Древолюция
Шрифт:
Еще он тревожился за Свету. Несмотря на то, что Алекс тщательно проверял, нет ли слежки, и то, что сведения о дендроидах получал исключительно в устном виде, чтобы не взяли с поличным, беспокойство оставалось. Все-таки Света работала в секретном институте, на закрытом объекте, и здорово рисковала. Он уже решил: когда вернется в Дымов и сделает все дела, тотчас отправится в Москву, за Светланой. Нельзя ей больше там оставаться. И ему без нее плохо. Выходит, любовь.
Как странно, размышлял Алекс, ведь поначалу она мне совсем не приглянулась. И вообще, он не интересовался девушками, у которых были парни. Не потому, что боялся неприятностей, а из здорового
Он отвлекся от мыслей и посмотрел на бегущую под колеса дорогу. На миг все вокруг почудилось каким-то странным и даже иррациональным, будто он попал сюда из иного измерения. Местность казалась совершенно дикой, и непонятно, откуда взялась здесь асфальтовая дорога? Глаз отмечал лежавшие на обочине остовы автомашин, полуразрушенные поселки, какие-то ржавые, заросшие огромными лопухами рельсы, покосившиеся дорожные знаки. Поборцеву представилась картина из «Сталкера» Тарковского — он любил этот фильм — и подумалось: вот и сейчас пол–России превратилось в такую же Зону, только главные опасности в ней — от самих же людей.
Мысленно он снова вернулся к Светлане. Любит ли он ее? В последнее время он часто спрашивал себя об этом. Сердце горячо стучало, а разум холодно вопрошал: а что есть любовь? Алекс давно понял, что секс, совместный досуг и даже совместные дети — еще не признаки любви. Поборцев не был православным христианином, но Библию читал, считая ее великой книгой и энциклопедией человеческих отношений. В ней Алекс получил прямой и жесткий ответ: «любовь — когда ты положишь жизнь свою за други своя». Настоящая любовь. Готов ли он отдать жизнь за Светлану, Поборцев не знал и честно признавался себе в этом. Он давно понял и принял необходимость быть честным перед самим собой. Без этого нет человека.
Очнувшись от мыслей, Алекс увидел в просвете разрезающей лес дороги темную шевелящуюся массу и затормозил. Путь преграждала толпа шагающих деревьев. Мутанты двигались прямо на них.
— Что там? — спросила женщина, наклоняясь вперед. Она впервые увидела так много дендроидов и испуганно выдохнула:
— Господи, сколько их!
— Смотри, Инна, вот они, — сказал Алекс. — Я же говорил, что ты их увидишь. Только как нам теперь проехать?
— Я попрошу, — просто сказала девушка.
— Попробуй, — посмотрел ей в глаза Алекс. Вот и проверочка. Сейчас он узнает, действительно ли она может говорить с ними. Он искренне хотел, чтобы это оказалось правдой.
— Я не пущу тебя туда! — вдруг вцепилась в Инну мать. Поборцев не ожидал такой реакции:
— Не бойтесь, я пойду с ней. Они не тронут нас, я же вам говорил. И вы мне рассказывали, что Инна чувствует плохое, помните?
Он-то знал, что дендроиды не проявляют агрессивности к тем, кто их не трогает. Только женщина
все равно боялась, и несколько минут пришлось ее уговаривать. В объезд он ехать не мог, не хватит бензина.
Инна и Алекс вышли из машины,
— Не надо! Не надо!
Он подчинился, с напряжением глядя на приближавшихся мутантов. Если с девушкой что-то случится, это будет на его совести.
Инна протянула к ним руки, потом развела в стороны, словно обнимая всех. Дендроиды замедлили движение. Шагавшие первыми псевдодеревья замерли, идущие за ним замедляли ход и останавливались. Алекс лихорадочно вытащил смартфон и включил камеру.
— Куда вы идете? — спросила она. Не опуская рук, Инна вертела головой, как бы прислушиваясь; словно шевелящие корнями мутанты что-то говорили ей, потом подошла к ближайшему псевдодереву и обняла его. Поборцев с волнением следил за ней. Трюк с остановкой этой толпы уже дорогого стоил!
Она еще что-то сказала, почти шепотом — в ответ шуршанье и поскрипывание веток. Ближайшие деревья сдвинулись и подползли поближе. Алекс неуверенно сделал несколько шагов к Инне, понимая, что в случае непредвиденной ситуации у него не будет ни единого шанса спасти девушку.
Инна что-то пробормотала — Поборцев снова ничего не расслышал — и дендроиды расступились. Медленно, метр за метром, они освобождали им шоссе, сдвигаясь к обочине.
— Они пропустят, — обернувшись к Поборцеву, сказала Инна и пошла вперед. Алекс бросился за руль и поехал следом. Сидевшая в машине мама молчала, пораженная увиденным, и даже ничего не сказала Алексу, оставившему ее дочку одну. Живой лес по обе стороны джипа устрашающе колыхался, несколько раз Поборцев чувствовал, как колеса проезжали по живым корням, и нервно сжимал руль вспотевшими от страха ладонями. Но деревья, как воспитанные люди, которым наступили на ногу, делали вид, будто ничего не произошло. Руки Инна опустила и тихо шла впереди машины. Когда казавшееся нескончаемым войско гигантов осталось позади, Алекс остановился и открыл девушке дверь:
— Садись!
Она села рядом с Поборцевым.
— Что они сказали тебе? — не скрывал нетерпения журналист.
— Ничего.
— Подожди, ты спросила их, куда они идут? Что они ответили?
— Они идут, куда их послали старшие, — сказала она. — Им некогда говорить.
Поборцев замолчал, переваривая услышанное. Какие «старшие»? Он собрался спросить Инну об этом, но посмотрел на нее и понял, что мыслями девушка уже где-то очень далеко, и сейчас расспрашивать бесполезно. Он вздохнул и тронул джип с места. Ничего, Алекс, не все сразу, подумал он.
Часть дороги домой он с удовольствием слушал радио. В Дымове и раньше были проблемы со связью — город располагался в низине, в окружении высоких сопок. Радиостанции и раньше ловились плохо, а уж теперь… Люди переживали от недостатка информации, не зная, что происходит в стране. «А ведь все мы подсели на информационную иглу, — думал Алекс за рулем, — ни дня без свежих новостей! Но перевариваем-то в основном совершенно не нужную информацию. Ведь жили в старину: не знали, что в соседней губернии творится — и ничего, не плакали, своих дел хватало…» Он переключал каналы, слушая только новости.