Древняя Русь. Быт и культура
Шрифт:
2. Составляющие элементы и их связи. Как можно видеть из перечня подсистем архитектурного декора, эти элементы достаточно разнородны. Для тектонической подсистемы это будут лопатки (пилястры), полуколонии, лопатки с полуколонками, пучки полуколонок, обрамления арок и проемов, пояски, карнизы и капители функционального назначения и т. п. К орнаментальной подсистеме относятся все элементы геометрического, ленточно-плетеного, растительного, зооморфного и смешанного типов, организованные в ритмические ряды. Орнаментированные капители мы вынуждены условно причислять к этой же орнаментальной подсистеме, хотя они тесно связаны с тектонической пластикой. Элементами тематической подсистемы являются рельефы зооморфного, антропоморфного и полиморфного характера, выступающие группами или поодиночке (Воробьева Е.В., 1977, с. 6). Таким образом, первичным признаком элемента является его неделимость, вторичным — связь с другими элементами. Разнообразные связи элементов определяют структуру системы архитектурного декора в целом. Существующие здесь закономерности позволяют реконструировать систему по части сохранившихся элементов или, наоборот, выявить место элемента, выпавшего из системы, что особенно часто встречается в практике археологии.
3. Функциональность системы. В зависимости от замысла система декора конкретизировалась семантически, следовательно, ее подсистемы и составляющие элементы, характер их связей приобретали функционально-семантическую определенность, активно работавшую на общий стиль. Если система сохранилась в ненарушенном виде, то в ее постижении можно идти от общего к частному. В противном случае правильнее восходить от отдельного (абстрактного) к целому (конкретному).
4. Развитие системы. Оно очень сложное: различные подсистемы и составляющие ее элементы «движутся» не синхронно, одни развиваются быстрее, другие отстают и даже исчезают. И хотя связи между подсистемами и элементами изменяются, структурность сохраняется, ибо она инвариантна (Шубников А.В., Копцик В.А., 1972, с. 310), благодаря чему мы можем реконструировать эволюцию стиля.
В дальнейшем под археологическим материалом будет пониматься в том числе и тот, который введен в науку архитекторами-реставраторами при расчистках и зондажах памятников архитектуры. В атрибуционных, классификационных и сравнительно-типологических целях привлечен и неархеологический материал.
Мы вправе предположить, что система архитектурного декора Древней Руси в основных чертах сложилась еще в «докиевское» время. Судить о степени ее развития можно лишь косвенно, по описанию Титмаром Мерзебургским храмов прибалтийских славян. Если эта система содержала такую высокоуровневую подсистему, как фигурные (тематические) изображения, то в наличии двух других подсистем — тектонической и орнаментальной — сомневаться не приходится. Более определенную картину дает археология для Киева конца X в., т. е. для периода возникновения монументальной архитектуры нового культового типа. Десятинная церковь (989–996), несомненно, имела тектонический декор, о чем можно судить по фрагментам полуколонии и зубчатого карниза, причем раскрашенного (табл. 109, 1; Каргер М.К., 1961, с. 52). Орнаментальный декор фасадов лишь предполагается. В интерьере же он был использован в мозаике пола очень широко (Каргер М.К., 1961, с. 14 сл.; 1947, с. 18 и сл. табл. 101). Центральные композиции (например, в алтаре) имели геометрический характер. Сочетание большого круга (омфалий) с четвертьокружностями в симметричной композиции, вероятно, наделяли космологической символикой (омфалий — «центр земли») (табл. 109, 1). В боковых зонах (керамических частях) пола широко использовались фигурные орнаменты из поливных плиток разного рисунка (табл. 109, 4), в том числе с изображениями птиц (орлов?). Мозаичный декор пола следует назвать ковровым, или панельным, поскольку «ковер» состоял из разных панелей.
Центризм и симметризм орнамента выражали принцип устойчивости, гармонии мироздания и сохранения постоянства (Шубников А.В., Копцик В.А., 1972, с. 13), что отвечало канону монументального стиля.
На стыках тектонической и орнаментальной подсистем архитектурного декора находятся орнаментированные капители. Раскопки Десятинной церкви показали, что ее декор содержал такие капители. Капитель из раскопок М.К. Каргера 1938 г. относится к типу опрокинутой усеченной пирамиды с рельефными четырехконечными крестами по граням (Каргер М.К., 1961, рис. 17). Не исключено, что капители, плиты и даже колонны привозили из Херсонеса. Тогда они могут относиться к более раннему времени (табл. 109, 2а) (Пуцко В.Г., 1980, с. 109). Сложнее воссоздать подсистему тематической пластики Десятинной церкви. Н.В. Холостенко полагает, что белокаменный рельеф Богоматери Одигитрии (из находок в западной части руин храма?) — часть пластического декора храма (Холостенко Н.В., 1969, с. 49–51). Мы разделили это мнение, сочтя, что рельеф мог находиться над западным порталом (Вагнер Г.К., 1974, с. 118). Мнение это принято не всеми. В.Г. Пуцко датирует рельеф XII в. и относит его к киевской ротонде (Пуцко В.Г., 1981, с. 223). Так или иначе, но система архитектурного декора Руси конца X в. представляется довольно развитой: возобладал геометрический орнамент строгих форм, ему подчинялись растительные и символические мотивы креста. Своеобразной «моделью» этой системы можно считать декоративную систему так называемого «саркофага Владимира» (конец X — начало XI в.) из раскопок Десятинной церкви (Лохвицкий К., 1826; Милеев Д.В., 1908–1911; Рерих Б.К., 1919; Макаренко М., 1931, с. 46, 47). Композиция саркофага воспроизводит базиликальное здание с двускатным покрытием, так что понятие «модель» здесь применимо в прямом смысле. На боковых стенах саркофага изображена (рельефом) аркатура с четырехконечными крестами и кипарисами в интерколумниях. Эта аркатура очень важна для понимания дальнейшей эволюции архитектурного декора домонгольской Руси. На крышке дана цепочка кругов, связанных один с другим петлями с розетками и плетенками в середине, на торцевых сторонах вырезаны четырехконечные процветшие кресты. (Все рельефные кресты Десятинной церкви с расширенными концами.) М. Макаренко выявил греко-итальянские истоки этой декоративной системы и путь проникновения ее в Киев конца X в. через Болгарию (Макаренко М., 1931, с. 51, 76 и сл., 79).
Система архитектурного декора Руси в первой половине XI в. оставалась все той же, но подсистемы его существенно менялись. Тектоническая пластика дифференцировалась по вертикали. Нижние ярусы Спасо-Преображенского собора в Чернигове (около 1036 г.) и Софии Киевской (1017?-1037) расчленены традиционными лопатками, а в верхних ярусах лопатки усложняются «пучковыми пилястрами» (табл. 109, 6) особо сложного профиля у Черниговского Спаса (табл. 109, 23). Барабаны глав Новгородской Софии (1045–1052) завершаются аркатурным поясом с зубчиками по краю, а по апсиде пропущены полукруглые тяги (табл. 109, 30). Археология и реставрационные работы особенно обогатили наши знания относительно орнаментальной подсистемы декора, в которой господствовали два типа орнамента: бордюрный и панельный. Основным признаком бордюрного орнамента считается повторение одного и того же мотива через равное расстояние (Шубников А.В., Копцик В.А., 1972, с. 3 сл.). В рассматриваемый период в бордюрном орнаменте сохранялся геометрический «жанр». В наиболее чистом виде (в виде полос меандра и псевдомеандра) он представлен поясами стен и барабанов Черниговского Спаса (табл. 109, 27, 28) и Киевской Софии (табл. 109, 1, 9), образуя на стенах Черниговского Спаса и Новгородской Софии, кроме того, пояски «ёлочки», «плетенки» и «бегунка» (Комеч А.И., 1975, с. 21; Штендер Г.М., 1974, с. 97, 20; табл. 109, 25–26, 31–33). В Новгородской Софии эти орнаменты в ряде мест нанесены краской по штукатурке. Иначе говоря, из семи видов бордюрного орнамента применялись простейшие, с симметрией (а), (меандр) и (а): (ёлочка, бегунок) и т. п., т. е. бордюры со скользящими и с поперечными плоскостями симметрии. Материал монументальной архитектуры (кирпичная плинфа) удерживал бордюрные мотивы в границах прямолинейных форм. Более свободные криволинейные формы использовали в бордюрном орнаменте деревянного зодчества, как это видно по материалам раскопок в Новгороде (табл. 109, 34–36; Колчин Б.А., 1971, рис. 13). Однако в композициях здесь твердо сохранялась только поперечная ось симметрии, что характерно для наиболее статичных жанров народного творчества.
Панельный орнамент первой половины XI в. представлен прежде всего резными шиферными плитами Черниговского Спаса и Киевской Софии, составляющими парапеты хоров (Макаренко М., 1931, с. 73 и сл. табл. XII, рис. 18, 17–26). Орнамент черниговской плиты выполнен врезной линейной техникой, остальные — в технике низкого рельефа. Кроме двух софийских плит, все эти орнаменты относятся к простому виду зеркальной симметрии (Шубников А.В., Копцик В.А., 1972, с. 14). При этом зеркальность соблюдена нестрого — левая и правая части имеют некоторые отличия. Несмотря на широкое применение ленточного плетения, орнаменты относятся к типу геометрических. В двух софийских плитах («хризма» с крестами по сторонам) (табл. 109, 14–15) орнамент, несомненно, символичен, в остальных символизм растворен в ленточном плетении. Эти ленты образуют ромбы, большие и малые, круги с плетенками, розетками и крестами в середине (табл. 109, 16–17). В одном из центральных кругов изображен одноглавый геральдический орел с головой, повернутой влево (табл. 109, 17) (ср. плитки пола Десятинной церкви). Орнамент двух других софийских плит относится к типу сетчатых с горизонтальной и вертикальной осями симметрии (Шубников А.В., Копцик В.А., 1972, с. 114), что, как и в Десятинной церкви, соответствует монументальному стилю архитектуры. При этом довольно широкие ленты имеют бортики по краям, что отличает их от лент в орнаменте саркофага князя Владимира, узких и раздвоенных. Происхождение рассмотренных орнаментов таково же, как и декора саркофага князя Владимира. Развитие ленточного плетения, пока еще строго геометрического, следует отметить как движение стиля вперед, к орнаментам следующего периода. Очень важны в этом отношении резные шиферные плиты (от парапетов?), найденные при раскопках на территории Софийского собора, со сложным переплетением лент в виде сплошной сетки (табл. 109, 18), что предвосхищает «кольчужный» орнамент владимиро-суздальских храмов. Такого же рода (но в крупном масштабе) кольцевое переплетение лент украшает мозаичную панель спинки епископского места Софии (табл. 109, 19) (Каргер М.К., 1961, с. 206, табл. XXXIII, XXXVI, XXXVII).
Особого внимания заслуживает восстановление структуры полов Софийского собора — это одна из ярких страниц отечественной археологии. Здесь трудились Ф.Г. Солнцев (1844–1853), Д.В. Айналов (1902), Д.В. Милеев (1909), М.К. Каргер (1939–1940, 1949–1952) (Айналов Д.В., 1905, с. 6 и сл.; Каргер М.К., 1961, с. 182 и сл.; 1947). Судя по вскрытым остаткам древнего пола (чаще только в виде известковой подготовки под декоративную выкладку), его декор состоял из крупномасштабных мозаических композиций геометрического характера. В подкупольном пространстве находился большой круг, возможно с изобразительной композицией (Каргер М.К., 1961, с. 204). Круг обрамляли два вписанных один в другой квадрата геометрических бордюров в виде «гармошки» (табл. 109, 10) и в виде сетки поставленных на угол квадратов с вписанным в них прямо ориентированными квадратиками (табл. 109, 11, 12). Эти бордюры, в свою очередь, обрамлялись полосами мрамора и шиферными плитами с мозаической инкрустацией криволинейного характера. Орнамент полов боковых нефов состоял из больших и малых кругов как бы «перетекающих» (табл. 109, 13) в квадраты. В центральной апсиде панель сетчатого типа состояла из перемежающихся ромбов и кругов. Наконец, панель орнамента над синтроном имела характер так называемой полилитии. Как видим, по сравнению с декором полов Десятинной церкви орнаментика полов Софийского собора более разнообразна.
Развитие стиля наблюдается и в капителях первой половины XI в. Н.В. Холостенко установил, что первоначальные капители на колоннах центрального нефа Черниговского Спаса были ионические с овами (табл. 109, 24). Мраморные капители Софийского собора в Киеве развивают форму капителей Десятинной церкви. По сторонам четырехконечного креста появились два оригинальных побега, а боковые грани оформлены большими полупальметтами (табл. 109, 8). На других капителях четырехконечные кресты забраны в круги и чередуются с семилистными пальметтами (тоже в кругах) (табл. 109, 7) (Каргер М.К., 1961, с. 206, табл. XXXIX). Таким образом, здесь движение вперед выражено в обращении к формам растительного мира. Мы не можем сказать, что моделью системы архитектурного декора первой половины XI в. был декор «саркофага князя Ярослава», так как саркофаг этот относится не к XI, а к VI–VII вв. (Макаренко М., 1931, с. 71). Но его сложная декоративная система, в которой растительные формы играли большую роль, могла оказать влияние на создателей Софийского собора.
О тематической подсистеме в архитектурном декоре Софийского собора говорить пока трудно, но это не значит, что она вообще отсутствовала в первой половине XI в. Небольшой рельеф птицы (табл. 109, 20) (Каргер М.К., 1961, рис. 76) свидетельствует о том, что она имела место. Кроме того, с территорией Ирининской церкви Киева (около 1039 г.) связаны два фрагмента шиферной резной плиты с изображением борьбы вооруженного мечом человека со львом (табл. 109, 21, 22) (Макаренко М., 1931, с. 80 и сл, рис. 29, 30) (М. Макаренко считал эти фрагменты принадлежащими к разным плитам. В.Г. Пуцко соединил их.) Стиль резьбы довольно лапидарный, без детализации — он может характеризовать начальный этап киевской пластики (местная работа подтверждается и материалом — овручским шифером). Несомненно, плита не была одинокой. Входила ли она в фасадный декор или в оформление, например парапета хор, неизвестно. Во всяком случае мы имеем право заключить, что система архитектурного декора Руси конца X — первой половины XI в. содержала все три своих подсистемы. Более важную роль, по-видимому, играли тектоническая и орнаментальная подсистемы. В самой же орнаментальной подсистеме господствовал геометризм с простейшими видами симметрии. Вероятно, это связано с особенностью архитектурной образности начальной эпохи Киевской Руси, когда в отвлеченном геометризме выражали космологические идеи, носителями которых были грандиозные пятинефные соборы.
С начавшимся феодальным раздроблением Киевской Руси, с приходом на смену колоссальным пятинефным соборам построек нового типа (городские, монастырские, княжеские одноглавые шестистолпные храмы) архитектурный декор стал приобретать конкретно-«информативные» формы, а в связи с этим и более индивидуальный характер (Воробьева Е.В., 1976, с. 13, 14). Но произошло это не сразу.
В результате археологических раскопок и реставрационных работ выяснилось, что все три подсистемы архитектурного декора заметно усложнились. В области тектонической пластики увеличивается акцентировка вертикальных и горизонтальных членений посредством полуколонок, профилированных ниш и аркатурных поясков. Полуколонки, известные по черниговскому Спасу и Киевской Софии (в верхних частях), либо протягиваются по гладкой стене (апсида крещальни собора Печерского монастыря, конец XI в.), либо усложняют лопатки — Успенская церковь Елецкого монастыря в Чернигове, конец XI в. (табл. 110, 2) (Холостенко Н.В., 1961, с. 55, рис. 3).