Древний свет

Джентл Мэри

Эмоции всегда двусмысленны. Мне причиняет боль запустение этого города, так что я чувствую к нему некую любовь, однако теперь это город незнакомцев. То были последние несколько дней перед тем, как стало известно о предательстве Рурик Орландис. Я думаю теперь о ней — как она в Башне совершает этот необходимый обман тысяч и тысяч…

Существует связь между видением, памятью и Башней, и я не знаю, что это такое.

—  …что-то с ее памятью, — сказала Кори Мендес. — Несколько дней назад. Линн, идемте?

— Что?

Да, конечно.

Мы пошли через Площадь, оставив позади «челнок» с включенной защитой, двигаясь от скалы с Цитаделью, бывшей острием этого речного острова в форме наконечника стрелы. Казалось, мы едва двигались: так велика и пуста была Площадь. Ни людских толп, ни повозок джасин .

— Кто вытеснил людей из поселения? — спросила Мендес Дуга Клиффорда, когда мы шли.

— Никто. Они решили, что оно им не нужно.

— А сейчас они решили, что нужно?

— Неужели вы не поняли, командор? Они сходятся сюда, чтобы выбрать нового Т'Ан Сутаи-телестре , новую Корону.

Корасон Мендес, это воплощение Миротворческих сил, сказала:

— Этого нельзя делать, чтобы не допустить политических волнений, когда имеет место последовательность действий, ведущих к войне. Мы могли бы остановить это.

Увидев лицо Дуга, я торопливо вмешалась:

— Это было бы неблагоразумно.

— Это была бы интервенция, не имеющая оправдания, — сказал Дуг.

Кори улыбнулась.

— По-прежнему стараетесь применять искусство дипломатии, Дуглас? Хорошо. Только помните, что мне приходится справляться с тем, что происходит, когда дипломатия терпит фиаско.

Я оставила их спорить и прошла вперед. Остальные стороны Площади заняты белыми фасадами зданий. Мы подходили к проходу между ними, от которого начиналась единственная в городе мощеная дорога, проходившая отсюда строго вниз к гавани, она называлась Путь Короны.

Существует связь между видением и памятью…

Я должна была бы отправиться к Компании, к Молли, но Молли считает этот эксперимент в Раквири «побочным эффектом» чужой технологии. К кому же еще мне идти? Когда я отчаянно, упорно стараюсь не думать о той комнате в Кель Харантише и о лице Калил бел-Риоч. К кому?

В верхней части Пути Короны я остановилась.

Подо мной, освещенный солнцем раннего утра, лежал, раскинувшись, Таткаэр. Свет делал воздух прозрачным. Я смотрела вниз с холма на покрытые бледной штукатуркой дома телестре с их внешними глухими стенами и внутренними дворами с пустыми теперь емкостями для воды. Я не видела ни единого поднимавшегося вверх дымка. Лишь расползавшаяся во все стороны путаница белых и песчаного цвета зданий с узкими безымянными проездами между ними, но вот, приглядевшись, я смогла различить ориентиры: Кольцо Гильдий, купола Дома-источника, казармы в престижной части, известной как Холм, дом Т'Ан Командующего…

Тишина. Никакого звона колоколов на рассвете. Все улицы покрылись побегами беспрепятственно растущего лапуура и красно-черными

ветвями размножающегося спорами зику .

Лето в Мелкати: дым горящего кустарника, закрывающий солнце. Горящая телестре Орландис. И она, загнанная в угол, запачканная золой, и в ее руке сверкает только харур-нилгири. Она, которая была Т'Ан Командующей и Т'Ан Мелкати, а теперь нет никого, кто не хотел бы увидеть ее в ссылке… мне внезапно и отчаянно захотелось услышать ее рассказ о том, как она выжила и жила с тех пор, что произошло, в чем истина.

А объяснит ли это мне, что в действительности произошло между Калил и мною?

Глядя на восток, я вижу более широкий и мелкий рукав реки Оранон, искрящийся под десятком или дюжиной мостов, а за ним — голубые луга, исчезающие среди холмов Имира. Если взглянуть на запад, то увидишь глубокое и узкое русло, которое когда-то пересекал паром Салатиэл, а вдали — илистую пойму и меловые мысы римонского побережья. Нет ни акра этой земли, о котором у меня не было бы воспоминаний.

Когда Дуг и Кори догнали меня, Дуг сказал:

— Пройти по городу будет сложно и, боюсь, я понял это только здесь; я не вполне осознавал, насколько все плохо.

Я пристально смотрела на юг, на уклоны и впадины города, на теснящиеся здания. Там возвышались два холма. На них стояли приземистые коричневые форты, усеянные, словно оспинами, черными тенями оконных проемов. На Восточном холме, Малкис, у меня был когда-то дом телестре , но сейчас на расстоянии четырех или пяти миль я не могла разглядеть отдельных зданий. В домах телестре на Западном холме я бывала нечасто.

Невидимая отсюда, за лощиной между двумя этими холмами находилась гавань Таткаэра. Там, возле устья, соединялись оба рукава Оранона. Первым, что я увидела под небом с дневными звездами, была гавань, заполненная всеми кораблями, какие только встречаются в торговом порту, и молодой Халтерн, прибывший туда для встречи посланницы Земли. Не знаю, выдержу ли я зрелище этой затянутой илом, покинутой гавани…

Мне интересно было знать, чувствуют ли ортеанцы, возвращаясь на Ее землю, то же самое: и места, и люди уже не те?

— Куда теперь? — спросила Кори Мендес.

Я отодвинула все сомнения и проблемы в тот уголок моего сознания, что зарезервирован для постепенных размышлений. В этот момент я заметила то, что искала:

— Туда. — Я указала в сторону, где дома телестре с их расплывавшимися на расстоянии очертаниями спускались вниз по длинному склону к тому месту, куда обычно причаливал паром Салатиэл.

Там в светлый утренний воздух поднималась тонкая струйка дыма.

— Мать честная! — ругнулась Кори Мендес, остановившись, чтобы оттолкнуть в сторону бледно-зеленые ветви лапуура . Чувствительные к теплу перистые побеги с медлительностью растения обвивались вокруг ее костлявых запястий. Она добавила: — Будь прокляты все эти эмбарго на технологию… что я отдала бы сейчас за лазерный резак!