Друг-апрель
Шрифт:
Чугун вскочил. Огляделся. Начал собирать банки и телефоны сразу, нагреб охапку, два телефона выпрыгнули, затем просыпал остальные. Ругнулся. Бросил банки и стал собирать телефоны. Аксён думал, что телефоны отправятся по карманам, но Чугун поступил по-другому. Он рванул к колодцу. Стукнулся головой о ведро, и журавль начал раскачиваться, описывая широкую дугу, Чугун высыпал телефоны, Аксён даже услышал, как они булькают.
Вернулся за банками.
– Зря стараешься, – Аксён сощурился на солнце, – зря стараешься, Иннокентий. У нас пустые банки по всему дому разбросаны, их не успеешь утопить… А на них везде, ну просто везде твои отпечатки…
Чугун замер. Сидел на коленях, прижимал к груди банки. Сидел так почти минуту, затем вскочил и отнес банки на крыльцо. Вернулся, стал собирать снова.
– Поспешай, Иннокентий, поспешай. Только менты тоже не дураки – они в колодец водолаза запустят, просто обязательно. Потому что я им скажу!
Банки рассыпались. Чугун в ярости пнул одну ногой, получилось больно, зашипел.
– Какой удар! Ты, Иннокентий, просто Павлюченко!
Чугун бросил банки и кинулся к Аксёну с кулаками, но тот уже вскочил, уже собрался, уже ждал нападения. Драться времени не было, Чугун понял это и сдулся.
– Слушай меня, – сказал он негромко. – Все было так…
Чугун огляделся.
– Я не стану тебя слушать…
– Слушай. Тебе же лучше будет оттого, что ты меня послушаешь… Короче… Насчет тушенки… Это я один сделал. Один. Ты понял?
– Ну, да, – усмехнулся Аксён, – я понял. За банду ведь больше дают.
– Дают, дают… – Чугун достал сигареты, попробовал закурить, не получилось, пальцы тряслись. – Зачем ты все это замутил?
– Что замутил?
– Вломил меня зачем?
– Я тебя не понимаю. Ты о чем говоришь, Иннокентий?
Аксён улыбнулся.
– Ладно, потом это… Будут спрашивать – ничего не знаешь! Скажешь, братан притащил, купил по дешевке, понял?
Аксён молчал.
– Ты ничего толком не знаешь, стуканул на меня… потому что я тебя избил…
Чугун достал сигарету, сунул в зубы. Закурил.
– Так, значит… так… Телефоны… Телефоны тоже. Ты тоже ничего не знаешь…
– Страшно? – спросил Аксён с удовольствием.
– Пошел ты… Брателло.
– Чего не бежишь?
– Все равно поймают, – равнодушно зевнул Чугун. – Если уж взялись…
Чугун закурил и поднял банку, но не с тушенкой, а с пивом. Открыл.
– Тушенку мне не припаяют, – сказал он, – вояки вряд ли заявили… Телефоны я нашел в лесу. Вот и все… Так что, брателло, получу я трешник условно, да и то вряд ли! И жизни тебе не будет, я тебе обещаю! Ты вешайся, Аксель! Вешайся!
Аксён вздохнул, поглядел счастливо в небо.
– Что ты лыбишься? Ты у меня потом будешь лыбиться, стукачок! Ты у меня кровью будешь…
Аксён смотрел в небо.
– Ты лыбишься… – Чугун оборвался, закашлялся. – Так… – протянул он.
– Так, я, кажется, понимаю… Я понимаю! Ты стуканул про…
Чугун замолчал. Потому что из-за угла дома показался Савельев. Капитан. В форме, ботинки у него опять были в какой-то тине, и был Савельев этим весьма недоволен, старался протереть подошвы о землю, о колодец и даже друг о друга.
Аксён удивился, почему Савельев явился не через калитку, эта мысль застряла в голове, и следующие десять минут он думал только об этом – почему он не вошел в калитку, словно это было хоть сколько-нибудь важно. Двор, Чугун, тусклые банки вкусной тушенки с желе, журавль колодца и ведро, оно раскачивалось, брякало о сруб, рыжая грязь, весь двор в рыжей грязи, почему не через калитку?
Савельев увидел банки на крыльце и улыбнулся. Чугун тут же кинулся к нему.
– Там автомат! – Чугун ткнул пальцем в сторону леса. – Автомат! Я сам выдаю, добровольно! Нашел в лесу, давно сдать хотел! Тушенку купил у барыги! И про телефоны признаю! Чистосердечное! Ущерб весь возмещу! Телефоны тоже нашел в лесу! Брата хотел в школу собрать…
Он еще что-то кричал, висел на рукаве Савельева, Аксён уже и не слышал совсем, все думал про эту калитку. А потом вообще не думал.
Глава 26
Аксён оглянулся. Райсобес выкрашен в ядовито-малиновый цвет, стекла блестели поляризационной пленкой. Монументальное крыльцо, бронза, гранит, литые чугунные фонари, широкая лестница. Тюлька сидел на нижней ступени и походил на воробья.
Он был спокоен. Сидел рядом с рюкзаком, руки на коленях. Аксён помахал ему рукой, Тюлька помахал в ответ. Вроде весело. Во всяком случае, спокойно.
Вчера было не так.
Аксён купил пломбир, продавщица зажилила два рубля под предлогом отсутствия сдачи, он не стал ругаться. Мороженое холодило руки. Из-за дороги райсобес напоминал злобный малиновый череп, а лестница – язык, а Тюлька…
Аксён дождался, пока по дороге протрещит китайский скутер, и подошел к брату.
– Шоколадное? – спросил Тюлька.
– Ага. И орехи еще внутри…
– Здорово. – Тюлька взял пломбир и принялся обдирать сверху фольгу.
Аксён сел рядом.
От Тюльки пахло пластмассой, резиной и еще какой-то химией. Вчера весь день Тюлька жег игрушки. Аксён думал, что это из-за того, что он злился на Петьку и вообще на весь мир, но потом заметил, что самые любимые игрушки он собрал в рюкзак. А те, что в рюкзак не вошли, закопал, Аксён не видел, в лесу где-то. Остальное сжег.
Чтобы никому не досталось.
– Куда меня сейчас? – спросил Тюлька, облизываясь. – В Кострому?
– Угу. В центр для малолетних, поживешь месяца два-три. Там хорошо, их какие-то иностранцы спонсируют, у них даже компьютеры есть. И утром йогурт. Ногу твою посмотрят, ну так, на всякий случай.
– Нормально…
– Поживешь там, потом решат…
– В детский дом? – спросил Тюлька спокойно.
– Наверное… Не знаю точно, пока решать будут.
Тюлька выплюнул кусочек фольги.