Древняя Русь. Быт и культура
Шрифт:
Под пучком конских волос, натертых сосновой смолой, гудели одновременно три жильные (кишечные) струны. Они располагались на кобылке в относительно единой плоскости. По данным XVIII в., одна струна была мелодическая, две другие, настроенные к ней в квинту, а между собой в октаву, выполняли роль бурдона — постоянного звука, на фоне которого извлекалась мелодия (Вертков К.А., 1975, с. 267, 279). Как в гудках, так и в гуслях струны настраивали при помощи вращающихся деревянных шпеньков, колков. В Новгороде их найдено 15. Конструктивно они одинаковы; гусельные от гудочных не отличаются. Стержень с лопаткообразным завершением вплотную подгонялся к отверстиям головки гудка или гусельного окрылка от тыльной его стороны. Выступающий с лицевой стороны шпенек при помощи ножа раскалывали, кололи (отсюда второе название). В образовавшейся щели зажимался конец струны, после чего вращением шпенька струну настраивали. Найдены еловые и можжевеловые шпеньки диаметром от 5 до 7 мм, простые и конструктивные по форме (табл. 108, 9), редко с декоративными элементами (табл. 108, 10).
Обращает на себя внимание конструктивный лаконизм всех найденных инструментов, рассмотренных выше. Наиболее сложные из них — гусли и гудок-смык состояли из двух основных склеивавшихся между собой деревянных деталей — долбленого корпуса (сосуда) с отверстиями в верхней его части (окрылке или головке) для вращающихся колков (шпеньков) и тонкой крышки, полочки (деки), в нижней части которой располагался струнодержатель.
Исследователи древнерусской музыки отмечают, что названия духовых инструментов в письменных источниках отличаются наибольшей неясностью из-за многообразия их наименований в древности (Беляев В.М., 1951, с. 494, 495).
Древнейшее на Руси изображение волынки, дуды, точнее, козицы — духового язычкового инструмента, снабженного мехом для нагнетания воздуха и завершающегося козлиной головой, представлено на литейной форме второй половины XII — первой трети XIII в. Форма происходит из Серенска (табл. 107, 22; Никольская Т.Н., 1968, с. 115).
Персонажи на упомянутом браслете из Старорязанского клада составляют ансамбль, хор. С одного бока от гусляра — плясунья с маской, «харей», с другого — музыкант-«сопец», держащий в руках дуду, сопель (табл. 108, 16). О незаурядной роли сопца говорится в «Житии Нифонта Константиноградского» — XII–XIII вв. «И се обретеся чловек скача с сопельми. И идяще с нимъ множъство народа. И послоушахоу его» (Вертков К.А., 1975, с. 244). Очевидно, что это не просто увеселитель: это вождь ритуальных игрищ, жрец. До открытия в 1967 г. Старорязанского клада древнейшими считались изображения сопели на миниатюрах Радзивилловской летописи XV в.
Первое письменное упоминание дуды отмечено в «Повести о трех королях-волхвах» XV в. (Назина И.Д., 1979, с. 115). Известны также изображения волынки на миниатюрах в Новгородской Симоновской псалтири рубежа XIII–XIV вв. и в Радзивилловской летописи XV в. В первом случае различимы мех из пузыря и присоединенный к нему воловий (?) рог (Финдейзен Н., 1928, т. 1 фронтиспис). Во втором — на миниатюре «Игрища славян-вятичей» инструмент состоит из раструба, меха-пузыря и трубки для нагнетания воздуха (БАН, 34, 5. 30, л. 6 об.).
Из духовых деревянных инструментов в Новгороде раскопаны три сопели — в слоях конца XI в., середины XII в. и начале XV в. Первая имела четыре игровых отверстия, вторая — пять, последняя — три (Колчин Б.А., 1980, с. 68). Восстановлены две сопели — XV в. из раскопок 1955 г. на Неревском конце (XI в.) и найденная на Ильинском раскопе в 1964 г. (табл. 107, 7, 8). Сопели сделаны из веток или стволиков, первая — из ясеня, вторая, судя по документальной фотографии, — из ивы (на стволе видна характерная для ивы неразвившаяся почка). Стволики названных деревьев имеют ярко выраженный сердцевидный ход. Он выполняет роль осевой направляющей при сверлении заготовок буравом. Предполагая данный способ изготовления дудки, цевки, мы аргументируем его тем, что стенки оригиналов относительно их наружного диаметра очень тонки: иной результат получается при полевом, пастушеском способе выкрутки сердцевины (Назина И.Д., 1979, с. 65). Кроме того, по отношению к сопели XV в. пастушеский способ изготовления исключается наличием на ней сучков.
Сельские мастера с особой ответственностью изготовляют свистковое приспособление. От точного попадания струи воздуха на срез «оконца» зависят чистота и цельность звукового строя сопели. По традиции в разных местностях дудки перед игрой смачивают, это способствует их яркому звучанию. В реконструированных сопелях строго учтены деформации, полученные оригиналами, когда они были в земле.
Впервые в отечественной реставрационной практике восстановлены звуковые интервальные соотношения двух древнерусских музыкальных орудий. При комбинированном перекрывании игровых отверстий на сопелях XI и XV вв. получаем следующую очередность звуков. Стрелками указаны звуки, каждый из которых в отличие от предыдущего извлекается не меняя расположения пальцев с несколько усиленным вдуванием. Кроме того, оба инструмента позволяют при игре закрывать до половины выходное отверстие игрового ствола, в итоге в первом звукоряде может прибавиться чистое «ФА», во втором «СОЛЬ». В нижнем регистре звучание сопелей негромкое, но полное по тембру, в верхнем — пронзительно яркое.
Рис. 26. Очередность звуков при комбинированном перекрывании игровых отверстий на сопелях XI–XV вв.
Древние новгородские сопели по звукообразовательному устройству идентичны современным свистковым — пыжатке, сопилке, дудке. Но отождествлять по звуковым свойствам невозможно. Короткий с большим диаметром ствол и порядок в расположении на нем малого числа игровых отверстий показывают конструктивные особенности новгородских сопелей. (Этот факт указывает на специфику понятия конструкции духовых свистковых. Все они действуют по единому принципу звукообразования, однако варьирование соотношений длины и диаметра ствола и размещение на нем в различном порядке игровых отверстий дало в мире множество отличающихся по строю и возможностям инструментов.) Их следует рассматривать не как свидетельство предшествующего этапа в развитии известных ныне сопелей с шестью игровыми отверстиями, а как достояние локальной инструментальной традиции, следы которой (быть может, пока еще не поздно) достойны этнографических поисков в северо-западных районах.
Духовые инструменты наряду с деревянными изготовлялись из кости. Истоки такого обычая, наверно, следует связывать с бытом охотничьих племен. Найденная в Волковыске птичья трубчатая кость с тремя отверстиями на лицевой и одним на тыльной стороне, по мнению Я.Г. Зверуго, была в XIII в. музыкальным орудием (Зверуго Я.Г., 1975, с. 55). Ввиду утраты следов звукообразовательного устройства инструмент не восстановим.
В 1872–1873 гг. Д. Самоквасовым при раскопках кургана Черная могила в Чернигове были найдены два турьих рога X в. с серебряной оковкой, позолотой и чеканкой, длиной 54 и 67 см. У обоих утрачены вершины, в связи с чем у исследователей возникли различные мнения относительно их назначения, что это — музыкальные инструменты (Финдейзен Н., 1928, с. 27; Келдыш Ю.В., 1983, с. 43) или же сосуды для питья? (Рыбаков Б.А., 1949, с. 45) Мы признаем вывод Б.А. Рыбакова в превосходной степени аргументированным. Вместе с тем, опираясь на миниатюрные изображения, на упоминания в устных и письменных источниках, музыковеды имеют право надеяться, что, кроме турьих рогов-ритонов, в Древней Руси бытовали и турьи рога оригинального назначения — пастушеские, охотничьи, ратные. И при постановке задачи их реконструкции исключительную роль играют именно рога-ритоны из Черной могилы. Как у рогов для питья, так и у рогов для извлечения звука форма, размеры и даже символические украшения были, вероятно, одинаковы. Различие могло быть лишь в завершениях острых концов: рог-ритон не должен протекать, поэтому его вершина оставалась целой, при этом она могла украшаться, например головой птицы; рог музыкальный, напротив, в вершине имел отверстие для извлечения звука, губник, который, между прочим, также мог украшаться. Таким образом, археологический объект, не будучи музыкальным орудием, тем не менее позволяет его реконструировать и поставить в ряд с другими музыкальными инструментами Руси. Известны также глиняные духовые инструменты. Это свистульки с двумя игровыми отверстиями, простые по форме или наподобие коника (табл. 107, 9, 10). По раскопкам в Новгороде их известно более 20. Встречаются они и в других городах. Основное время бытования — XIV в., а чаще — XV в. и позже.
К этому же времени относятся изредка находимые глиняные погремушки в виде птички, уточки. С известной долей условности их тоже можно отнести к духовым инструментам. Они полые, имеют внутри камушек, а снизу или спереди одно отверстие (табл. 107, 11). Мастерская по изготовлению погремушек была открыта в Славенском конце Новгорода (Арциховский А.В., 1949б, с. 131).
В мифологии балтов, финно-угров, славян птица или конь наделялись охранительными свойствами. Поэтому звучание глиняных уточек, коников следует рассматривать как охранительное. По данным прошлого века, свистульки использовались в «свистоплясках» при совершении тризн (Сахаров И.П., 1849, с. 25). Погремушка, по-видимому, отпугивала недобрую силу от детской люльки. По идеологическому значению погремушка и свистулька близки зооморфным украшениям с шумящими привесками.
Ударные — древнейшие музыкальные инструменты. Они создавали ритмическую основу музыкальных действий. В древних культовых празднествах они были призваны отпугивать и устрашать злые силы. Эта их функция перешла позже в практику военного дела.
На упоминавшейся миниатюре Радзивилловской летописи, изображающей игрища славян-вятичей, кроме волынщика и знакомых персонажей — плясуньи и сопца, центральная фигура на игрище — бубнист. Его бубен похож на современный двухмембранный барабан. Он ударяет в него вощагой — рукоятью с плетью и шаром-ударником на конце. «Вощага — род кистенька, которым, навощив его, били в бубны» (Даль В.И., 1880, т. I, с. 249). В указанной летописи на миниатюре «Исакий пляшет под музыку бесов» нарисованы также бубны, по которым ударяют кистью руки; возможно, художник подразумевал одномембранные бубны с узким ободом (БАН, 34, 5. 30, л. 112). Они изображены здесь в связи с самым ранним упоминанием их в «Повести временных лет» под 1074 г.: «Взъмъте сопъли, бубны и гусли, и ударяйте, ат ны Исакий спляшеть» (ПЛДР, 1978, с. 206). Ударные сигнальные инструменты — ратные — также назывались бубнами. В слое XII в. в Волковыске найдена шахматная фигурка, изображающая пешего воина с бубном, подвешенным у него на ремне через плечо и колотушкой в правой руке (табл. 107, 24; Тарасенко В.Р., 1957, с. 278). Его бубен также аналогичен современному барабану, имеет шнур-регулятор для натяжения кожаных мембран.