Древолюция
Шрифт:
— А ты случайно не у Пильщика работал? — прищурился бородатый.
— Мастером на лесопилке.
— Точно. Признал я тебя, — дед опустил ружье. — Ладно, опустите руки. Я лесник здешний, Поборцев Петр Ильич. Оружия у вас нет, значит, вы не те.
— Кто это «те»? — спросил Николай.
— Мародеры, мать их за ногу! Приезжают и шерстят по магазинам и домам! И ладно бы шерстили, так еще и в людей стреляют! Вот мы их тут и поджидаем.
— Ясно, — сказал Вожаков. — Меня Николай зовут. Так вы здесь не одни?
— Здесь многие собрались, — сказал Петр Ильич, — с окрестных деревень люди, отовсюду. Думают, сюда помощь придет, только забыли наверху про Дымов!
—
— Мы сами себе спасатели.
— На хрен вообще это государство нужно! — процедил третий мужик, коротко стриженый, небритый и нервный. — Мы сами можем порядок держать! И без ментов.
Вожаков и сам припомнил лесника, иногда приходившего к Кабанову с какими-то документами. Один раз он услышал, как Пильщик за глаза назвал лесника «старой сволочью». Такую оценку почти всесильного местного авторитета надо было заслужить, и Николай заочно зауважал Петра Поборцева. И вот теперь познакомился.
Влад остался в Дымове, а Петр Ильич с Николаем поехал в Полесок. Бензина на туда и обратно должно было хватить, и лесник обещал достать еще топлива. Надя была так рада, будто Вожаков вернулся с войны, а не съездил в город за восемьдесят километров, что по здешним меркам вовсе не расстояние; и сердце Николая наполнилось давно скрываемой нежностью. Эта война с мутантами, эта жуткая карусель не давала времени для чувств. Все бегали, кричали, суетились… Он постоял, обнявшись с Надей, всего минуту, и за эту минуту понял, что такое счастье.
В тот же день он вывез в Дымов две семьи. Ночь провел в городе, наутро поехал опять. Хорошо разведав дорогу, Николай ехал быстро и уверенно, и к вечеру все беженцы вернулись в Дымов, в котором собралось уже больше сотни человек. Люди жили в своих старых домах и квартирах, а пришедшим из деревень отдали дома по соседству. Мало кто думал, что такая ситуация надолго, все со дня на день ожидали приезда спасателей или хотя бы армейских подразделений. Но никто не приезжал. И никакой связи с миром. Несколько раз над городом с ревом проносились военные самолеты. Люди махали им руками, прыгали и кричали, как папанинцы на льдине, но этим все и заканчивалось. Самолеты пролетали над городом, как над пустым местом, оставляя в душах горечь и тоску. Государство забыло о них. А может, и государства больше нет, думал Николай, может, дендроиды уже в Москве?
Здесь, в глухих сибирских лесах, оставшись без привычных телефона и телевизора, люди вели себя по–разному. Некоторым даже нравилось, они быстро привыкли. Другие хандрили и беспокоились о знакомых и родственниках, не могли без телевизора и свежих новостей.
Но, как ни трудно, надо жить. Зима была не за горами, и те, кто вернулся в Дымов, готовились к холодам. В городской котельной оставались запасы угля, и чтобы не тратить тепло понапрасну, перекрыли трубы в домах, где никто не жил. Многие никак не могли поверить, что предоставлены самим себе, что никакой власти нет, что работать нужно для себя, а не ради денег, которые здесь ничего не стоили. Свобода, внезапно свалившаяся на дымовцев, кружила головы, и Поборцев замечал, как раскрывались в людях незаметные прежде черты. Наверно, их можно было назвать общиной — они действительно имели общие взгляды и общую цель: для начала — пережить эту зиму. Здесь никто никого не принуждал, и Алекс замечал, что люди и без денег работали хорошо и в охотку, зная, что это не для «дяди», но для своих же детей, родных и знакомых…
Дендроидов они не боялись. В городе стояли несколько застывших черных мутантов, и их никто не трогал. Не
Эту загадку лесник решил для себя давно. Он не считал дендроидов инопланетянами и не любил, когда их называли мутантами. «Это силы Земли, — говорил он, — Земля устала от нашей грязи, а они — как санитары, как муравьи. Но муравьев топчем мы, а деревья могут растоптать нас». Вожаков не спорил с ним. Для него важнее было знать, опасны ли эти деревья, и чего от них еще можно ожидать. Новой Земли, ответил тогда Поборцев, и Вожаков недоверчиво улыбнулся. Мир казался устойчивым и незыблемым, и даже ходячие деревья ничего не сделают с ним. Человек все переживал, любые катаклизмы, переживет и это…
И все же во многом Николай верил Поборцеву. Верил не просто, а имея перед глазами живое доказательство его слов. Он ходил с Петром Ильичем по лесам, встречал псевдодеревья, и они действительно не проявляли агрессии. Лесник без страха проходил рядом с ними. Огромные мутанты не трогали человека и не пытались напасть. Вожаков вспомнил, как когда-то в Засекино набросился на дерево с топором, и согласился с лесником: да, дендроиды не опасны, если их не задевать. И что-то изменилось в самом Николае. Общаясь с лесником, он стал обращать внимание на многое, чего раньше не замечал, и однажды с удивлением понял, что относится к своей прошлой работе с какой-то брезгливостью и даже стыдом. Петр Ильич любил природу, всю жизнь берег лес, а он, Вожаков, разделывал трупы деревьев…
Много странных мыслей посещало его тогда. По складу характера Вожаков был скорее прагматиком, и не воспринимал появление дендроидов как нечто чудесное. Чудес не бывает, бывает недостаток информации о чем-либо, считал он. Если они появились, значит, были какие-то причины, предпосылки. Ничего не бывает просто так. Так и старик Поборцев говорит. Впрочем, стариком Петра Ильича мог назвать только чужак. Лесник давал фору молодым, успевая везде: то пропадал в лесу, принося корзины грибов и ягод, то помогал кому-то заселяться в новый дом, налаживал контакты с жителями близлежащих деревень. И для каждого находил понятное и ободряющее слово.
Они близко подружились. От лесника Вожаков узнал, что у того есть племянник, журналист, принимавший участие в научной экспедиции по исследованию дендроидов. Петр Ильич ждал от него известий, но Александр исчез, а связи с внешним миром не было. Никто не видел и не знал, вернулась ли та экспедиция или навсегда пропала в тайге.
Шли недели, но помощь не приходила. Семья Николая устроилась в один из пустующих домов, еды было достаточно, все было, кроме связи с внешним миром. Люди устали жить без информации, никто не знал, что происходит в стране и в мире, и как далеко прошли удивительные деревья. На общем собрании решили, что надо действовать самим и предложили Николаю съездить в Екатеринбург, узнать, что там и как. Вожаков был не против, лишь Надя не хотела отпускать, отговаривала и волновалась. Но он твердо решил, что поедет. Одного его не пустили и дали в напарники приятеля Влада. Вернее, он сам напросился. Собрали деньги, залили полбака — до областного центра должно хватить. Вооружились охотничьими ружьями — на дорогах всякое может случиться, и поехали.