Древняя буря
Шрифт:
– Боишься? – съехидничал Сайлас. Братья продолжали беззлобно пикироваться, пока я вытаскивал вещи из машины. Я хоть парень и не маленький, но к этому недогрузовику можно бы и трап подавать.
Когда Сайлас уехал, Логан безо всяких усилий забросил на плечо мою сумку и зашагал через небольшую площадь, окруженную странными узкими домами. Приглядевшись, я понял, что сюда со всех сторон сбегается целых семь улиц и от этого многие здания имеют фасад шириной всего в одно окно. В центре площади высился высокий каменный шпиль.
– А почему это место называется Семь Циферблатов?
Логан молча мотнул головой в сторону шпиля. Присмотревшись, я увидел высоко на нем несколько синих с позолотой дисков – солнечных часов.
– Но их же только шесть… – В недоумении я стал оглядываться по сторонам, ожидая найти недостающие часы.
Логан вздохнул.
– В девятнадцатом веке тут были замечательные трущобы. С нищетой, бродягами и уличными бандами. Об этом квартале даже Диккенс писал в своих «Очерках Боза». Там что-то про «перекрёсток семи неведомых путей» и еще… ах да… «От площади неправильной формы разбегаются
– И это все как раз еще один пример краткосрочности людской памяти. Стоит чему-то пропасть с глаз, как этого уже считай, и не было, зато понапридумывают с три короба. Но при этом и стоит попасться на глаза чему-то, что не вписывается в «логичную и разумную», понимай принятую человеком и для человека картину мира и здесь, с упорством достойным лучшего применения, он изобретает объяснение, «возвращающее» непознанное в ложе ограниченных знаний вчерашних варваров. – Оглядевшись и убедившись в отсутствии лишних ушей поблизости, Логан подмигнул, и слегка понизив голос продолжил. – Впрочем, нам это только на руку. При виде пикси, призрака, вампира или даже плюющегося огнем мага, обыватель решает, что видел, скорее всего, бабочку, клубы дыма, подростка-гота или может быть террориста-шахида. Отталкивающее, неприятное, даже пугающее, что угодно – только бы понятное. Но то ли найти разумное объяснение существованию ужасу, который вызывает наш настоящий облик, люди все же не могут, то ли еще почему, но при виде любого из подобных нам в естественном виде, большинство наблюдателей теряет сознание и память. Некоторые могут сопротивляться какое-то время, другие теряют сознание не полностью, а впадают в кататонический ступор, но итог один – обморок и провал в памяти.
– Логан, это все конечно увлекательно, только, причем тут семья твоя, родственники и, в конце концов, Шейла? Библейские легенды, история древнего Рима, вампиры, призраки – к чему эти сказки на ночь?
Логан покосился на меня и перебросил сумку с одного плеча на другое. Само это движение, простое и обыденное, заставило меня сбиться с шага, настолько оно вышло быстрым, текучим и даже угрожающим. Я осекся. Сказка уже не просто вошла в мою жизнь, но и с комфортом расположилась, закинула ноги на стол и потребовала не прожаренного мяса.
– Джек, я скажу тебе это один раз и то лишь потому, что пообещал проследить за тем, что б тебе не откусили задницу – много молчи, много слушай и не перебивай тех, кто делится с тобою знаниями. Мир этот для тебя нов. Знаешь ты о нем меньше чем ничего. А учитывая, что в сказках, о которых ты выразился столь пренебрежительно и которые при этом сделал своим призванием, всегда есть доля правды, ты постоянно будешь встречать что-то знакомое. И значит, ты постоянно будешь думать, что уже все понял. И это будет твоей ошибкой. Вероятно, последней. Тех, кто хотя бы попытается объяснить тебе твою оплошность, перед тем как убить, я могу пересчитать по пальцам. Не разуваясь. – Логан искоса следил за тем как до меня доходит.
Я ошарашенно промолчал. Во время своего первого и последнего же контракта в Бенгази после службы в корпусе, я вполне ощутил, что такое постоянная угроза жизни и почему необходима осторожность в общении с местными, осторожность в передвижениях и зачем нужно постоянно контролировать окружающее пространство. Выматывающее душу ежедневное напряжение. Постоянное ожидание выстрела или взрыва. Несмотря на армейскую подготовку, а может и благодаря ей, я понимал, что даже учитывая все предосторожности, шансы дожить до конца контракта, практически невозможно просчитать. Я надеялся никогда больше не вспоминать те времена. Никогда не вспоминать Дэвида Уэбба, нашего ветерана, пережившего службу в морской пехоте и двенадцать контрактов в различных частных компаниях. Он мало говорил, но всегда точно и по делу. Я старался запоминать его слова. Многие его советы потом мне очень пригодились. В тот день мы обходили один из местных базарчиков, без которых на востоке не бывает даже крупных городов. Стараясь избегать толпы, мы двигались по краю большой площади, заставленной прилавками, контейнерами и автомобилями всех видов и возрастов. Множество людей торговались, спорили и просто общались, создавая ужасный шум. Дэйв напомнил мне, что в толпе непроизвольно начинаешь следить только за ближайшим окружением, ярдов на пять-десять. И значит можно пропустить наблюдателя на крышах или верхних этажах домов на противоположном краю площади, откуда с простейшей оптикой можно следить практически за каждым на рынке. Из-за шума я старался идти поближе к нему, чтобы не пропустить ни слова. Поэтому, когда Дэвид, обходя прилавок с горками фруктов, резко свернул в сторону, я не успел среагировать и столкнулся
И вот только сейчас, глядя на Логана, я окончательно осознал в какую дерьмовую переделку возможно попал. Отнюдь не его слова, смутные и неясные, заставили меня собраться. В центре Европы, в Лондоне, среди бела дня человек, а я пока решил все же считать его таковым, небрежно вышедший против толпы вооруженных отморозков, идет по одной из центральных улиц и постоянно осматривает окружающее пространство. Небрежно. Лениво. Почти сонно. Сектор за сектором. Включая балконы, крыши домов и любые потенциальные наблюдательные точки. И делает он это с того момента как мы вышли из автомобиля. Беспрерывно.
В таких случаях принято говорить о мурашках, морозе по коже или охватившем холоде. Но меня на минуту бросило в жар. Сухой жар ливийского полдня. Безо всякого участия разума, тело вспомнило, как перехватить поудобнее поклажу, как сдвинуться чуть назад и в сторону, что б не перекрывать сектор обзора и при этом контролировать слепую зону напарника. Хотя, судя по тому, что он придерживается центра этой, хоть и узкой улочки, стеречься мой проводник решил не выстрела, а нападения в стиле «случайно столкнулись – случайно зарезали». А прохожих поблизости почти и нет. Но береженого бог бережет.
Видимо перемены в моем поведении не укрылись от Логана. С некоторым удивлением он произнес:
– Проникся? Вот уж не думал, что до тебя дойдет так быстро. Не часто мне приходилось рассказывать историю нашего рода, но каждый раз – вы люди упираетесь до последнего, не желая признавать, что мир ваш не только не понятен, но и очень опасен. Успокоительная сказочка про «венец творения». – Логан пожал плечами. – Что ж, выходит я снова ошибся на твой счет – он усмехнулся и покачал головой – у тебя есть чутье, а значит, возможно, ты все же выживешь. Скоро ты начнешь понимать немного больше, и надеюсь, все же решишь уехать. В общем, шансы выполнить просьбу деда повышаются. Возблагодарим духов за маленькие милости.
Мы как раз проходили маленькую лавочку, на вывеске которой было написано «Дневник Нилс Ярда» с витриной заполненной почему-то сырными кругами. Логан свернул в узкий проулок, словно, решив сократить путь через чей-то двор. Он повернул столь резко, что я чуть было, не стал пятиться за ним, прикрывая отход. Нет, надо взять себя в руки. Пусть и сказано, что паранойя еще не отменяет того, что за вами могут следить, однако все же не стоит впадать в крайности. Размышляя подобным образом, я свернул за угол и попросту оторопел от неожиданности. Проулок, все еще сжатый домами настолько, что, разведя руки, я коснулся бы стен, показался светлее и шире чем был на самом деле. Стены домов здесь были выкрашены в лимонный, оранжевый и охряный цвета, плавно перетекающие друг в друга. Подоконники, рамы и решетки окон выделялись густым синим. Вместо серого асфальта, под ногами тщательно подогнанные коричнево-зеленые плиты из какого-то гладкого, но не скользкого даже после дождя, камня. Опомнившись и не обнаружив Логана, я поспешил дальше и через десяток шагов оказался на небольшой уютной площади, плотно окруженной столь же ярко выкрашенными трех-четырехэтажными домами. Первые этажи были полностью заняты различными лавками, салат-барами, кафе и бог знает, чем еще. Яркие вывески, всех возможных форм и расцветок соперничали с зеленью, ползущей по стенам из горшков, стоящих тут и там на подоконниках и маленьких балконах, а также из пестро раскрашенных металлических бочек, используемых как клумбы. Такие же бочки были расставлены по всей площади, но в них росли небольшие деревца, а вокруг были сделаны деревянные лавки без спинок, лимонного и салатового цвета. Люди, двигающиеся во всех направлениях, сидящие с газетой и чашкой кофе, перекрикивающиеся с балконов, эти люди были под стать окружающему великолепию. Мимо меня прошли, жарко спорящие о чем-то, классический представитель среднего делового класса из Сити в костюме-тройке, в котелке и с неизменным зонтом подмышкой и женщина в сиреневом тюрбане, замотанная сразу в несколько разноцветных шалей, бахрома которых почти закрывала красно-зеленую цыганскую юбку. Плывущие над всей этой роскошью запахи кофе, корицы, свежей выпечки и каких-то специй довершали эту неожиданную картину. Пожалуй, за возможность увидеть в центре Лондона такое чудо придется простить братьям Мак`Фиона сегодняшние неприятности. Половину уж точно.