Древо жизни
Шрифт:
— Как вы можете в этом сомневаться, Великий Царь?
— В таком случае поклянись жизнью фараона, что ты не виновен в преступлении, совершенном в Абидосе против акации Осириса!
— Что... что там произошло?
— Над нашей страной нависло несчастье, акация гибнет. Кроме того, жизненной влаги, которую посылает нам Осирис, может оказаться в недостаточно много, что приговорит всю страну к голоду. Именно здесь, в Элефантине, находятся тайные источники Нила. Именно здесь живет одно из воплощений
Поэтому именно здесь — ради того, чтобы помешать дальнейшему излиянию божественных благодеяний на страну, — мир Осириса был нарушен.
Аргументы монарха потрясли Саренпута, но, тем не менее, он отказывался в них верить.
— Это невозможно, Великий Царь! Никто бы не осмелился проникнуть на территорию Бигжех, туда не допускается ни один человек. Мои воины — прекрасные стражники, их бдительность не обмануть.
— Я убежден в обратном, и мой долг восстановить циркуляцию энергии, которая была нарушена. Обеспечь мне свободный доступ к острову.
— Сторожа того мира вас поразят!
— Я рискну.
Понимая, что царь с внешностью колосса не уступит, Саренпут согласился поехать с ним и с Уакхой в Бигжех. Проехав мимо острова Сехел, против которого находились большие гранитные карьеры, правитель провинции остановился у подножия первого водопада — в это время года хаос из гранитных глыб был непреодолим. Отсюда уходила дорога-волок, которую защищала стена, сложенная из кирпича. Дорога соединяла две пристани, расположенные на северном и южном краях водопада.
— Нет ничего более надежного, чем этот барьер, чтобы держать под контролем приходящие из Нубии товары, — гордо заявил Саренпут. — Сборы, которые берут мои таможенные стражники, способствуют богатству края.
Видя, что царь слишком занят своей задачей, чтобы обращать внимание на материальные детали, разговорчивый правитель, слегка задетый, погрузился в молчание.
Легкая лодка быстро пересекла небольшое пространство, разделявшее берег и запретный остров.
— Великий Царь, можно ли мне в последний раз попытаться отговорить вас от этой авантюры?
— Я не вижу твоих солдат.
— Они наблюдают за дорогой-волоком, таможенными постами, постами...
— Но не за самим островом Бигжех.
— Кто осмелится ступить на священную землю Осириса?
— Против акации Абидоса было совершено преступление.
Лодка причалила.
Странная тишина царила на священном острове. Ни пения птиц, ни дуновения ветерка. Царь углубился в растительный лабиринт из акаций и тамарисков.
— Если Сесострису удастся дать нам обильный паводок, столь нам необходимый, я стану его верным слугой, — поклялся Саренпут.
— Я напомню тебе твое обещание, — отозвался Уакха.
Вокруг скалы под листвой акаций были расставлены триста шестьдесят пять жертвенников — по числу дней в году. В скале была прорублена пещера, которая носила название «Та, что сокрыла своего хозяина», то есть Осириса.
На каждом жертвеннике стояло по чаше с молоком. Каждый день драгоценная жидкость, упавшая со звезд, возрождалась с помощью жизнетворных сил, которые действуют вдали от людских взглядов.
Пять из этих чаш, соответствующие пяти последним дням года — в частности, дням, посвященным Исиде и Осирису, — были разбиты.
Сесострис понял теперь, почему катастрофа угрожала паводку. Кто-то нанес удар по священному месту, и энергия больше не циркулировала.
Стремясь найти какие-нибудь следы, чтобы установить виновного, царь обнаружил оборванный кусок шерстяной ткани — материи, использовать которую было строжайше запрещено египетским жрецам, носившим исключительно льняные одежды. Тот, кто приходил сюда, не знал ритуальных обычаев или насмехался над ними.
Покой священного места нарушил шум крыльев. Сокол и стервятник сели на вершину скалы и оттуда стали рассматривать пришельца.
— Я — ваш слуга. Укажите мне путь, по которому идти.
Сокол улетел, а стервятник остался на месте.
— Тебе воздадут благодарность, божественная мать. Что должно совершиться, то сбудется.
Саренпут не поверил своим глазам. Фараон был все еще жив!
— Теперь, — объявил Сесострис, — мне известен корень зла.
— Способны ли вы выдернуть его, Великий Царь?
— Ты осмеливаешься думать, что богиня покинула фараона? Посмотри, вдаль, Саренпут, и внимательно прислушайся к ее голосу.
Сначала это была всего лишь светящаяся точка на горизонте, похожая на мираж. Потом она стала увеличиваться и, наконец, приняла форму лодки. Утлый челн медленно двигался к священному острову.
В лодке — усталый гребец и юная женщина невиданной грации. Даже Саренпут, имевший любовницами нубиек, красота которых не имела сравнения, замер в изумлении.
Из какого мира пришло это видение с совершенными очертаниями, спокойным лицом и таким лучезарным взглядом, что он возвышал душу?
Юная жрица была одета в длинную белую тунику, которую поддерживал красный пояс, по верху и низу вышитый желтой, зеленой и красной тесьмой. Длинный парик оставлял открытыми ее уши. На запястьях — золотые браслеты, украшенные ляпис-лазурью.
— Кто она? — кротко спросил Саренпут.
— Жрица из Абидоса, помощь ее мне необходима, — ответил царь. — В ритуале, предназначенном для призыва благодеяний паводка, она представляла ветер с юга.
На корме лодки лежали маленькая арфа, папирусный свиток с печатью и статуэтка Хапи — обоеполого духа реки.