Дрожь и оцепенение
Шрифт:
– Это тут ни при чем! Работу должен был выполнить господин Саитама.
– Он был в служебной командировке.
– Нужно было дождаться его возвращения.
– Это новое облегченное масло без сомнения интересует других, так же как нас. За то время пока господин Саитама вернулся бы из поездки и составил отчет, нас могли обойти.
– А вы случайно не сомневаетесь в компетенции господина Саитамы?
– Вовсе нет. Но господин Саитама не говорит по-французски и не знает Бельгию. Ему было бы гораздо сложнее
– Замолчите. Такой отвратительный прагматизм достоин жителя запада!
Я решила, что это было сказано чересчур беспардонно в моем присутствии.
– Извините мою западную недостойность. Да, мы совершили ошибку. Однако, из этого можно было бы извлечь пользу...
Господин Омоши подошел ко мне с устрашающим видом, не дав мне договорить:
– А вас я предупреждаю: это был ваш первый и последний отчет. Вы себе сильно повредили. Уходите! Я больше не хочу вас видеть!
Я не заставила орать на себя дважды. В коридоре я снова услышала вопли этой горы плоти и удрученное молчание жертвы. Затем дверь снова растворилась, и господин Тенси присоединился ко мне. Мы вместе пошли в кухню, раздавленные проклятиями, обрушившимися на наши головы.
– Извините меня за то, что я втянул вас в эту историю, - сказал он мне наконец.
– Ради бога, господин Тенси, не извиняйтесь! Всю мою жизнь я буду вам признательна. Вы единственный здесь, кто дал мне шанс. Это было смело и благородно с вашей стороны. Я это знала с самого начала, и я осознала это гораздо лучше с тех пор, как увидела, что вам пришлось из-за этого вытерпеть. Вы их переоценили: вы не должны были говорить, что отчет был мой.
Он посмотрел на меня в замешательстве.
– Это не я им сказал. Вспомните наш разговор, я рассчитывал поговорить об этом на высшем уровне, с господином Ганедой, без огласки: это было единственной возможностью добиться какого-то результата. Рассказав обо всем господину Омоши, мы не смогли бы избежать катастрофы.
– Тогда это господин Саито сказал вице-президенту? Какой негодяй, какой мерзавец: он мог бы избавиться от меня, устроив мое счастье, но нет же, он предпочел...
– Не говорите слишком плохо о господине Саито. Он лучше, чем вы думаете. И это не он донес на нас. Я видел докладную записку на столе господина Омоши и видел, кто ее написал.
– Господин Саитама?
– Нет. Вы действительно хотите, чтобы я вам сказал?
– Да!
Он вздохнул:
– На докладной записке подпись мадемуазель Мори.
Меня словно дубинкой по голове ударили.
– Фубуки? Это невозможно.
Мой товарищ по несчастью промолчал.
– Я в это не верю!
– - снова сказала я.
– - Конечно, этот трус Саито приказал ей написать эту записку, - у него даже не хватило смелости донести самому, свои кляузы он отсылает через подчиненных!
–
– Фубуки не способна на такое!
Господин Тенси лишь снова вздохнул.
– Зачем ей это понадобилось?
– - продолжала я.
– - Она вас ненавидит?
– О нет. Она сделала это не с целью повредить мне. В конечном счете, эта история хуже для вас, чем для меня. Я ничего не потерял. Вы же теряете возможность продвижения на очень и очень долгое время.
– В конце концов, я не понимаю! Она всегда по-дружески относилась ко мне.
– Да. До тех пор пока ваша задача заключалась в переворачивании календарей и ксерокопировании правил гольф-клуба.
– Но ведь невозможно, чтобы я могла занять ее место!
– В самом деле. Она этого никогда не опасалась.
– Но тогда почему она донесла на меня? Чем ей грозила моя работа на вас?
– Мадемуазель Мори много выстрадала прежде, чем добиться своего теперешнего поста. Вероятно, она нашла нетерпимым факт вашего повышения по службе после всего лишь десяти недель работы в компании Юмимото.
– Я не могу в это поверить. Это было бы так гнусно с ее стороны.
– Все, что я могу вам сказать это то, что она действительно много, очень много выстрадала во время своих первых лет работы здесь.
– И теперь она хочет, чтобы меня постигла та же участь! Это слишком низко. Мне нужно с ней поговорить.
– Вы действительно так думаете?
– Конечно. Как можно улаживать проблемы, если не говорить о них?
– Только что вы говорили с господином Омоши, когда он осыпал нас проклятиями. По-вашему, все уладилось после этого?
– Что верно, так это то, что если не поговорить, то проблема не решится.
– А мне кажется еще гораздо более верным то, что когда мы говорим, мы рискуем ухудшить ситуацию.
– Не волнуйтесь, я не буду вмешивать вас в эти истории. Но мне надо поговорить с Фубуки. Если я этого не сделаю, я просто взорвусь.
Мадемуазель Мори приняла мое приглашение с удивленно-вежливым видом. Она последовала за мной. Зал заседаний был пуст, и мы обосновались там.
Я начала мягким уравновешенным голосом:
– Я думала, что мы друзья. Я не понимаю.
– Чего вы не понимаете?
– Вы станете отрицать, что донесли на меня?
– Мне нечего отрицать. Я выполнила предписание.
– Предписание было гораздо важнее дружбы?
– Дружба слишком громкое слово. Я бы скорее назвала это "хорошими отношениями между коллегами".
Она произнесла эти ужасные слова с невинно-любезным спокойствием.
– Понимаю. И вы полагаете, что наши отношения смогут оставаться хорошими после вашего поступка?