Древняя буря
Шрифт:
Подойдя к Логану и устроившись рядом с ним, благо у этого автомобиля хватило бы места на четверых, я заметил пару камер наружного наблюдения на здании впереди по улице. Правда они были далековато и смотрели явно в другом направлении, но я хотя бы понял с чего начать.
– Логан, а вам не кажется, что это все же не самое удачное место?
– Для чего? – его удивление было столь искренним, что я, было, решил, что ошибся. Ведь весь разговор мог мне пригрезиться. Да и кто бы обсуждал подобное так свободно в присутствии чужого человека. Но откуда-то же я знал, что мы приедем на задворки кинотеатра Одеон. Да и честно признаться, уж очень я разозлился. Все это промелькнуло у меня в голове моментально, и я небрежно продолжил.
– Ну как же? Если мы ожидаем появления гипотетических преследователей, то на камеры
Я мог ожидать любых проявлений удивления, возмущения, недоумения, в конце концов. Всего вместе и каждого по отдельности. Вот чего я точно не мог ожидать, так это оказаться распластанным на асфальте. Проделано это было столь быстро, что я даже не понял каким образом это вышло. По ощущениям, Логан прижимал меня к земле так, что я не только пошевелиться, вздохнуть мог только через силу. Почему по ощущениям? Потому что его ладонь, жесткая и какая-то несоразмерно большая прижимала мою голову щекой к мостовой с такой силой, что челюсти свело. Его пальцы закрывали мне глаза и, поэтому о происходящем, я мог догадываться только на слух. Мою шею согрело частое и шумное дыханье, а затем раздался посапывающий звук, как будто… Да, меня определенно тщательно обнюхивали.
– Какого черта, Логан? А как же цветы, ресторан или хотя бы обещанный завтрак? И потом, мне все же больше нравятся девушки… – прохрипел я. Когда нервничаю, я зачастую несу всякий вздор. Причем это несколько раз спасало мне если не жизнь, то здоровье. Желающий сделать мне «физическое замечание» оппонент настолько злился и отвлекался, что начинал ругаться вместо того, чтобы ломать мой нос. Я же успевал решить, стоит ли мне сделать ему больно или наоборот – ноги. В общем, в те несколько раз, когда заварушка была серьезна, это прокатывало. А то, что сейчас все очень серьезно сомнений не оставалось – дышать получалось уже через раз.
– Заткнись! – Логану видимо все это тоже давалось не просто, его голос стал низким и хриплым. – Ты вообще кто такой?
С той же ошеломляющей быстротой, не позволившей оглядеться, меня воздело на ноги, и я оказался полулежащим на капоте в позе обыскиваемого копом уличного дилера.
– Эй, офицер, чесслово, она сказала, что ей уже есть восемнадцать, а в пакете сахарная пудра для пончиков. Специально для копов. – продолжая паясничать, я вдруг понял, ЧТО я несу кузену нравящейся мне девушки. Очень нравящейся.
Давление на меня прекратилось так неожиданно, что, съехав по капоту, я оказался в позе гордого льва, т.е. на четвереньках. Повернув голову, я увидел, что пока мы с Логаном занимались борьбой нанайских мальчиков, машина, которую он вероятно и ожидал, подъехала. Это был черный минивэн с раздвижными дверями, откуда как раз выходили люди, одетые во все черное. Нет, никакой общей формы у них не было – черная кожаная куртка соседствовала с пальто и клубным пиджаком. Единственным общим был черный цвет, никаких других оттенков, даже в деталях.
По-хорошему сейчас бы пояснить немного Логану, что бывает, когда распускаешь руки и вообще ведешь себя как последняя задница. Но вот «люди в черном» явно хотят пролезть к окошку раздачи без очереди. И судя по их мрачным лицам, я не успею ни выяснить, что происходит, ни объяснить, что с тем же Логаном я знаком всего пару часов.
К этому моменту из машины выгрузились все пассажиры, и даже водитель. Общим напряженным настроем они напоминали уличную банду, приехавшую на «стрелку». Я быстро пересчитал – семеро. Уныло. Даже если Сайлас успеет на праздник, скорее всего ему отмерят тех же пряников, что и нам. Это в плохих фильмах двое-трое невооруженных людей легко раскидывают толпу, а в жизни вас просто собьют массой и запинают ногами. Значит нужно встать спиной к стене, а еще лучше в угол и не давать подходить сразу всем. И держаться, пока не появится Сайлас или не приедет полиция – стоит все же понадеяться на те самые камеры, хотя да – мы же специально выбрали место вне зоны их видимости.
От
И вот, переполненный праведным гневом и намереваясь устроить разборку на виду у каких-то непонятных и неприятных личностей, я выпрямился и повернулся к Логану. Здоровяк он там или нет, но праздновать труса я не собирался. Уже разворачиваясь, я заметил, как в руках «чернорубашечников» стали появляться ножи, пистолеты и даже пара дробовиков. Кажется, сегодняшнее утро возьмет призовое место по скоростной смене событий. С препятствиями. Но, как я и говорил, язык мой – враг мой.
– Эй, сладкий, полапать меня в переулке стоит дешевле, ты забыл сдачу. – Сжимая кулак, проговорил я, в спину Логану, который словно забыв про меня, шагнул навстречу «семейке Адамс».
В бешенстве он обернулся. Еще секунду я наблюдал его исказившееся лицо, налитые кровью глаза и бешеный оскал. Затем сквозь ткань костюма, кожу лица и волосы, будто рептилия сквозь болотную тину, проступила другая фигура. Одно мгновение это был всего лишь силуэт, тень – тень себя возможного. В следующие два удара сердца тень обрела плоть и объем, возносясь много выше человеческого роста. С почти антропоморфными торсом и руками, на звериных лапах и с волчьей головой. Даже сквозь густую темно-рыжую шерсть видны мускулы, перекатывающиеся как сытые питоны. Где-то глубоко, практически позвоночником, я ощутил то, что многие пытались описать банальнейшей из фраз: «от фигуры веяло первобытной мощью». Но слова «мощь» и «первобытный» были чем-то мелкими и несущественным для описания того сплава воли, ярости и древней уверенности в своем праве, которым тянуло от колосса. Праве хищника на любую добычу, которую он пожелает взять. На самых границах сознания, заполошным мотыльком, бились обрывки мыслей: «Беги! Спрячься! Скройся! Забейся в любую щель и молись, молись о спасении!»
Хотелось бы рассказать о своей безрассудной храбрости и несгибаемой воле, но сделанное мною, скорее профессиональная привычка художника, желающего запечатлеть главное в образе. Я поднял голову и посмотрел монстру в глаза.
Мое детство прошло в не самых благополучных районах, меня избивали, пару раз резали и один раз даже угрожали пистолетом, предлагая выбрать между пулей и прыжком с моста. Я много раз испытывал страх и, увидев тогда оружие впервые так близко, да еще и направленным на себя, я испугался снова. И прыгнул. Пока холодная и мутная поверхность Фокс Ривер неслась мне навстречу, я испугался гораздо сильнее. Но настоящий ужас я узнал, когда безуспешно пытался выплыть, ощущая, как кончаются силы. Холодная вода сковывала меня все сильнее, руки и ноги попросту отказывались двигаться, легкие разрывались… Я выплыл. И больше месяца не мог спокойно смотреть на текущую воду. И считал, что по прошествии многих лет, я забыл об этом ужасе. Но сейчас ужас вернулся. Ужас лишал меня сил, воли к сопротивлению и даже желания бежать. Он стоял передо мной на мощных изогнутых лапах и смотрел на меня красно-оранжевыми глазами с булавочной головкой зрачка. Этот пылающий взгляд не был примитивно звериным. За ним читался все тот же разум, но разум испытывающий ярость, голод и, уж не знаю, как я это понял, бесконечное равнодушие к моей дальнейшей судьбе.
Удачно оказавшийся сзади бампер внедорожника не дал мне плюхнуться на асфальт – ноги не держали. Со скоростью, невозможной настолько, что выпадал из поля зрения, фиксируясь хоть как-то лишь во время остановок или поворотов, монстр рванул в сторону людей в черном, которые за это время успели сделать лишь по паре шагов. В десятке ярдов от них он вдруг приостановился и дал себя разглядеть. Мне была видна лишь спина, бугрящаяся чудовищными мускулами, вздыбленная рыжеватая шерсть да жесткий, по-волчьи негнущийся хвост. Вид этой пушистой и совсем не монстрячьей детали экстерьера настолько не вязался с большим Ужасом, что я как-то внезапно успокоился. Потер побаливающую руку и даже попытался встать.