отступая на шаг. Голос у него был такой, что, не будь шлема, его, похоже, вытошнило бы прямо на бренные останки покойного. — О Боже, зачем ты создаешь подобную мерзость? Проверив все помещения станции, Митчелл и Топхауз обнаружили еще трех замерзших амебопауков.
— Видимо, это что-то вроде симбиоза, — предположил Митчелл.
— Не ругайся такими словами, Джим, — попросил Топхауз. — Все же покойники.
— Я всегда подозревал, что Сириус — гнусное местечко, — произнес Митчелл, — но чтобы настолько…
Путь
— Эй, на барке! Кого черт несет среди ночи? Стоявшая рядом Селестиэль испуганно сжала руку Лугарева. Надо было что-то срочно отвечать, и он, по возможности более хриплым, человеческим голосом рявкнул первое что вспомнилось, по-английски:
— Ай гоу ту Хайфа! Трудно сказать, понял ли что-нибудь караульщик: так или иначе, он умолк, на обоих берегах царила мертвая тишина, и через несколько минут Лугарев понял, что они проскочили. С кормы послышался сдавленный звук: стоявший у руля инженер давился от хохота, зажимая рукой рот.
— Рули, дурень! — тихо, но убедительно сказал ему Лугарев. Оставалось еще пройти длинный вытянутый залив — Изенский эстуарий, но с материка дул ветер, погоняя легкий эльфийский корабль, да и отлив делал свое дело. Когда солнце выкатилось из-за горизонта, ярко осветив их серебристые паруса, корабль как раз проскочил Ворота Изены и вышел в открытое море. Впереди расстилалась бескрайняя голубая даль Атлантики.
После разгрома лунной станции наемники вывезли оттуда тела «пауков-амеб» и механического крабоида. На помощь ксенотехникам для ремонта и изучения станции из Вечности была направлена целая команда. Двенадцатого июля утром к штабу наемников прискакал императорский гонец.
— В чем дело, приятель? — спросил его удивленный Митчелл.
— Ее Высочество принцесса приглашает вас немедленно прибыть во дворец, — в голосе гонца слышалось величайшее почтение. — Она хочет говорить с вами.
— Сейчас буду, — ответил Митчелл.
— Ее Высочество желает видеть вас всех, сэр Джеймс. Приглашение было необычным, поэтому Митчелл попросил киберноидов взять на себя охрану штаба, наемники же, вооружившись пистолетами, отправились в Цитадель Минас-Анора. В уже знакомом им тронном зале дворца за длинным столом собрался Совет волшебниц. Советник сидел в углу в своем кресле. Стражи в зале, как ни странно, не было. Наемники остановились в ожидании, но тут дверь в углу зала распахнулась. В строгом и простом белом платье, в крошечной золотой короне в виде лилии, в зал вошла принцесса Сильмариэнь.
— Здравствуйте, сэр Джеймс, здравствуйте, мои доблестные защитники, я рада видеть вас снова. В негромком голосе этой царственной девочки Митчеллу вдруг послышалась такая уверенность, что он изумился.
— Подойдите ко мне, сэр Джеймс, — сказала принцесса. Она поднялась по каменным ступеням и уверенно села на пустующий императорский трон. По рядам Совета волшебниц пролетел приглушенный шепот неодобрения. Митчелл остановился у первой ступени тронного возвышения.
— Я слышала, сэр Джеймс, что моя империя стоит на пороге новой войны, еще более страшной, чем та, что только что закончилась, — произнесла принцесса. — Можем ли мы ее избежать? Если нет, сможем ли мы спасти империю?
— Гм! Это сложный вопрос, Ваше Высочество, — Митчелл замялся, явно не зная, имеет ли смысл обсуждать стратегические вопросы с двенадцатилетним ребенком.
— Он так и останется для меня сложным, если вы не начнете его объяснять, — спокойно сказала принцесса. — В нашей истории уже был подобный случай девятьсот лет назад. К королю явилось посольство восточных эльфов, с предупреждением о готовящейся войне. Но все тогда считали, что Гондор несокрушим. Короля больше волновали вопросы бессмертия, его советников — проблемы соблюдения этикета.
Послов никто не принял всерьез. А когда король понял, что они были правы, поздно было что-либо предпринимать. Мы однажды уже проспали нашу империю. С тех пор имя того короля называют лишь хронисты, прочие же именуют его Злосчастным. Я не хочу, чтобы и обо мне говорили так же. Я пока еще могу не думать о собственном бессмертии, зато самое время подумать о бессмертии моего государства. Я жду ответа, сэр Джеймс.
— У этой девчушки мозгов в голове побольше, чем у наших координаторов, — пробормотал Беляев. Митчелл откашлялся и хриплым от напряжения голосом произнес: