Древний Воронеж
Шрифт:
После окончания войны П.Н. Апраксин служит в дворянском поземельном банке, а в октябре 1907 г происходит резкий скачок в его карьере. Он становится воронежским вице-губернатором с получением в скором времени чина коллежского советника. Жалованье его составляло более четырех тысяч рублей в год, что являлось громадной суммой, если учесть, что в те времена основные продукты питания – мясо, сало, водка и пр. – стоили копейки.
В Воронеж граф приезжает красавцем холостяком. Местные барышни на балах буквально облепляли молодца. Но он не спешил, присматривался, подбирая себе достойную пару: чтоб люба была, да и богатством не обижена. И такой случай вскоре представился. Его, 32-летнего холостяка, знакомят с уже немолодой 26-летней княжной Елизаветой Владимировной Барятинской, дочерью генерал-адъютанта Владимира Анатольевича Барятинского и Надежды Александровны Стенбок-Фермор.
Лизанька сразу же понравилась графу, но в глубине души его более всего прельстило состояние Барятинских. Если у далеко не бедного вице-губернатора было 140 десятин земли во Владимирской губернии, то у родителей невесты в 70 раз больше – около десяти тысяч десятин земли в Бобровском уезде Воронежской губернии. Сватовство состоялось, а 6 апреля 1909 года в одном из дворцов Петербурга справили пышную, с фейерверком и катанием по Неве, свадьбу. У счастливой пары за почти сорокалетнюю семейную жизнь родилось пятеро детей: три сына и две дочери.
Успешно совмещая членство в многочисленных комитетах, обществах и комиссиях, П.Н. Апраксин в 1908 г. становится председателем Губернской ученой архивной комиссии. На этом поприще и пригодились ему археологические знания, полученные в Петербургском археологическом институте. Именно П.Н. Апраксин умело направлял, а при случае и спонсировал, археологические экспедиции С.Е. Зверева и др.
«2 мая 1911 г. он был назначен Таврическим губернатором и переехал в Крым.
В 1913 году Петр Николаевич получил придворное звание гофмейстера при императрице Александре Федоровне. Во время войны он вместе с царем Николаем II выезжает на фронт. Революцию 1917 г. граф встречает в Крыму, в 1920 г. он градоначальник Ялты», – пишет о нем А.Н.Акиньшин. Но нутром ощущая сгущающиеся над ним тучи, видя косые взгляды товарищей из ЧК, ранее арестовавших его родственников, граф, не дожидаясь ареста, эмигрирует с семьей сначала в Югославию, а затем в Бельгию.
В Брюсселе он создает русское Историко-генеалогическое общество, являясь членом правления Русской православной церкви за рубежом, а также председателем комитета по сооружению Храма царю-мученику Николаю II и его семье.
В 1948 г. умирает его любимая жена Лизанька, а сам Петр Николаевич Апраксин скончался 3 февраля 1962 г. в возрасте 86 лет и был похоронен на кладбище Ixelles.
Иногда задумываешься: в чем же сила, секрет долголетия людей, подобных П.Н. Апраксину, проживших столь долгую и вместе с тем яркую и непростую жизнь? И приходишь к выводу – в согласии с природой, с окружающим миром. Ведь Петр Николаевич не был рожден здоровым крепышом, наоборот, в детстве часто болел, кашлял, простывал. Но благодаря правильному воспитанию, разумному отношению к своему здоровью, вежливому обращению с окружающими жизнь его приобрела совсем иную окраску.
Что прежде всего бросалось в глаза окружающим? Его безукоризненный внешний вид, подбритые усы, сияющая улыбка, белоснежные рубашки и галстуки, выглаженный и вычищенный великолепно сидевший костюм или фрак, блестящие глянцем ботинки либо штиблеты.
Петр Николаевич, владевший четырьмя языками, никогда не допускал в своей речи бранных слов и нецензурных выражений. Вежливое обращение, приятные манеры, улыбка и ласка с людьми даже простого сословия обеспечивали ему успех в любом начинании. Вставал он рано, помолившись Богу, любил, особенно летом, купаться в чистой неге реки Воронеж, любил животных, в особенности верховую езду на лошадях. Плотно позавтракав, отправлялся на службу. Ходил пешком.
К жизни П.Н. Апраксин подходил философски, прекрасно понимая, что она ему дана в радость, и благодарил Бога за новый день. К курению и алкоголю относился равнодушно, но был не прочь по праздникам выпить бокал чудного французского вина. Чувства свои старался сдерживать, даже гибель родных в годы «окаянного лихолетья» (в 1920 г. в Крыму были расстреляны чекистами княгиня Н.А. Барятинская, ее дочь Ирина и свекор – генерал И.С. Мальцов, не успевшие убежать за границу, а старший сын Апраксиных Николай в 1941 г. был расстрелян в Ленинграде) не смогла выбить графа из седла. «На все воля Божья, – кряхтел он, сдерживая слезы, – все пройдет, пройдет и это».
Именно эти качества позволили ему более сорока лет прожить на чужбине, вдали от родины. Перед вами портрет 80-летнего Петра Николаевича, с умным, все понимающим взглядом человека, прожившего долгую, яркую жизнь.
Что же дальше произошло с воронежской находкой? Было решено, что более удобного случая для подношения скифской вазы царю Николаю II, отдыхавшему в то время с семьей в Крыму в Ливадийском дворце, не предвидится.
Вскоре было получено «добро» от Таврического губернатора П.Н. Апраксина. К нему они и прибыли 19 ноября 1911 г., а на следующий день, 20 ноября, в Ливадии трое воронежских археологов – С.Е. Зверев, В.Д. Языков и А.И. Мартинович – при поддержке П.Н. Апраксина были представлены царю Николаю II для подношения вазы.
Свершилась связь времен. Волнение их было весьма сильным, но постепенно справившись с ним, они подробно рассказали императору о своей находке, о том, как и где нашли они древнюю вазу, о житейских делах и пр.
Царь распорядился осветить «воронежское чудо» в газетах и журналах, а скифскую чашу повелел передать на хранение в Эрмитаж.
Не каждый россиянин может похвалиться тем, что за свою жизнь он хотя бы раз видел царя-батюшку. Такой человек был ходячей легендой, рассказы о первом лице государства, императоре, слушали, раскрыв рот, смакуя подробности. В России испокон веков сложилось патриархальное преклонение простого народа перед царями. «Увидал царя, можно и помирать», – говорили в народе. А здесь троица воронежских археологов не просто была представлена царю, а удостоилась высокой чести отобедать за царским столом, в присутствии членов императорской семьи. Царский стол есть царский стол, о нем можно долго писать. Скажем одно: сервировка, блюда, манеры поведения за столом навсегда, на всю жизнь остались в памяти наших героев.
Стефан Егорович вспоминал впоследствии, рассказывая об этом событии своим детишкам: «Из всех блюд мне более всего понравилась запеченная молодая телятинка, свернутая рулетиком, под белым французским соусом из грибов. А к ней в маленькой вазочке черная икра. Не успел я это чудо поварское как следует раскушать, как был произнесен очередной тост. Гляжу, а слуга уже убрал тарелку, несет новое блюдо. Мой взгляд красноречивый, видимо, был перехвачен Николаем II. Он пальцем подозвал слугу и что-то шепнул ему. Смотрю – на столе появилось понравившееся мне блюдо и вазочка с черной икрой. Но икры уже было гораздо больше. Я улыбнулся, довольный, в свою бороду. Царь скромно опустил глаза. Мне более всего хотелось телятинки, царь думал – икорки».
История зачастую преподносит нам такие казусы, когда одни более яркие события затмевают, наслаиваются на другие, менее значимые. Так случилось и в 2011 году. Воронеж торжественно и празднично отмечал 425-ю годовщину со дня основания города. Об этом грандиозном событии много писалось и показывалось. Не будем повторяться. И как бы в сторонке осталось маленькое, менее значимое, но по сути своей все же историческое событие: столетие со дня находки знаменитой скифской вазы в «Частых курганах» под Воронежем. И лишь одна газета «Труд Черноземья» откликнулась и напечатала статью «Скифская ваза», посвященную историческому событию.