Друг детства
Шрифт:
— Может быть, принесешь мне чашечку чая?
— Ты становишься просто несносным пациентом, — сказала ему Элли, и он вновь улыбнулся ей.
Но конечно же, она принесла ему огромную кружку чая и три сэндвича с ветчиной и салатом, которые он съел с умопомрачительной быстротой. Джеймс подвинулся, освободив около себя место, чтобы она могла сесть, но Элли предпочла стул у окна. За едой он начал болтать на разные отвлеченные темы. Незаметно для себя Элли вскоре обнаружила, что тоже оживленно участвует в разговоре. И только когда за окном начало темнеть, она наконец встала
— Что случилось? — спросил Джеймс.
— Собираюсь пойти в город, поразвлечься.
— Куда? В какое-нибудь злачное место?
— Да нет, так просто… — Она подошла к двери, чувствуя на себе его взгляд. Если она посмотрит на него, то он опять начнет задавать вопросы, даже если ему и не очень интересно слушать ее ответы. Он будет спрашивать просто из праздного любопытства. Чтобы избежать этого, она быстренько выскользнула из комнаты и облегченно перевела дыхание. Следующие сорок пять минут она потратила на то, чтобы подготовиться к приходу Генри.
Ей нельзя допустить, чтобы Генри и Джеймс встретились. Более того, ей следует вытолкать Генри из квартиры, прежде чем он успеет открыть рот. Конечно, Джеймс не может встать с постели, но это не значит, что он ничего не слышит. Ей совсем не хотелось, чтобы он начал потом подтрунивать над ней.
Элли одевалась очень тщательно, но к тому моменту, когда раздался звонок в дверь, она была полностью готова. На ней было простое темно-синее платье из тонкого шелка, плотно облегавшее фигуру, жакет того же цвета и туфли на высоких каблуках.
Она открыла дверь Генри, готовясь выйти с ним наружу, прежде чем он успеет открыть рот, но у нее ничего не вышло. Увидев ее, Генри громко воскликнул от изумления, затем протянул ей сверток в подарочной упаковке, вошел внутрь, захлопнул за собой входную дверь и, громко разговаривая, направился в гостиную. Элли в унынии последовала за ним, успокаивая себя тем, что Джеймс не может двигаться и, следовательно, не в состоянии сделать что-либо. Но вдруг она услышала звук открывающейся двери и шаги. А потом появился Джеймс, без всяких признаков боли в спине, но зато с лицом, потемневшим как грозовая туча.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Двое мужчин уставились друг на друга: Джеймс — с сердитой неприязнью, Генри — с видом испуганного кролика. Джеймс заговорил первым.
— Что ты здесь делаешь? — Это был самый мягкий вопрос, который он мог задать, находясь в таком состоянии.
Какого черта Генри приперся сюда? Меньше всего на свете он ожидал этого. И ему стоило огромных усилий заставить свой голос звучать более или менее в рамках приличия.
— Ну, я могу задать тот же самый вопрос и вам. — Но, произнося это, Генри смотрел не на него, а на Элли, которая с тревогой наблюдала за мужчинами. Голос Генри звучал удрученно, и Элли могла понять его: он собирался провести вечер наедине с ней в спокойной и доверительной обстановке и, конечно же, не думал встретить здесь Джеймса Келлерна.
— Генри, я сейчас все объясню. — Она подумала, что говорит как жена, застигнутая мужем врасплох. — Джеймс зашел ко мне
— Вчера? — Глаза Генри полезли на лоб от изумления.
— Во время визита у него разболелась спина, и ему пришлось пролежать все это время в постели. — Она бросила короткий взгляд на Джеймса и, сложив руки на груди, холодно заметила: — Я вижу — вы уже совершенно поправились.
Джеймс пропустил это замечание мимо ушей. Он вошел в комнату, обойдя при этом Генри, как будто тот был каким-то заразным и, вероятно, опасным.
— Ты не ответил на мой вопрос, — прорычал Джеймс. — Повторяю: что тебе здесь нужно?
Неужели она вернулась к Генри? Это не приходило ему в голову, но, увидев здесь Генри, Джеймс засомневался. А что, если?.. Он на секунду представил, что их отношения восстановились, и у него помутилось в голове от ярости. Ему становилось плохо уже от одной только мысли, что другие мужчины могут просто смотреть на нее. Она моя, подумал Джеймс. Она моя и будет моей всегда. Он угрожающе осклабился.
— Ну, старик… — начал Генри, встревоженный поведением Джеймса. Теперь у него было такое же виноватое лицо, как секунду назад у Элли, хотя никто из них не был ни в чем виноват. — Ну, старик, я зашел за Элли, чтобы пойти с ней пообедать, отпраздновать ее день рождения. Кроме того мы с ней хотели кое-что обговорить.
— Хватит, Генри, нам пора идти. — Элли посмотрела на Джеймса и взяла Генри под руку, как бы стараясь защитить его. — А вы, как я вижу, совсем выздоровели, — обратилась она к Джеймсу, — так что можете отправляться восвояси. Надеюсь, когда я вернусь, вас уже здесь не будет.
Она не понимала, почему он так разъярен и как ему удалось столь быстро оправиться от боли в спине, если еще минуту назад он лежал, не в силах даже пошевелиться. Но сейчас не было времени искать ответы на эти вопросы. Сейчас ей просто хотелось удрать из дома.
— Ты никуда не пойдешь, — сказал ей Джеймс. Его ярость отступила, и на смену ей пришли спокойствие и уверенность. Ему нужна эта женщина, и черт его побери, если он даст ей уйти!
Я люблю ее, подумал Джеймс.
Осознание этого придало ему новые силы. Если они опять сошлись с Генри, я просто отобью ее у него — вот и все. Другого он и представить себе не мог.
— Извини, я не поняла…
Прочистив горло, Генри выпалил:
— Теперь ты послушай меня, старина…
— Нет, старина, это ты послушай меня! Я хочу поговорить с Элли наедине. Так что будь умницей и как пришел, так и топай отсюда.
— Да как ты смеешь?! — закричала Элли. Ее щеки раскраснелись. — Как ты смеешь приказывать Генри в моем доме?! У тебя нет никаких прав на это. Я позволила тебе остаться на ночь только потому, что ты не мог двигаться. Теперь все прошло, и ты можешь убираться отсюда.
Джеймс шагнул к ним с потемневшим лицом. И Генри испуганно отступил назад. Ей подумалось, что, может, через несколько недель она будет вспоминать это происшествие со смехом.
— Мне что, вышвырнуть тебя вон? Или ты сам уберешься, пока еще можешь ходить? — Джеймса подмывало вышвырнуть Генри из квартиры силой.