Древолюция
Шрифт:
— Я хочу знать о них больше. Ты можешь мне помочь?
Света помотала головой:
— Это закрытая информация. Я давала подписку о неразглашении любой информации, касающейся дендроидов. Я рискую работой, всем. Тем более если за тобой следят, то и меня заметят. Я не могу.
— Эта секретность скоро полетит к такой-то матери! — Поборцев впервые приблизился к ней и взял за руки. Глаза его были очень близко. — И наше государство отправится туда же! Ты думаешь, я не давал подписку? Когда меня поймали, то заставили подписать кучу бумажек, но плевать я на них хотел! — Он сделал паузу, краем
— Для чего тогда это тебе? — изумилась Светлана.
— Для себя. Я хочу убедиться.
— В чем?
— В своей гипотезе.
— Какой? — живо заинтересовалась Света.
— Скажу, когда съезжу в Дымов, — Поборцев отпустил ее и стал вылезать из бассейна.
— Ты куда? — опешила она.
— Одеваться. Наше время вышло.
Он направился к холлу, где висела одежда. Света ударила по воде руками и вылезла следом.
— Зачем ты меня раздел? Разве все это нельзя было и так сказать? — она почти кричала.
— Хотел убедиться, что на тебе нет микрофонов. А что, тебе чего-то хочется? — Алекс повернулся к ней и лукаво прищурился. Почти Аполлон, если побрить кое–где.
— Съездить кое–кому по физиономии!
Она остановилась напротив Алекса. Его глаза были совершенно серьезными, он смотрел на нее не так, как смотрят на обнаженную женщину. За это она могла простить все.
— Я все время думала: зачем я тебя слушаю? — призналась она.
— Это не ты думала, это твои комплексы думали. Будь проще. Мы здесь как Адам и Ева. Без вранья и одежд. Согласись, хорошо, когда нечего скрывать!
Ева коварно улыбалась, разглядывая Адама:
— А где же змей?
— Вон, зашевелился. Но я ему не позволю!
— А я разрешу…
Подлец Поборцев снова ее разыграл. Но, Боже, как приятно сознавать, что весь этот красивый и безумный балаган устроен ради нее!
Вожаков остановил машину и выключил двигатель. Бензин следовало поберечь — в их районе он стал буквально на вес золота. Действующих заправок в округе не осталось.
— Это Гребнево, — сказал дядя Петя. Он сидел впереди, рядом с водителем, и вслед за Николаем вышел из машины. Осень уже давала о себе знать. Деревья покрывала оранжево–желтая вязь, и неподвижный лес дышал испарениями и влагой.
Двое мужчин оставили машину и двинулись по деревенской улице. Село не было покинуто жителями: где-то раздавался стук топора, а вдоль заросшего травой забора прогуливалась чья-то корова. Петр Ильич выглядел бодренько, а Вожаков волновался, если не сказать — боялся. Не за себя, за Надю и Танюшку. Если с ним что-то случится, что с ними будет, кто защитит? Волноваться было из-за чего. Недавно, пытаясь поговорить с жителями одного из сел, они натолкнулись на ожесточенный отпор, а призывы не убивать дендроидов вызвали у сельчан неадекватную реакцию. Их едва не избили, а когда лесник выстрелил в воздух, чтобы разогнать разъяренных аборигенов, те тоже схватились за ружья. В результате пришлось бежать. Потом в машине обнаружили три пулевых отверстия.
— Здравствуйте! —
— Здорово, — ответил он. — Ищете чего?
— Деревья ищем. Живые которые, — ответил дядя Петя. — К вам не заходили?
— Были, — мужик остановился рядом и прищурился, — а вам зачем?
— Посмотреть хотим, — сказал Петр Ильич. — Я лесник Дымовского района.
— Закурить есть?
Два товарища с улыбкой переглянулись. С табаком в их краях стало совсем туго, и первый вопрос при встрече всегда был один. Хорошо, что в Дымове, в перевернутом табачном ларьке, Поборцев позаимствовал несколько блоков сигарет. Все равно сгниют — город стоит пустой, а для дела пригодятся. Он не считал это мародерством. Сам он курил только самосад, а сигареты были незаменимым стимулом для контакта с населением.
— Есть, — лесник достал нераспечатанную пачку сигарет и протянул мужику.
— Ух, ты! А сам не будешь?
— Бери все, — благодушно сказал лесник. — Так что про деревья знаешь?
— Были они здесь. Недели три назад. Сосед мой решил их из ружья пугнуть, да разве их пугнешь? Им что пуля, что топор… — житель жадно затянулся. — Здесь с сигаретами беда. Хоть траву кури.
— Дальше-то что? — напомнил ему Вожаков.
— Дальше? А ничего. Мы коров в хлев загнали и сидим, трясемся. Страшные они, чего говорить. Но ничего не тронули, проползли мимо, вон туда, — житель махнул рукой, показывая на запад.
— Все ушли? — спросил лесник.
— Одно осталось, — проговорил хозяин дома. — Как пройдете до конца деревни, так и увидите. Там оно стоит. Сосед срубить хотел, да я не дал. Негоже, говорю, трогать, они же нас не трогали. Ну, забор зацепили, подумаешь, сам бы скоро обвалился. Но детишек мы туда не пускаем. Кто его знает…
— И правильно сделал, что не срубил, — сказал Петр Ильич. — Тронули бы одно, приполз бы десяток. Они друг за друга стоят, не так как мы.
— Да ну? — удивился мужик. — Ни х… себе.
— В селе народа много? — спросил Вожаков.
— Да пять семей.
— Будь другом, позови всех. А мы пойдем к дереву.
Дендроид стоял возле полуразрушенного кирпичного коровника. Рядом гнил остов разбитого трактора. Местная собака лежала неподалеку и смотрела на пришельцев. Дерева она не боялась. Николай подошел к мутанту и обошел кругом.
— Интересно, они и зимой будут такими же зелеными? — спросил он у лесника.
— Скоро узнаем, — ответил тот.
— Слушай, как они здесь живут? — спросил Вожаков. — Ни магазинов, ни связи с миром. Да еще с детьми. Все разрушено.
— Так и живут, как раньше жили, — ответил Петр Ильич. — Если голова да руки есть, тайгой прокормишься. И до колхозов жили, и без них проживут. А магазины здесь одной водкой торгуют.
Жители Гребнево понемногу собирались вокруг.
— Граждане, — обратился к ним Петр Ильич. — Я лесник Дымовского района. Я приехал сюда, чтобы рассказать об этих деревьях. Чтобы вы не боялись жить рядом с ними. Они не так страшны, как кажутся на первый взгляд. Главное: не пытайтесь воевать с ними, не рубите, не пилите их.