Древо жизни
Шрифт:
Бешеный не заставил себя упрашивать, а Провозвестник к еде даже не притронулся.
— Как наши дела? — спросил он таким суровым голосом, что атмосфера тут же стала ледяной.
— Дела движутся, господин.
— Ты в этом уверен, друг мой?
— Знаете, это не так легко! Но первая экспедиция скоро отправится.
— Я не прощу ни одного недоразумения, — предупредил Провозвестник.
— Можете на меня рассчитывать, господин!
— Какой пункт прибытия ты выбрал?
— Маленький городок Кахун. В глазах фараона Сесостриса он
— Надеюсь, что ты не ошибаешься.
— Я предпочитаю использовать больше времени, чем предусмотрено, господин, но зато не допустить никакой ошибки. Вы увидите, Кахун — очень хорошее место. Царь — хитрый человек и умеет быть осторожным, а, кроме того, он совершенно не доверяет Мемфисскому двору.
Провозвестник странно улыбнулся.
Да, это хороший путь. Его сеть прекрасно сработала.
Напряжение спало, гость воспользовался восстановленным доверием и проглотил огромное пирожное, облитое сиропом карубы. Бешеный последовал его примеру.
— Я предполагаю, что фараон сузил круг лиц, которым доверяет, — сказал Провозвестник.
— К несчастью, да, господин. По тем слухам, которые кажутся мне достоверными, планы Великого Дома известны в данный момент лишь малому совету, образованному из верных ему проверенных людей.
— Тебе известны их имена?
— Ходит слишком много слухов... Говорят также, что царь решил сломать шею правителям провинций, занимающих по отношению к нему враждебную позицию, но я этому не верю. Такой шаг привел бы к гражданской войне.
— Нет ли у тебя какого-нибудь контакта во дворце?
— Господин, это дело очень тонкое и...
— Мне он нужен.
— Хорошо, хорошо... Я займусь этим.
— Могу ли я рассчитывать на тебя, мой верный друг?
— О да, вне всякого сомнения!
— До скорой встречи.
Бешеный запихнул в рот последнее пирожное. Кулинар хозяина не имел себе равных, но сладкого, пожалуй, слишком много. Отойдя от принимавшего их прекрасного дома на довольно большое расстояние, Бешеный счел необходимым поделиться своими сомнениями с начальником.
— Этот человек мне не нравится. Вы уверены, что он вам не лжет?
— Этот богатый купец родом из Библоса, крупного ливанского порта, и он прирожденный лжец. Его профессия как раз и состоит в том, чтобы обманывать клиентов и обвинять своих конкурентов, извлекая при этом максимум прибыли из каждого дела. Но мне — и только мне! — он говорит правду. Только один раз он попытался схитрить со мной, и память об этом навсегда осталась на его теле. Когда когти сокола вонзились в его грудь, чтобы вырвать сердце, он успел вовремя раскаяться. Люди из Библоса нам очень полезны, мой верный друг. Благодаря им я смогу наводнить Египет множеством сторонников нашего дела.
Бешеный был ошеломлен.
Значит, Провозвестник манипулировал несколькими сетями и знал Мемфис, как карман своей шерстяной туники!
Несмотря на жару, на его лбу не было никакого пота. И пока Бешеный выдул огромный кувшин свежего прохладного пива, Провозвестник не проглотил ни капли, лишь шептал заклинания, в которых Бешеный не понял ни слова.
42
Икер подогнул под себя одну ногу и сел, а вторую, согнув в колене, поставил так, как требует поза писца, когда он собирается прочитать папирус. У юноши было столько работы, что он редко уходил из своего малюсенького рабочего кабинета, расположенного в левом крыле дворца правителя провинции.
Икер хотел все проверить сам. Его не устраивали краткие отчеты, подготовленные для облегчения его задачи другими писцами, и он без конца возвращался к подлинным документам.
И почти каждый раз он мог себя поздравить! Детали опускались, цифры переписывались плохо, технические сопоставления подтасовывались. Восстанавливая истину там, где это представлялось возможным, ведший свой поиск Икер сталкивался с тревожной реальностью, которая все более ему открывалась: многие чиновники умело маскировали факты, чтобы заставить Джехути поверить в то, что его провинция — самая богатая и самая могучая в Египте.
Истинное положение дел было не столь блестящим. В армии было слишком много наемников, в страже пустыни — слишком много ветеранов, некоторые земли плохо возделывались, многие хозяйства плохо управлялись. В случае военного конфликта Джехути рисковал тем, что ему не хватит оружия. Поэтому общий отчет, который Икер собирался составить в ближайшие дни, будет скорее пессимистичным.
— Иди сюда, ты должен это видеть, — позвал его коллега.
— Нет времени.
— Отвлекись. Такое зрелище пропустить нельзя ни в коем случае.
Икер, заинтригованный, вышел из дворца.
Писцы, стражники, повара, служанки и вся остальная обслуга бежали в сторону Нила.
На поросший травой островок, который находился на самой середине реки, прилетела стая из пятидесяти журавлей с перьями цвета пепла и тонкими лапками. Устроившись, они стали исполнять свой грациозный танец. Ритмично подпрыгивая, они то взлетали, то садились, то крутились на месте, то образовывали нечто вроде хоровода. Как и все, Икер любовался этим неожиданным балетом, который радостными криками приветствовали жители провинции.
— Отличное предзнаменование, — сказал Икеру на ухо один писец, который должен был получить направление на землемерные работы. — Оно означает, что фараон Сесострис сумел добиться высокого паводка. Никому этого не повторяй, но это доказательство того, что он — великий царь.
Обдумывая сказанное, Икер пошел кормить своего ослика, уютно устроившегося в тени навеса.
— Ситуация становится деликатной, — поведал он Северному Ветру. — Если население провинции возьмет сторону фараона, то позиция Джехути станет шаткой. И если успех Сесостриса столь впечатляет, никто не сможет ему противостоять.