Древолюция
Шрифт:
— Никуда, — ответил Галеев. — Просто прокатимся вокруг. И поговорим.
— Что случилось, почему вас уволили? — спросила она. Вопрос был животрепещущим, об этом спорила вся лаборатория, но никто не знал точного ответа.
— Кое–кому не нравятся мои выводы по отношению к… нашим исследованиям.
Светлана молчала, переваривая услышанное.
— А почему вместо вас назначили Павла?
— Куратор сказал, что ему нужны лояльные сотрудники, — профессор выглядел удивительно спокойным, уверенно ведя машину. Будто никто его не увольнял, и вообще все было в полном порядке.
— И как же
— Помните наш разговор, Света? — спросил он. На перекрестке он неожиданно затормозил и резко повернул влево.
— Помню.
— Я просил вас быть осторожней. А теперь не знаю, как и сказать… Я не могу оставить все так, как осталось. Нашего куратора не интересует ни наука, ни научная этика. Вы думаете, лабораторию и вас привезли в Москву для, так сказать, повышения в ранге? Все не так. Сначала они внедряют в лабораторию своих сотрудников, половина из которых ни черта не смыслит в биологии, теперь сместили меня… Я всю жизнь работал на военных, но никогда со мной так не обращались! — он резко крутанул руль вправо, и машина, заскрипев резиной, накренилась. Света немного испугалась, но профессор внезапно остановил автомобиль и повернулся к ней:
— Они хотят воевать с дендроидами до победного конца! Эти высоколобые чинуши не сознают, что война давно проиграна! В тот самый миг, когда появилось первое живое дерево. Я проанализировал все данные и понял: люди должны уступить дендроидам или погибнуть в войне! Потому что выиграть мы не сможем!
— Говорят, что Стена сдерживает их, — сказала Светлана.
— Ты — ученый! Не слушай пропаганду, а полагайся на факты, и думай, думай! Что будет, если дендроиды заразят хотя бы половину деревьев в Сибири? А ведь мы с тобой знаем, что это реально! Уничтожить их всех? Хорошо, а дышать мы чем будем? Еще раз говорю: я спрогнозировал ситуацию на нашем компьютере… Длительная война в любом случае приведет к поражению человечества, потому что мы не сможем истребить все деревья на планете. Даже если их останется половина, это не возместит недостаток кислорода в атмосфере. Мы станем задыхаться, а парниковый эффект вызовет глобальные катаклизмы. Ситуация пострашнее ядерной войны, потому что мы будем умирать медленно…
Светлана молчала, с трудом представляя мрачную картину, нарисованную профессором. Все это было слишком невероятно и страшно, но она не могла найти ни единого довода против. А сердце будоражилось и кипело, ей хотелось крикнуть Галееву, что он трижды прав, что похожее говорит и Алекс Поборцев, что есть люди, которые живут в мирном соседстве с дендроидами, и их очень много…
— Но мои расчеты никто не принимает всерьез. Не хотят верить, что время людей заканчивается. Наступает эра деревьев, — медленно проговорил Галеев. — Я долго размышлял и пришел к выводу, что дендроиды станут доминирующим видом на планете, хотим мы этого или нет. Но это не значит, что человечество исчезнет. Нет! Мы не исчезнем, если научимся жить правильно, не губить землю, которая дает нам все.
Он помолчал, о чем-то задумавшись.
— Ильдар Махмудович, — сказал Света. — Я
— Я уеду. Я так и сделаю. Но сначала сделаю кое–кому сюрприз! — Галеев сунул руку куда-то на заднее сиденье и вытащил сумку. Расстегнул молнию и приоткрыл. Светлана невольно открыла рот: на дне сумки лежали знакомые лабораторные контейнеры, и под прозрачным пластиком шевелились плавающие в специальном органическом растворе личинки.
— Вы… вытащили их из института? Как?
— Ловкость рук и никакого мошенничества, — слабо улыбнулся Галеев. Света видела, что профессор очень устал, осунулся и будто постарел после того, что случилось. Наверняка, это решение не далось ему просто. И тем более не будет простым исполнение.
— Я хочу, чтобы все быстрее закончилось. Ты поможешь мне?
— Конечно! — Свету взбудоражили открывшиеся возможности. Поборцев даже не мечтал получить в свое распоряжение живые личинки, а теперь, теоретически, они могут отвезти их в любую точку мира!
— Но их же хватятся! — обеспокоено сказала она. — Они же все сосчитаны!
— Не пойманный — не вор, — прищурился Галеев. — А вообще, вы же знаете, у нас они хранятся в двадцати четырех таких контейнерах, по десять штук в каждом. Я просто вытащил из нескольких контейнеров по одной личинке. Не думаю, что разницу заметят. Тем более что скоро по акту их должны уничтожить, ты же знаешь… Но все равно хорошо бы избавиться от улик. Как думаешь, с какого парка начать?
— Вы хотите выпустить их в Москве? — изумилась Света.
— Разумеется! Чтобы наверху поняли бесполезность войны! Только так.
— Подождите, — сказала она. — Мне кажется, лучше всего будет вывезти их за границу, распространить по всему миру! Здесь они рано или поздно все равно будут.
— Мысль хорошая, — ответил профессор, — но есть серьезные «но»! Во–первых, нам с вами никто не даст выехать, тем более с таким грузом. Во–вторых, и вы это знаете: органический раствор не способен поддерживать существование личинок вечно. У нас есть максимум двое суток.
Светлана сжала кулаки: все верно, как она про это забыла! Можно попробовать позвонить Алексу, но пока он доберется сюда, личинки умрут. Значит, остается действовать самим.
— Ильдар Махмудович, вы обязательно должны перебраться через Стену и приехать в Дымов! Там живут люди, которые знают о дендроидах не меньше нас, я вам рассказывала. Вы бы очень помогли им, а они расскажут вам то, что видели!
— Пожалуй, я так и сделаю. За границу меня все равно не выпустят, — согласился Галеев, — а бросать исследования… Ни один ученый не оставил бы такой материал!
— Вам надо ехать за Москву, — сказала Света. — В городе дендроидов слишком рано обнаружат. Их просто уничтожат, и весь ваш план провалится. Надо сделать так, чтобы до естественного размножения зараженные деревья нельзя было обнаружить. Надо ехать за город и выпустить их в глухих местах, чтобы они спокойно размножались.
— Разумно. Но тогда вам придется остаться здесь. Меня не хватятся — я уволен, а вот вы запросто попадете под подозрение, если завтра опоздаете на работу. Я все сделаю сам. Отправлюсь прямо сейчас.