Дропкат реальности, или пособие для начинающего шулера
Шрифт:
Взгляд глаза в глаза. Так редко смотрят на коронованных особ: пристально, без подобострастия и заигрываний. Взгляд затянул, заманил. Император не заметил, как рука, порхнувшая над перетасованной колодой, прибавила еще одну карту. Сверху.
Когда Ваурий забрал специально припасенное Вассой для него, брови монарха взлетели вверх: крестовая четверка была в данном раскладе совершенно бесполезна.
— Вскрываемся? — Ваурию было интересно, если у него всего пара, то что же у девушки?
Васса нерешительно кивнула.
Две десятки,
Вассария, не меняя выражения лица, поочередно переворачивала карты рубашками вниз: три короля и две семерки.
— Фул хауз, — под ее бесцветный голос (таким пономарь зачитывает псалмы, не иначе) раздался треск.
Малахит на императорском перстне рассыпался в крошку.
Ваурий мгновенно посерьезнел. Амулеты, которым он привык доверять свою жизнь, удачу, здоровье и помыслы, ни разу не подводили…
— Я не маг, — девушка опередила его вопрос, — но разговор будет именно о магии.
Император прожег лицедейку взглядом, видя перед собой уже не фьерру. Серьезный разговор должен быть у той, что сумела его не просто заинтересовать, поймать на крючок любопытства. Такое могла выкинуть любая его фаворитка. Нет. Эта девушка пошатнула его догмат: 'Магия непобедима', а потому она — собеседник, если не равный, то та, чью речь стоит выслушать внимательно и до конца, не перебивая.
— Скажите, не заметили ли вы изменений, произошедших в последнее время с Хоганова десницей?
Утвердительный кивок, и девушка продолжила.
— Позвольте мне показать причину столь быстрых метаморфоз, — и Васса извлекла из корсажа кулон, сделанный отцом Леша, — А так же несколько писем.
Она говорила без эмоций, словно читала нужный параграф учебника, где каждое слово подкреплено либо историческим документом, либо ссылкой на первоисточник и свидетельства очевидцев. Отлов детей с даром, их пытки и мучения, в результате которых за стенами монастырей рождались цепные псы всерадетеля, владеющие мечом и магией. Такие способные выбить трон из под Ваурия, даже не развязав войны, а одним своим существованием. Покушения на инквизитора, что мешал осуществлению планов хогановой десницы. И роли одной провинциалки во всей этой истории.
Ваурий внимал молча. Что-то для него было откровением, о чем-то он подозревал, о чем-то знал. Но собранной воедино картины, поражающей своей масштабностью… ни один из его тайных стражей не отважился развернуть ее, памятуя о реакции монарха при упоминании всерадетеля. Вассе же терять было нечего. Она рассказала все от и до.
После того, как лицедейка завершила свой монолог, император долго молчал.
— Я Вас выслушал и услышал, но неужели Вы думаете, лишь у всерадетеля есть те, кто способен к чародейству?
— Уже не думаю — и девушка кивнула на перстни монарха, — и еще мне кажется, что запрет на магию сделал ее сильнейшим оружием, как запретные знания жрецов древности — Богов.
— Вы умны, умны не по — женски… и должны понять, что несмотря на все ваши жертвы они не изменят внутренней политики в раскладе сил в империи …
— Я понимаю, но верить — не хочу.
Каково это, осознать, что все силы ушли дождем в песок, кровавым дождем? В песок монаршего безразличия.
По кивку головы Ваурия из-за портьеры вышел молчаливый телохранитель.
— Её — под особую охрану.
Приказ императора был выполнен быстро и четко. Какая-то пара мигов, и, появившаяся охрана (прошляпившая неудачу своего коллеги, охранявшего дверь в императорские покои) с удвоенным рвением заломила Вассе руки. Лицедейке это было уже безразлично. Надежды хрустели на зубах, во рту был вкус пепла сгоревших ожиданий. Император даже не задержался, появившись в зале ровно в час, рассчитанный распорядителем.
Глава 16
Вскрываемся?
'Вскрываемся?' — вопрос, после которого заканчивается игра, открываются карты, и начинается самое интересное: сравнение комбинаций. И вот тут часто оказывается, что судьба не оправдывает твоих надежд и чаяний.
Старик Хайроллер о превратностях игры
Комната шириной в пяток локтей. Каменная кладка, хранящая память о мастерах старины, делавших все на совесть. Зазоров между булыжниками почти не видно, да и раствор, что три столетия назад мастера замешивали с яичным желтком — для крепости — цепко держит камни. В эти швы и острие кинжала тяжело вогнать хоть на толику, не то, что ноготь. А Васса, словно не замечая бесплодных попыток, скребла пальцами стену в безмолвных рыданиях оплакивая ушедших перед ней друзей. И что это за герры такие, если даже не пустили даму первой, пусть хоть и на тот свет? Правду говорят — умирать легче, чем жить с осознанием утраты. Пусть и недолго жить.
Конвой, препроводивший ее до этой временной тюрьмы, втолкнул лицедейку внутрь крохотной комнаты и загрохотал засовом, запирая девушку. Вот после этого Вассария, давясь несказанным и невыплаканным, упала на колени. Сознание долга, которое до этого момента держало отчаяние от потери в узде, не давая опустить руки. Но теперь все кончено… Но теперь вожжи контроля спущены и чувства понеслись галопом. Боль, отчаяние, растоптанная вера в то, что можно что-то изменить…Язык ее не слушался, а глаза — слезы просто текли, капая на подол платья.
Сколько так просидела девушка? Она и сама не знала. Просто спустя время откуда-то возникла мысль, что она Вассария дис' Антер, урожденная Хайроллер, а не уличная девка. И потому не пристало ей выть, как бродячей побирушке в подворотне. Никто, никто не должен видеть ее последних слез. 'Пусть не ради себя самой, но ради брата, любимого, ради славного имени деда, ради Леша в конце — концов, я должна быть если не стойкой, то гордой. Это единственное, что у меня еще есть. Не сломаться. До самого конца. ' — решила Васса.