Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

Мельникова Елена Александровна

Социальный момент в характеристике «росов» у Константина выражен значительно более четко. «Росы» управляют славянскими племенами, им поставляют однодеревки славянские города Немогардас, Милиниски и др., они совершают набеги на Византию, Хазарию и другие сопредельные страны, плавают в Византию с торговыми целями. Особенно показательно, что «их архонты выходят со всеми росами из Киава и отправляются в полюдия» по землям основных славянских племен. Употребление выражения «со всеми росами», идентичного выражению «вся Русь» в ПВЛ в подобном контексте, противоречит исключительно этническому пониманию слова [445] . В полюдье принимал участие великий (киевский) князь со своей дружиной, состоявшей в середине X в., однако, не из одних скандинавов. Полиэтничный состав и культура великокняжеских дружин и знати в Древней Руси X в. устанавливаются по договорам с греками, по неоднократным упоминаниям ПВЛ о дружинниках-чудинах и представителях других западнофинских племен, а также кочевых народов Северного Причерноморья, и по археологическим памятникам – в первую очередь дружинным некрополям, инвентарь и обряд погребения в которых обнаруживают контаминацию разноэтнических элементов.

445

Там же. С. 270; ср.: Kunik E. Die Berufung der schwedischen Rodsen durch die Finnen und Slawen. Sankt-Petersburg, 1844. S. 104–107; Falk K.-O. Einige Bemerkungen. S. 149.

Таким образом, в сочинении Константина отмечается

важная ступень в развитии названия [446] : с одной стороны, в этническом плане под словом «рос» подразумеваются скандинавы, с другой – его содержание оказывается значительно шире этнического определения и включает разноэтничный контингент, составляющий великокняжескую дружину. Слово «рос» у Константина, таким образом, обнаруживает исходную многозначность, но с преобладанием социального, а не этнического значения. Эта многозначность, очевидно, является не плодом размышлений Константина, а отражением сведений, поступавших к нему в середине X в. в качестве донесений о Киеве, а также уже сложившегося в Византии комплекса информации о народе «рос».

446

Видимо, эту же ступень отражает летописец, рассказывая о дружине Олега.

Вероятно, к последнему комплексу относится и сама форма названия – ' с корневым – o-, а не – -, поскольку именно она встречается во всех предшествующих Константину источниках. Лишь во второй половине X в. появляется форма с корневым – - – -, которая, однако, так и не стала господствующей.

Традиционный взгляд сторонников южнорусской этимологии названия «Русь» [447] (начиная с М. В. Ломоносова) в значительной степени основывается на форме ', которая истолковывается как отражение исконно славянского этнонима русы (росы). При этом априорно принимается тождественность корней рус- и рос-, второй из которых встречается в гидронимах [448] и этнонимах [449] , из чего делается вывод, что в середине I тысячелетия Поросье было заселено неким славянским племенем, носившим название «русь» (-«рос(ь)», «ръсь»?).

447

Тихомиров М. Н. Происхождение названий; Рыбаков Б. А. Древние русы// СА. 1953. Т. 17; Мавродин В. В. Происхождение названия «Русь», «русский», «Россия». Л., 1958; и др.

448

Рось – правый приток Днепра; Роська, Россава – притоки Роси (см.: Словник гщроншт Украши. Київ, 1979. С. 351). Производные топонимы: Поросье, г. Родня. Исходный гидроним – Ръсь – имеет неясную этимологию (Трубачев О.Н. Названия рек Правобережной Украины. М., 1968. С. 237, 262) и засвидетельствован в ПВЛ (ПВЛ-1950. Ч. 1. С. 55, 101, 161 и др. [ПВЛ-1996. С. 36, 65, 104 и др. – Прим. ред.]; ПСРЛ. М., 1962. Т. 2. Стб. 65, 137, 219, 426).

449

Этнонимическая основа рос- (также рокc-, рас-, ракc-, ракил-, рокш- и префиксированные аорс-, араке-, арси-) имеет иранское происхождение. Ее ареал от V в. до и. э. до Y-YI вв. и. э. охватывает Среднюю Азию, Северный Кавказ, Северное Причерноморье.

Однако засвидетельствованное в ПВЛ древнерусское название реки отнюдь не Рось, а Ръсь, где ъ прояснилось в о (будучи в сильной позиции) лишь в XII в. (ср.: търгъ > торгъ, вълкъ > волкъ и др.), т. е. до XII в. существовала гидронимическая основа не рос-, а ръс-. Этимологически же общеслав. ъ восходит к и.-е. u, тогда как (также и в слове русь) могло развиться только из и.-е. дифтонгов *au или *ou [450] . Таким образом, корни ръс- (> рос-) и рус- независимы один от другого и не являются этимологическими дублетами, что неоднократно уже подчеркивалось лингвистами, но продолжает игнорироваться историками.

450

Филин Ф.П. Образование языка восточных славян. М.; Л., 1962. С. 253–261; Мейе А. Общеславянский язык. М., 1951 (автор специально оговаривает невозможность развития и.-е. и в др. – русск. ъ; ср.: Соловьев А. В. Византийское имя России// BB. 1957. Т. 12. С. 135). Следует указать и на то, что против древности слова «русь» в древнерусском языке говорит сохранение звука [с] после гласного у (Назаренко А. В. Об имени «Русь» в немецких источниках IX–XI вв. // ВЯ. 1980. № 5. С. 46–47).

Вместе с тем остается открытым вопрос о происхождении ранней византийской формы ', а также формы Rhos Бертинских анналов, отражающей, как принято считать, византийскую традицию. Предлагавшиеся объяснения византийской формы (из названия «русь» через тюркское или хазарское посредство) не были признаны убедительными [451] . Надо, видимо, обратить особое внимание на исторические условия, при которых появились первые упоминания этого названия в византийских и других источниках. Если у византийских авторов конца IX–X в. слово «рос» встречается в самых различных контекстах, то в источниках первой половины – середины IX в. оно появляется в рассказах о нападениях росов на Амастриду, Сурож и Константинополь, т. е. в результате непосредственных контактов с его носителями. В Вертинских анналах оно не только прямо почерпнуто от пришедших в Ингельгейм «росов», но и, вероятно, отражает самоназвание этой группы свеонов. Поэтому нет необходимости во всех этих случаях искать посредников передачи византийским авторам или составителю Вертинских анналов названия «рос». Оно могло быть заимствовано прямо у пришельцев и отражать самоназвание дружин, которые в значительной части состояли из выходцев из Скандинавии и сохраняли то же название с основой roths-, которое ранее усвоили финны в форме ruotsi.

451

Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperii. Washington, 1967. Yol. 2. P. 20–21.

Это заимствование в византийской литературе могло поддерживаться ассоциациями с наименованием мифического народа Рос, появление которого в сирийско-византийской исторической традиции связано с неточным переводом фразы из ветхозаветной книги Иезекииля (Иез. 38.2; 38.3; 39.1), содержащей титул «князь-глава» (др. – евр. рот), как «князь Рос» [452] . Представление о варварском северном народе рос, широко распространившееся в контексте эсхатологической легенды о Гоге и Магоге [453] , было непосредственно использовано патриархом Фотием в связи с осадой Константинополя росами в 860 г.: «Народ вышел из страны северной, устремляясь как бы на другой Иерусалим» [454] .

452

Это обстоятельство отмечал В. H. Татищев (Татищев В. Н. История Российская. М., 1962. Т. 1. С. 288). К этой же библейский традиции восходит упоминание в перечне диковинных народов народа Hr os в компилятивной «Церковной истории» Псевдо-Захария (середины VI в.). Поэтому необоснованны попытки его отождествления с «руссами» – славянами, восточной группой антов и т. и. (Дьяконов А. П. Известия Псевдо-Захарии о древних славянах // ВДИ. 1934; № 4; Пигулевская Н. В. Имя «рус» в сирийском источнике VI в. и. э. // Академику Б. Д. Грекову ко дню семидесятилетия. М., 1952; Vernadsky G. Ancient Russia. New Haven, 1943. Yol. 1. P. 258–259; cp.: Сюзюмов M. К вопросу о происхождении слова ‘poog, ‘Pcooia, Росия // ВДИ. 1940. № 2. С. 121–123).

453

Флоровский А. В. «Князь Рош» у пророка Иезекииля // Сборник в честь на Васил И. Златарски. С. 505–520; Thulin A. The Southern Origin of the Name Rus’ I I Les pays du Nord et Byzance. P. 175–183.

454

Две беседы святейшего патриарха. С. 421. Ту же параллель проводит во второй половине X в. Лев Диакон в связи с походом Святослава: «О том, что этот народ безрассуден, храбр, воинственен и могуч, [что] он совершает нападения на все соседние племена, утверждают многие; говорит об этом и божественный Иезекииль такими словами: “Вот я навожу на тебя Гога и Магога, князя Рос”» (Лев Диакон. История. М., 1988. С. 79; см. также комментарий на с. 211–212).

Таким образом, проникновение названия ' в византийские источники IX в. и в Вертинские анналы могло быть обусловлено непосредственными контактами с приходившими из Восточной Европы отрядами [455] . Лишь позднее, по мере расширения связей, установления торговых и дипломатических отношений крепнущего Древнерусского государства с Византией, ее осведомленность о росах увеличивается; под влиянием др. – русск. «русь» в середине X в. появляется форма с корневым – у-, которая, однако, оказывается не в состоянии конкурировать с привычной формой. Одновременно слово ' усваивается греческим языком, вовлекается в греческую парадигматику (появляется склоняемая форма) и образует ряд производных: прилагательное ', хороним ' и др.

455

Ср.: KunikE. Die Berufung. Bd. 2. S. 108.

Последний комплекс ранних, IX в., источников – это немецкие памятники: Баварский географ (датировка его варьирует от времени до 821 г. до 880-х гг.) и дарственная грамота Людовика Немецкого Алтайхскому монастырю (883 г.) [456] . Засвидетельствованные в них этноним ruzzi и хороним Ruzaramarcha отличаются от византийских форм фоно-морфологическим обликом и, очевидно, восходят к иной традиции. Использование в них корневого – и- дает основание связать их с др. – русск. «русь». Но локализация ruzzi Баварского географа, которых обычно помещают в Среднем Поднепровье [457] , неясна: данный источник состоит из перечня «народов» (племен), и единственным подтверждением этой локализации является упоминание рядом с ними хазар (caziri). Более того, неясно (как бы ни интерпретировать эту часть перечня), почему хазары названы в нем перед, а не после ruzzi, если последние находятся в Поднепровье – ведь точкой отсчета в любом случае является Бавария? Существуют и другие локализации этого наименования, в частности севернее, между весью и славянскими племенами Поднепровья, что основывается на интерпретации следующих за ruzzi названий и скорее соответствует этногеографическому контексту ранних финно-славяноскандинавских контактов. Также неясен и источник образования хоронима Ruzaramarcha. Поэтому вопрос о происхождении этих наименований и их связи с др. – русск. русь из-за недостаточной пока изученности этих источников остается открытым [458] .

456

Назаренко А. В. Об имени «Русь». С. 46–57.

457

Там же; Ловмяньский X. Русь и норманны. С. 193, примеч. 1.

458

Недавно О. Прицак, основываясь на цитированной статье А. В. Назаренко, предложил возводить немецкие формы типа ruzzi к корню rut- в этнониме rut(h)eni– рутены, кельтское племя в Аквитании, известное по римским источникам с I в. до и. э. (см.: Pritsak О. The Origin of the Name Rus’ // Turko-Tatar Past. Soviet Present. N.Y., 1986).

Итак, обзор основных групп источников, содержащих в той или иной форме названия «русь» и «рос», довольно отчетливо указывает на его происхождение и основные тенденции развития на протяжении VIII – первой половины X в. Спорадические набеги скандинавских отрядов сначала на прибрежные области Восточной Балтики, позднее – вверх по рекам Балтийского бассейна еще в довикингскую эпоху, дополнявшиеся со временем оседанием части скандинавов в таких центрах, как Старая Ладога, Рюриково городище и др., создали устойчивую основу для этноязыковых контактов. Особенности проникновения скандинавов в финские земли – в результате походов на судах, участники которых, гребцы и воины, носили название, производное от roths-, – обусловили превращение профессионального самоназвания в экзоним (иноназвание) в финской среде. Заимствованное слово изначально получило семантическую двойственность, отражая специфику условий, в которых проходили скандинаво-западнофинские контакты середины I тысячелетия. В северо-западной области контактов всех трех этнических групп оно попадает в древнерусский язык. Вместе с отрядами, проникавшими вплоть до Булгарин на востоке и Северного Причерноморья на юге, скандинавское название ropsimenri) разносится по Восточной Европе и запечатлевается в упомянутых выше византийских источниках и в Вертинских анналах в формах ' и Rhos, сохраняя значение профессионального самоназвания, т. е. исконное значение слова.

На первом этапе взаимодействия скандинавского и восточнославянского миров (до середины IX в.) в обстановке формирования классового общества и зарождения государственности в форме надплеменных территориально-политических структур («племенных княжений») происходит заимствование названия «русь» как этносоциального термина с доминирующим этническим значением. Проникновение скандинавов к югу от Приладожья до второй половины IX в. было эпизодическим и связанным с выходом отдельных экспедиций к Черному морю. Их продвижение по рекам Восточно-Европейской равнины еще не было, видимо, связано с оседанием в славянских поселениях, что обусловило почти полное отсутствие археологических находок скандинавского происхождения, датируемых IX в., вне зоны первоначальных славяно-финно-скандинавских контактов.