Дровосек
Шрифт:
– Дверь закройте, архангелы. Вам тут не курорт.
Потом из кучи появилась могучая мохнатая рука, которая отбросила засаленное ватное одеяло в сторону и обнаружила двухметрового пожилого мужика, сивую гриву и бороду которого явно обрабатывал местный визажист с помощью портняжных ножниц.
– Ну?
– Вот, Микула Селянинович, привел тебе напарника. Теперь в сутки через сутки будете кочегарить.
– А теньга?
– Теньга будет малость поменьше. С полторы ставки я тебя снимаю.
Мужик потряс лохматой головой и, наконец, внимательно взглянул на Аристарха, на его поджарую фигуру и аккуратную интеллигентскую бородку:
– Это что за ссыльный поселенец такой? Среди кочегаров таких отродясь не водилось.
Аристарх решил отрекомендоваться:
– Точно, имел отношение к местам заключения по политическим статьям. Сейчас начинаю жизнь с чистой совестью.
Мужик потянулся, обнаруживая могучую грудь:
– Это
В разговор вмешался Мышкин:
– Он у нас раньше в местных силачах значился. Среди его подвигов есть несколько героических. Что, Микула, рассказать про «воронок»?
– А что рассказывать, опрокинул я его в пруд вместе с представителями власти, вот и все.
– За что же так?
– За надо. Я, понимаешь, на пруду с одной знакомой отдыхал, никого не трогал. Правда, малость водочки выпил и отдыхал. А эти, в «воронке», приехали тоже отдыхать, но выпили больше. Машину прямо рядом с берегом поставили. Вот так, значит. Всех я их наперечет знаю, все мне во внуки годятся. Они над знакомой моей пошутили, мол, нашла себе гриб трухлявый. «Гриба трухлявого» я им не спустил. Сначала в автомобиль загнал, а когда они мне стали оттудова грозить, я его с берега в воду и перевернул.
– И что, ничего за это не было?
– Как не было. Три года условно за хулиганство.
– Что-то мало!
– Чай, у нас Темников, народ на суд приходил понимающий. Все же знали, что милиционеры выпимши были. Судьи-то, поди, тоже живые люди. Да и не пришиб я никого.
Когда Комлев с Мышкиным вышли из кочегарки, завхоз сказал:
– Хотите, удивлю Вас? Угадайте, сколько Микуле лет?
– Думаю, все пятьдесят.
– Ему в этом году семьдесят исполнилось. А он со знакомой на пруду…!
– Действительно, народный богатырь.
Как потом оказалось, Микула был человеком компанейским и простым, но к философическим беседам совсем не склонным.
Со временем у Аристарха появилось и любимое место для хорошей погоды – скамейка перед фасадом дома, который смотрел на юг. Он любил греться на солнышке и читать газеты, а заодно поглядывать, как солнце скатывается за лес, как темнеют небеса, и небо набирается сонливой фиолетовой тяжести.
Вот и сейчас Аристарх читал передовицу в «Правде», написанную членом Политбюро Александром Бабакиным, и пытался свести концы с концами. Для него не была загадкой природа этого человека. Напротив, Бабакин являл собою довольно распространенный типаж политического мародера, готового очистить карманы любого павшего бойца и перебежать на ту сторону, где банка консервов тяжелее. Сколько их, людей с хватательным рефлексом и пещерным сознанием прибилось к руководящим постам в партии после смерти Сталина! Диктатор тоже делал много кадровых ошибок, которые и привели его к преждевременной смерти. Он сам создал вокруг себя круг самых отъявленных хищников. Однако в партии в целом он сумел вырастить слой политиков и управленцев, которые уподоблялись ему самому: далеких от примитивного стяжательства, по-настоящему патриотичных, сильных духом и характером. Авторитет партии тогда держался именно на них. Но все они были обречены на вымирание с приходом к власти Хрущева, который горел желанием «обновить» партийное руководство по той простой причине, что оно слишком хорошо знало, какой свиньей он является и в политических, и в человеческих делах. Хрущевское обновление привело в руководство первую волну людей, далеких от партийных принципов и рассматривающих свою карьеру чисто с меркантильной точки зрения. Дальше этот процесс приобретал все более губительные размеры, и все закончилось так, как заканчивается в старых добрых буржуазных режимах. Политбюро погрязло в кумовстве и коррупции, и к его руководству прорвалась группа авантюристов во главе с Горбачевым и Бабакиным, которые ни в коей мере не соответствовали вызовам, перед которыми стояло огромное государство. О чем пишет Бабакин? О необходимости принять западные нормы демократии, построить в СССР какое-то «новое общество», которое должно быть скопировано не то с Европы, не то с Америки. Бабакин долго жил за границей, много видел. Как он не понимает, что копирование здесь смертельно опасно? В чем дело? Где искать ответ на этот феномен? Не в рукописях ли тысячелетней давности, не в воспоминаниях ли о подвигах Иллариона…? «Ах, святой Илларион! Тысячу лет назад ты жил на нашей земле, целую тысячу лет назад размышлял о наших судьбах, а я сегодня прибегаю к тебе за советом, будто ты стоишь рядом, стоишь и смотришь на происходящее…», – думал Аристарх, уходя мыслями
1059 год. На Рождество пришли несильные январские морозы. По Днепру плавали осколки прозрачных льдинок, посверкивая солнечными бликами, снег под ногами пел фистулой, а воздух распирал легкие обжигающим холодом. На праздники к Иллариону заходил инок Феодосий, имевший живой интерес к беседам со старцем. Он приносил с собой сушеной рыбы и теплого хлеба – теперь разрешалось пировать. Илларион одобрительно относился к любознательному и способному монаху, несшему в себе искру чистой веры. В свои двадцать лет Феодосий не снимал железных вериг и строго следовал самым суровым монастырским правилам, к чему иные насельники идут долгие годы. Просвещенность и начитанность его для такого молодого возраста была поразительной. Илларион видел в нем грядущий светоч православной мысли и охотно излагал ему свои знания.
Собеседника его, как и всех неравнодушных людей, беспокоили происходящие в державе события. Старший сын Ярослава, князь Изяслав, унаследовавший киевский престол, был человеком тихим и незлобливым. Жестокостей не любил, борьбы избегал. Видно, не ко времени родился он таким смиренным. Время это требовало сильной руки и решительных действий. Иначе не избежать попыток окольных князей отхватить себе новые владения, да не уйти и от раскола между братьями, получившими неравные уделы. Но не было такой воли у Изяслава, и чем дальше, тем больше распространялось по Руси неустройство.
– Что же не ладится мир у нас, Владыко, что же князья друг с другом не договорятся, ведь родная кровь? – спрашивал Феодосий.
Немало времени провел в мыслях о княжеской участи Илларион. Поначалу ему казалось, что все зависит от счастливого случая. Каким князь уродится, таким и будет его правление. Умным уродится – будет мудрое правление, глупым – значит, не жди добра. Жестоким появится на свет – еще хуже. Чадолюбивым – уже хорошо. Но постепенно к нему пришло другое понимание власти.
– Помнишь ли, как Сатана искушал Христа Спасителя властью? Показал ему с высоты весь свет, города и страны и сказал: «Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне». Значит, сама власть и слава ее, если они не одухотворены верой, есть сатанинский промысел. Не к ней должен стремиться православный князь как к главному своему делу. Она для него – только средство, через которое он исполняет Божью волю и печется о своей стране и людях. Князь – не владетель власти. Он лишь распорядитель власти, данной Богом. Когда правитель это понимает и каждое утро с этого начинает, тогда и искушений у него не будет. Искушений гордыней, алчностью, злобой, местью. Я всех Ярославичей знаю хорошо. Все они разные, все в вере выращенные, но этого главного завета они не усвоили. Все они – молодцы с добротой в душе, особенно Изяслав и Всеволод. Святослав – тот хитер, хотя к братьям ненависти никогда не питал. А двое других, Игорь и Вячеслав, люди смирные. Не богатыри. От них плохого не жди. Сами Ярославичи друг на друга руку никогда не подняли бы. Но вот если враг начнет искушать, то и между ними всякое может случиться. Потому что власть земная для них выше служения Господу.
– Но ведь непременно отец их с детства учил власть в вере исполнять. Не может же быть иначе?
– Это правда. Только каждый человек усваивает веру по-своему. И коли кто-то однажды скажет, что уже достаточно набрался мудрости, то приходит беда. Правителю, как никому другому, надо понимать, что он мал и скуден умом. Ему постоянно с Господом разговаривать надо, чтобы правильные решения принимать. А коли он к Господу только на утренней и вечерней молитве обращается, то начинает жить по законам земных страстей. Сиречь, по сатанинским законам. Ведь христианский долг – он из твоего разговора с Богом вытекает, и ниоткуда больше. Только надо этот разговор в душе постоянно вести. Но просто ли это делать человеку молодому, наполненному страстью, как чаша хмельным медом? Трудно, очень трудно. Но если тебе такая ноша не под силу – откажись от княжения, передай его более сильному брату. Стань его помощником. Это будет по-христиански. Только мало кто на такую большую утрату решится. Ведь мало кто последовал Господу, когда тот сказал: «Оставьте все, идите за мной». И у нас такое же происходит. Не бросают сокровищ земных, не хотят Господней дорогой идти. Вот, брат мой во Христе Феодосий, и ответ. Когда русские князья до того вырастут, чтобы не ради власти на престоле сидеть, а ради исполнения Господней воли во благо своим людям, тогда и про зрелость говорить будем. А когда такое время настанет – одному Богу известно. Сейчас мы с тобой видим, что крутит лукавый братьев-князей искушениями, и не могут они от него отделаться. Веры в них мало для такого большого дела.